Маргарет Этвуд - Беззумный Аддам
— Откуда ты можешь это знать? — спрашивает Крозье.
— Не буду вдаваться в неаппетитные детали, вдруг тебе это покажется излишней откровенностью. Девичьи секреты. Мы считаем дни. Вот откуда.
— В моем случае это совершенно точно не больболисты, — говорит Американская Лисица. — И еще про нескольких человек я могу сказать, что это точно не они.
Мужчины старательно не смотрят друг на друга. Крозье прячет ухмылку.
— Что, и Дети Коростеля тоже? — Тоби очень старается говорить ничего не выражающим тоном. Кто еще в списке Американской Лисицы? Крозье — точно, но кто еще? Сколько их было? Может, Зеб все-таки тоже. Тогда среди нас скоро появится младенчик-Зеб. В этом случае — что делать самой Тоби? Притвориться, что она не в курсе? Вязать чепчики? Надуться и мрачно молчать? Первые два варианта предпочтительнее, но она не уверена, что у нее хватит душевных сил.
— Да, у меня были один-два эпизода с большими и синими, — говорит Американская Лисица. — Когда никто не видел. Пришлось все делать очень быстро — слишком много любопытных глаз. Это было весьма акробатическое мероприятие, и я не уверена, что оно войдет у меня в привычку. Прелюдия как таковая почти отсутствовала. Но розовый смайлик не врет, и скоро я принесу в подоле. Единственный вопрос: кого?
— Надо полагать, мы увидим, когда время придет, — говорит Шеклтон.
Зеб и Черный Носорог вернулись после обхода изгороди.
— Да, это явно не крепость, — говорит Зеб. — Проблема вот в чем: если мы заберем оружие с собой на охоту, то весь саманный дом останется без зашиты.
— Может, они этого и хотят, — говорит Черный Носорог. — Выманить нас на фронт и проникнуть с тыла. И украсть наших женщин.
— Мы не пассивный груз! — возражает Американская Лисица. — Мы можем защищаться! Оставьте нам пару пистолетов-распылителей.
— Удачи вам, что еще сказать, — буркает Черный Носорог.
— Когда мы уйдем охотиться на этих типов, нужно будет переселить всю группу отсюда куда-нибудь еще, — говорит Крозье. — Никого не оставлять. И париковец тоже. Если мы будем все вместе, больболистам труднее будет устраивать на нас засады.
— Но проще напасть, — говорит Ребекка. — И еще мне хотелось бы напомнить, что среди нас три беременные женщины.
— Три? — переспрашивает Зеб.
— Рен и Американская Лисица, — объясняет Ребекка.
— Когда они успели?
— Они сказали нам только что, пока вы проверяли забор.
— А залетели они в одночасье от эльфов, — встревает Джимми.
— Не смешно, Джимми, — одергивает его Голубянка.
— Короче, им не полезно бегать, — продолжает Ребекка.
— Значит, мы не сможем выполнить свою часть уговора? Пойти сражаться вместе со свиным ополчением? Свиньям придется отдуваться одним? — спрашивает Шеклтон.
— Они не смогут, — говорит Джимми. — Они смертельно опасны в бою, но не умеют подниматься по лестницам. Если они загонят больболистов в город, те просто поднимутся на этаж и будут стрелять сверху. Устроят децимацию.
— Крозье прав, нам всем надо переселиться, — говорит Тоби. — В более безопасное место, с дверями, которые запираются.
— Например? — спрашивает Ребекка.
— Мы можем вернуться в салон красоты «НоваТы». Я прожила там несколько месяцев. Там еще есть кое-какие запасы продовольствия.
Может, и семена остались, думает она. Можно их взять, для огорода. И боеприпасами разжиться, там оставались патроны для ее винтовки.
— Там настоящие кровати, — добавляет Рен. — И полотенца.
— И крепкие двери, — говорит Тоби.
— Похоже на план, — резюмирует Зеб. — Голосуем?
«Против» никого нет.
— Тогда будем готовиться, — говорит Катуро.
— Сперва надо похоронить поросенка, — говорит Тоби. — Это будет правильно в данных обстоятельствах.
И они его хоронят.
Перегруппировка
Они тратят день на сборы. Очень много всего нужно взять с собой: основные кухонные принадлежности, сменные простыни в качестве одежды, изоленту, веревку. Фонарики, головные фонари: батареи в основном еще работают. Пистолеты-распылители, конечно. Винтовку Тоби. И все острые инструменты — ведь они не хотят, чтобы такие вещи, как ножи и кирки, попали в руки врага.
— Не набирайте много, — повторяет Зеб. — Если все будет хорошо, мы через несколько дней вернемся.
— Может оказаться, что вернемся мы на пепелище, — возражает Носорог.
