Анна Гавальда - Просто вместе

- Ох!

Одним коротким словечком он выразил разочарование и растроганную нежность…

Камилла села, положила планшетку на колени, встала, подошла к мольберту… Ничего не получается… Она занервничала, обругала себя последними словами, прекрасно сознавая, что просто пытается оттолкнуть от себя пустоту, сделать шаг назад от края пропасти.

В конце концов она поставила лист вертикально и решила сесть на одном уровне со своим натурщиком.

Наконец решилась, набрала в грудь воздуху и тут же разочарованно крякнула: сангины в коробе не было. Графит, перо, сепия,

А модель ясно дала понять - только сангина.

Она оторвала локоть от стола. Рука повисла в пустоте. Пальцы дрожали.

- Главное - не двигайся. Сейчас вернусь.

Она кинулась на кухню, нашла бутылку джина и утопила свой страх. Постояла с закрытыми глазами, держась за край раковины. Так… Еще глоток… На дорожку…

Когда она вернулась, он поднял на нее глаза и улыбнулся.

Он знал.

Эти люди всегда узнают друг друга. Даже самые униженные и смирившиеся.

Это как зонд… Или радар.

Деликатное участие, отпущение грехов…

- Тебе лучше?

- Да.

- Тогда вперед! Пора начинать!

Он держался очень прямо и слегка отчужденно - совсем как она. Заставив себя успокоиться, посмотрел прямо в лицо той, что унижала его, сама того не понимая.

Его взгляд был печальным и просветленным.

Больным.

Доверчивым.

- Сколько ты весишь, Венсан?

- Около шестидесяти…

Шестьдесят кило вызова здравому смыслу.

(Зададим себе неприятный, но интересный вопрос: Камилла Фок протянула этому парню руку, чтобы помочь ему, как думает он сам, или для того, чтобы усадить его, голым и беззащитным, на красный пластиковый стул в кухне и препарировать?

Что это было? Сочувствие? Любовь к человечеству? Да неужели?

А может, она все просчитала заранее?

Его водворение наверх, собачий корм, доверие, гнев Пьера Кесслера, уход с работы, тупик…

Все художники - чудовища.

Нет. Невозможно. Это было бы слишком неприятно… Истолкуем сомнения в ее пользу и помолчим.

Эту девушку понять не так-то просто, но хватка у нее бульдожья. А что, если ее врожденное благородство именно сейчас и проявляется? В этот самый момент, когда зрачки у нее сузились и взгляд стал совершенно безжалостным…)

Они не заметили, как стемнело. Камилла машинальным движением зажгла свет. Оба - художница и натурщик - одинаково взмокли от пота.

- Остановимся. У меня судороги. Все тело болит.

- Нет! - закричала она.

Ее жесткий тон удивил обоих.

- Прости… Не… Не шевелись, умоляю тебя…

- В брюках… в переднем кармане… Транксен… Она принесла ему воды.

- Потерпи еще немножко… Очень тебя прошу… Можешь прислониться к стене, если хочешь… Я… Я не умею работать по памяти… Если ты сейчас уйдешь, мой рисунок можно будет отправить в помойку… Извини меня, я… Я почти закончила.

- Все. Можешь одеваться.

- Это серьезно, доктор?

- Надеюсь… - прошептала она.

Он потянулся, погладил собаку, прошептал ей на ухо несколько ласковых слов. Закурил.

- Хочешь взглянуть?

- Нет.

- Да.

Он выглядел потрясенным.

- Черт… Это… Это круто. И жестоко…

- Нет. Это нежно…

- Почему ты остановилась на лодыжках?

- Хочешь, чтобы я сказала правду или мне что-нибудь придумать?

- Правду.

- Я не умею рисовать ноги!

- А еще почему?

- Да потому… Тебя ведь мало что держит на этой земле, так?

- А мой пес?

- Вот он. Я только что его нарисовала - вид из-за твоего плеча…

- Господи! Какой же он красивый! Какой красивый, какой красивый, какой красивый…

Она вырвала листок из блокнота.

- Вот так и живем, - пробурчала Камилла, изображая обиду, - стараешься, расшибаешься в лепешку, даришь им бессмертие, а их если что и волнует, так только портрет дворняги… Нет, клянусь честью…

- Довольна собой?

- Да.

- Хочешь, чтобы я пришел еще раз?

- Да… Попрощаться со мной и оставить свой адрес… Выпьешь?

- Нет. Пойду лягу, мне что-то худо…

Провожая его по коридору, Камилла хлопнула себя по лбу.

- Полетта! Я о ней забыла! Комната была пуста. Черррт…

- Проблема?

