Сью Таунсенд - Женщина, которая легла в постель на год
Ева закрыла глаза, притворяясь спящей, но Джули продолжила:
– А миссис Дэмсон руководит всего три дня, а у меня уже аллергия. – Соседка закатала рукав джемпера и показала Еве обнаженную руку. – Смотри, я вся покрылась сыпью.
– Ничего не вижу, – отозвалась Ева.
Джули вернула рукав на место.
– Уже проходит. – Она встала и обошла спальню. Взяла тюбик крема от морщин «Олэй», обещающего вернуть коже молодость, усмехнулась и снова водрузила крем на туалетный столик.
– У тебя нервный срыв, – заключила она.
– Да неужели?
– Это первый симптом – когда у меня поехала крыша после рождения Скотта, я пять дней из постели не вылезала. Стиву пришлось экстренно возвращаться на берег. Я ужасно волновалась, как он там в вертолете, ведь вертушки то и дело падают, Ева. Я не ела, не пила, не умывалась, а только ревела и ревела. Мне так хотелось девочку. У меня ведь уже было четверо мальчишек.
– Значит, у тебя была причина впасть в депрессию.
Джули продолжила, не обратив внимания:
– Я ведь была совершенно уверена. Накупила розовой одежды. Когда выкатывала коляску на улицу, люди заглядывали в люльку и говорили: «Она восхитительна, как ее зовут?», а я отвечала: «Амелия», потому что именно так я бы назвала дочку. Думаешь, поэтому наш Скотт стал геем?
– Ему всего пять, – успокоила соседку Ева. – Он еще слишком молод, чтобы окончательно выбрать сексуальную ориентацию.
– На прошлой неделе я купила ему кукольный чайный сервиз. Чайник, молочник, сахарница, две чашечки с блюдцами и крохотные ложечки — все такое красивое, расписанное розовыми розочками. Скотт играл с ним весь день, а потом Стив пришел домой и все испортил. – Джули нервно хохотнула. – А потом он расплакался.
– Скотт?
– Нет, Стив! Следи за нитью повествования.
– А Скотт что сделал? – спросила Ева.
– То же самое, что и всегда, когда в доме неприятности. Пошел в мою гардеробную и принялся трогать одежду.
– Разве это не…
– Не что? – спросила Джули.
– Немного странно?
– Думаешь?
Ева кивнула.
Джули тяжело села на кровать Евы.
– Если честно, Ева, я как-то отстала от своих парнишек. Они неплохие ребята, но я не знаю, что делать со всей этой кодлой. Они такие шумные и грубые друг с другом. Ужасно топочут, поднимаясь по лестнице, едят неряшливо и постоянно дерутся за пульт, а их кошмарная мальчишечья одежда и жуткие ногти… Мы со Стивом подумываем еще раз попытаться зачать девочку, когда он снова сойдет на берег в увольнительную. Как думаешь?
– Нет, я запрещаю! – воскликнула Ева.
Обе женщины удивились ее неистовости.
Ева выглянула в окно и увидела, как на клен в ее саду взбирается мальчуган. Кивнув в сторону окна, она спокойно спросила:
– Это не твой пострел пытается залезть на дерево?
Джули глянула в окно и подбежала, чтобы открыть его. Закричала:
– Скотт! Слезай оттуда немедленно, а то шею свернешь!
– Он же мальчишка, Джули. Убери кукольный сервиз подальше.
– Да, лучше попытаюсь еще раз зачать девочку.
Спускаясь, Джули думала: «Как бы мне хотелось оказаться на ее месте в кровати».
Глава 6
Брианна посмотрела на часы. Одиннадцать тридцать пять. Она не спит с половины шестого, спасибо Поппи за ее хроническую жажду внимания.
Та уже почти час трепалась по мобильнику Брианны с кем-то по имени Маркус.
«Она надела мой браслет с брелоками и говорит по моему телефону, а у меня смелости не хватает попросить – нет, потребовать – вернуть мои вещи», – думала Брианна.
Поппи тараторила в трубку:
– Значит, не одолжишь мне жалкую сотню фунтов? Ты такой жмот! – Она встряхнула мобильник, затем бросила его на узкую кровать. – Чертовы деньги закончились! – рассерженно воскликнула она, уставившись на Брианну, словно та виновата.
– Я должна была позвонить маме, – сказала Брианна.
– Тебе повезло, что у тебя есть мама. У меня-то никого нет, – огрызнулась Поппи. Заговорив с «забавным» акцентом кокни, она запричитала: – О, бедняжечка Поппи, одна-одинешенька на белом свете. Никто ее не лю-юбит, не жале-ет.
Брианна выдавила улыбку.