— Значит, все по-настоящему нужное придется брать с собой, — добавляет Катуро.
Тоби тревожится за свой улей. Как справятся без нее пчелы? Кто может на них напасть? Медведей она тут не видела, а свиноиды не должны трогать пчел по условиям договора. Во всяком случае, надо в это верить. Любят ли волкопсы мед? Нет, они хищники. Может быть, скуноты, но им не выстоять против разъяренного роя.
Она покрывает голову и обращается к пчелам с речью, как до сих пор прилежно делала каждое утро:
— Приветствую вас, о пчелы. Я несу весть вам и вашей царице. Завтра я должна буду ненадолго уйти, поэтому несколько дней не буду приходить с вами разговаривать. Наш собственный улей — под угрозой. Мы в опасности и должны напасть на тех, кто нам угрожает, как сделали бы и вы на нашем месте. Будьте прилежны, собирайте много пыльцы и защищайте свой улей, если будет в том нужда. Передайте эту весть Пилар и испросите помощи для нас у ее сильного духа.
Пчелы вылетают из летка пенопластового улья и возвращаются. Им, кажется, нравится здесь, в огороде. Несколько пчел подлетают и начинают исследовать Тоби. Сначала они проверяют простыню в цветочек. Она им не нравится, и они перемещаются на лицо. Да, это знакомый им человек. Они касаются ее губ, впивают ее слова, улетают с посланием и исчезают в темном отверстии. Проходят невидимую мембрану, отделяющую этот мир от мира невидимого, что лежит сразу под ним. В том мире есть Пилар — она, с обычной спокойной улыбкой на губах, идет по длинному коридору, озаренному скрытым светом.
«Тоби, ты совсем уже, — мысленно констатирует Тоби, обращаясь к самой себе. — Говорящие свиньи, общительные покойники, подземный мир в пенопластовом ящике от сумки-холодильника. Ты не пила снадобий и даже не больна. Тебе, если честно, нет оправданий».
Дети Коростеля с интересом следят за приготовлениями к переезду. Малыши околачиваются на кухне, следят за Ребеккой огромными зелеными глазами, держась поодаль от копченых свиных боков и вяленой волкопсятины.
Дети Коростеля, кажется, не до конца поняли, отчего Беззумные Аддамы решили переехать, но недвусмысленно выразили желание последовать за ними.
— Мы будем помогать Джимми-Снежнычеловеку, — говорят они. — Мы будем помогать Зебу. Мы будем помогать Крозье, он наш друг, у него не сильная моча, мы поможем ему писать. Мы будем помогать Тоби, она расскажет нам историю. Коростель хочет, чтобы мы туда пошли.
И так далее, и тому подобное. У Детей Коростеля нет личных вещей, так что они пойдут налегке, но они выражают готовность понести другие пожитки:
— Я понесу вот это, это кастрюля. Я понесу это, это заводное радио, а что оно делает? Я понесу эту острую вещь, она называется нож. Это туалетная бумага, я понесу ее.
— Мы понесем Джимми-Снежнычеловека, — объявляют трое Детей Коростеля. Но Джимми говорит, что может ходить.
Черная Борода торжественно входит в закуток к Тоби.
— Я понесу письмена, — многозначительно произносит он. — И ручку. Я понесу их, чтобы они были у нас там.
Он считает журнал Тоби их совместной собственностью. Тоби не возражает — это дает ей возможность следить за тем, как он учится писать. Хотя ей иногда бывает сложно изъять у него журнал, чтобы писать в нем самой. И еще Черная Борода иногда забывает, что журнал нельзя оставлять под дождем.
Пока он занимается в основном именами, хотя любит также писать «Спасибо» и «Спокойной ночи». Типичная запись выглядит так: КАРАСТЕЛ СПАКОЙНЫНОЧИ ПЛАХОЙ ХАРОШЫЙ ЦВИТОК ЗЕБ ТОБИ ОРИКС СПАСИБА. Возможно, в конце концов эти записи дадут Тоби возможность понять, как он мыслит. Хотя до сих пор у нее не было никаких ослепительных озарений.
На рассвете следующего дня они покидают саманный дом в парке «Древо жизни». Это исход — они уходят от корней существующей цивилизации (уж какая есть).
С ними два свиноида, которые пришли сопровождать их; все остальные встретят их у «НоваТы», говорит Черная Борода. Он забрал бинокль у Тоби и научился им пользоваться. Время от времени он делает шаг вбок от тропы, наводит бинокль на небо и подкручивает фокус. «Вороны», — объявляет он после этого. Или: «Грифы». Дочери Коростеля по-доброму смеются над ним:
— О Черная Борода, ты мог бы то же самое сказать и без этих трубок для глаз.
Тогда он тоже смеется.