- Я потеряла бабку своего соседа…

- Смотри… На столе записка…

Не хотели тебе мешать. Она со мной. Приходи, как только сможешь.

P.S.: Псина твоего парня наложила кучу у входа.

12

Камилла вытянула руки и полетела над Марсовым полем. Задела Эйфелеву башню, коснулась звезд и приземлилась перед служебным входом в ресторан.

Полетта сидела в кабинете шефа.

Ее переполняло счастье.

- Я о вас забыла…

- Да нет же, дурочка, просто ты работала… Закончила?

- Да.

- Все в порядке?

- Есть хочу!

- Лестафье!

- Да, шеф…

- Пришлите толстый стейк с кровью ко мне в кабинет.

Франк обернулся. Стейк? Да у нее же зубов совсем не осталось…

Сообразив, что заказ сделан для Камиллы, он удивился еще больше.

Они попытались объясниться жестами:

- Для тебя?

- Дааааа… - она кивнула.

- Толстый большой стейк?

- Дааааа.

- Ты что, с горы упала?

- Дааааа.

- Эй! Знаешь, ты жутко хорошенькая, когда тебе хорошо,

Этих слов она не поняла, но на всякий случай вернула.

- О-хо-хо… - прогудел шеф, ставя перед ней тарелку. - Может, и не стоило бы этого говорить, но… есть же везунчики на этом свете…

На тарелке лежал стейк в форме сердца.

- До чего же он хорош, этот Лестафье, - вздохнул толстяк, - до чего хорош…

- И такой красивый… - добавила бабушка Франка, которая уже два часа пожирала внука глазами.

- Ну… Так далеко я бы заходить не стал… Что будете пить? Вот… «Кот-дю-Рон»… И я с вами выпью… А у вас как дела, мамаша? Что, вам все еще не подали десерт?

Грозный рык главнокомандующего - и вот уже Полетта лакомится помадкой…

- Надо же… - шеф прищелкнул языком. - Он здорово изменился, ваш внук… Я его не узнаю…

Он повернулся к Камилле:

- Что вы с ним сделали?

- Ничего!

- Продолжайте в том же духе! Ему это идет на пользу… Нет, правда… Он в порядке, этот малыш… В полном порядке…

Полетта плакала.

- Эй, в чем дело? Что я такого сказал? Пейте, черт возьми! Пейте! Максим…

- Да, шеф?

- Принесите мне бокал шампанского, пожалуйста…

- Получше?

Полетта высморкалась и принялась извиняться:

- Знали бы вы, через что нам пришлось пройти… Его выгнали из одного колледжа, потом из другого, из училища, с практики и…

- Да какая, к черту, разница, откуда его выгнали, а откуда нет?! - воскликнул шеф. - Взгляните на своего внука! Как работает! Все они пытаются его переманить! Ваш котенок закончит с одной или двумя макаронинами в заднице, вот увидите!

- Что-что? - изумилась Полетта.

- Я имею в виду звездочки…

- А-а-а… Но почему не три [67] ? - спросила она разочарованным тоном.

- Ужасный характер… И он слишком сентиментальный…

Он взглянул на Камиллу.

- Вкусно?

- Изумительно.

- Естественно… Ладно, пошел… Если вам что-нибудь понадобится, постучите в стекло.

Вернувшись в квартиру, Франк первым делом зашел к Филиберу. Тот точил карандаш при свете ночника.

- Помешал?

- Конечно, нет!

- Мы почти не видимся…

- Ты прав… Кстати… Ты по-прежнему работаешь по воскресеньям?

- Да.

- Так приходи по понедельникам, если заскучаешь…

- Что читаешь?

- Я пишу.

- Кому?

- Пишу текст роли для моего театра… В конце года каждый должен будет выйти на сцену…

- Ты нас пригласишь?

- Не знаю, хватит ли мне решимости…

- Слушай… скажи-ка… Все в порядке?

- Я не понимаю…

- Между Камиллой и моей старушкой?

- Сердечное согласие.

- Тебе не кажется, что ей поднадоело?

- Ты действительно хочешь знать?

- А что такое? - вскинулся Франк.

- Ей не надоело - пока, но это неизбежно случится… Ты не забыл, что… Ты обещал помогать ей… Говорил, что дважды в неделю будешь сменять ее на вахте…

- Да, я знаю, но…

- Стоп, - скомандовал Филибер, - избавь меня от перечисления причин, по которым ты этого не делаешь. Они меня не интересуют. Знаешь, старик, тебе пора повзрослеть… Это как моя роль… - Он кивнул на исчерканные поправками страницы своей тетради… - Хотим мы или нет - все в один прекрасный день через это проходим…