Поппи заявила обычным голосом:
– Я хорошая актриса. Разрывалась между поступлением сюда или в Королевскую академию драматического искусства. Если честно, мне не нравится, как выглядят здешние студенты. Они до мозга костей провинциалы. И я не вижу смысла начинать здесь учить американистику – нам даже не дадут съездить в Штаты. Думаю перевестись на твою кафедру. Как там она называется?
– Астрофизика, – подсказала Брианна.
В дверь робко постучали. Брианна открыла. На пороге стоял Брайан-младший. Его внешний вид по утрам точнее всего описывался словом «знойный». Припухшие веки и соблазнительно взлохмаченные после сна волосы.
– Эй, Бри! – крикнула Поппи. – Чем ты там занимался в своей комнате все это время, грязный ты мальчишка?
Брайан-младший покраснел и пробормотал:
– Я зайду попозже… когда…
– Нет, – отрезала Брианна. – Говори сейчас.
– Да ничего особенного, – сказал Брайан-младший. – Звонил папа и сообщил, что после нашего отъезда мама легла в постель при полном параде, даже в обуви, и до сих пор не встает.
– Я часто ложусь в постель в обуви, – вклинилась Поппи. – Ни один живой мужчинка не откажется полюбоваться на женщину на шпильках. – Она растолкала локтями близнецов, просочилась в коридор и постучала в дверь соседней комнаты, где жил Хо Лин – китайский студент-медик. Когда тот вышел в белой в синюю полоску английской пижаме, Поппи заявила:
– ЧП, дорогой! Можно воспользоваться твоим телефоном? – Она вломилась в комнату Хо Лина и закрыла за собой дверь.
Брианна и Брайан-младший переглянулись. Ни он, ни она не хотели говорить, что Поппи — чудовище, и признавать, что ей в одиночку удалось превратить их первый глоток свободы в кошмар. Их воспитали в убеждении, что если не упоминать о неприятности вслух, то ее как бы и не будет существовать. Их мать — сдержанная женщина, и передала эту сдержанность своим отпрыскам.
– Вот что случается с женщинами при приближении к пятидесяти, – сказала Брианна. – Это называется «менопауза».
– И что они творят? – спросил Брайан-младший.
– О, сходят с ума, воруют в магазинах, бросаются с ножами на мужей, ложатся на три дня в постель… и все такое прочее.
– Бедная мама, – покачал головой Брайан-младший. – Позвоним ей после смотра первокурсников.
Дойдя до студенческого союза, брат с сестрой сразу двинулись в клуб математиков. Растолкали ораву пьяных студентов и наконец подошли к стенду, увешанному большими ламинированными ксерокопиями уравнений.
Паренек в тесной вязаной шапке ахнул:
– Иисусе, да это же близнецы Бобер! Уважаю, уважаю. Вы, ребята, реально молодцы! Нет, нет, вы – легенды! У каждого золотая медаль Международной математической олимпиады. – Он посмотрел на Брайана-младшего. – И особый приз. Жму руку. «Выдающееся своим изяществом решение». Сможешь мне его объяснить? Буду польщен.
– Ну, да, смогу, если у тебя найдется пара свободных часов, – сказал Брайан-младший.
– Слушай, да в любое время, где угодно. Мастер-класс Брайана Бобера Младшего будет внушительно смотреться в моем резюме. Сейчас, только ручку достану, обождете?
Вокруг Брайана-младшего и Брианны уже собралась небольшая толпа зевак. Прошел слух, что близнецы Бобер здесь. Вспоминая доказательство, появившееся как по волшебству из ниоткуда – экзаменаторы даже не представляли, что ответ можно вывести таким путем, – Брайан-младший услышал, как сестра говорит:
– Вот дерьмо!
Сзади к ним подскочила Поппи и закричала:
– Нашлись! – А затем, игриво грозя близнецам пальчиком, добавила: – Вам не помешало бы привыкнуть ставить меня в известность, куда вы отправляетесь. В конце концов, вы же мои лучшие друзья. – Поверх черной рубашки-поло она надела потертое вечернее платье из тафты. Повернулась к пареньку в шапке и просюсюкала: – Ну пожалуйста, могу я к вам присоседиться? Хотя я не слишком хорошо соображаю, но придам вашему маленькому хмурому кружку малость совершенно необходимого лоска. И я не буду мешать вам рисовать всякие формулки, а сяду на заднем ряду и буду держать свой хорошенький ротик на замке, пока не въеду в предмет.
На время позабыв о легендарном Брайане-младшем, студент с пылкой улыбкой протянул Поппи форму заявления.
Глава 7
Ева сожалела о том дне, когда марка «Маркс энд Спенсер» представила эластановые мужские пижамы. Увы, они не льстили телам мужчин средних лет. Гениталии Брайана, обтянутые безжалостной тканью, походили на мешочек с гаечным ключом.
Спустя три ночи беспокойного сна Брайан умолил жену допустить его на супружеское ложе, ссылаясь на больную спину.