Юля Лемеш - Лежачий полицейский
Привалившись к сумке с вещами, я настроилась на здоровый и крепкий сон. Тем более что он мне уже виделся.
Глава 55
По легкому движению скамейки я догадалась, что еду либо я, либо мой рассудок. Ногам было тепло, руки чувствовали себя дееспособными. Сногсшибательные красочные видения несколько подгрызали уверенность в полном здравии организма.
– «Зенит» – чемпион. – Блин, какую чушь я несу?
Наверно, это из-за температуры.
Пришлось собраться с силами и приоткрыть левый глаз.
На переднем сиденье машины сидел живехонький Коловорот. Он поминутно оглядывался на меня, рискуя врезаться в столб.
– Николай, ты приехал, – с улыбкой счастливого идиота просипела я и снова оказалась на промерзшей скамейке.
Бредовое состояние продолжалась.
Некоторый отрезок времени с пеной у рта доказывала маме, что я не просто так, а о-го-го! И вот удивительно, она полностью со мной соглашалась, признавая меня как личность, достойную всяческого уважения. Начались звуковые галлюцинации.
– Ты, доченька, не волнуйся. Как только поправишься, я сделаю для тебя все. Теперь у тебя все будет. И дом на Канарах, и квартира в Париже. Все, что захочешь. Счастливая безбедная жизнь. Ты ее заслужила. Будешь рисовать там свои превосходные картины. Прославишься. И я буду тобой гордиться.
Бред звучал и выглядел убедительно. Но щедрые обещания почему-то не вызывали восторга. Всю жизнь промечтав о куче денег, я вдруг подумала, что мне от мамы достаточно немного любви и понимания. Хотя обещанные дары лишними не будут.
Подсознание, оторопевшее от маминых хвалебных речей, иногда корректировало ее монолог. Получалось не так патетически, зато более правдиво. Даже в полном бреду мозг отказывал мне в уважении. Ему никак не удавалось поверить в то, что я хорошая хозяйка, прекрасный художник или что я готовлю съедобную пищу.
С раздражением я сообразила, что приятное покачивание сменилось неподвижностью.
– Пей, черепашоночек, – приговаривал Коловорот, заставляя меня отпить горячего молока.
На поверхности жирела толстая пенка, вызывая дикий приступ тошноты.
– Пей сейчас же, а то на голову вылью.
Пенка скользнула в моем направлении, переливаясь от самодовольства.
– Вот ведь незадача, – сокрушался Коловорот. – Может, из ложечки напоить?
Подцепив ложкой ненавистную гадость, я аккуратно выложила ее прямо в ладонь удивленному Коловороту. И даже вытерпела несколько глотков.
– Жить будет, – пробасил чей-то голос.
– А теперь скушай лекарство. Черт. Черт. Черт. Волка проще вылечить.
С таблеткой во рту я прикидывала, как поступить дальше. Проглотить не получалось, а выплевывать неприлично. Бессилие вызвало приступ злости, которая, как всегда, помогла справиться с задачей. Коловорот участливо наблюдал за моими мучениями.
Он похож на добрую собаку. Я радостно рассмеялась.
И снова оказалась на скамейке, будь она проклята.
– Паспорт где?
Не понимаю, зачем меня так безжалостно тормошить. И какого лешего ему понадобился мой паспорт?
– Вчера ей было хуже, но кризис уже миновал. Скоро пойдет на поправку.
У самого лица довольная морда Карлоса. Который без всяких церемоний пытается вылизать мое лицо. Его отгоняют. После чего я засыпаю. Просто сплю. Безо всякого бреда.
– Хватит валяться. Врач сказал, что тебе лучше. Посмотри, кто к нам пришел. – Коловорот сияет, загораживая посетителя.
Хорош гусь. Я телепат, что ли? Как я могу угадать, кто пришел, если он прячется?
– Вот фрукты всякие. Тут пирожные. И соки.
– У нее все есть.
Чего они ссорятся? Я все равно есть не хочу. Или хочу? Что там за пирожные?
– Ты на меня уже не сердишься?
– Сердится. Она про тебя в бреду такого наговорила. Хочешь, повторю?
Мама помогает мне сесть, облокотив мое слабое тело на подушки.
И тут я смертельно пугаюсь, что это снова все понарошку. Сейчас как очнусь на ледяной скамейке. Одна. Никому не нужная.
– Надо же, какие милые картинки, – замечает мама.
Она примерно так же хвалила меня за слепленный в песочнице куличик.
– И покупают, прикинь? Кстати, пока ты помирала, по твоей мобиле звонила какая-то тетка из Москвы. Спрашивала, нет ли еще чего на продажу. Я ей ответил, что ты при смерти. Знаешь, что она мне ответила? Ни за что не угадаешь. Что цену надо поднимать. А раз ты поправилась, значит, снова будешь работать за гроши. Покойники нынче в цене.
– А я и есть покойник.
Карлос прорвался и сцапал половину фруктового пирожного, а потом с отвращением выплюнул его прямо мне на простынь. Его снова выгнали.
– А почему ты вовремя не приехал? И вообще – куда ты тогда запропастился?
Мама вежливо отошла в сторону и расположилась на кресле.
– Тема такая. Понимаешь, я честно ехал к тебе. Остановился на заправке, – голосом былинного сказителя начал Коловорот. – А машина возьми да пойди в отказку. Не заводится, железяка гребаная. Все какой-то код требует.
– Ты на своей бомбе икс пятой был? – подала голос мама.
– На ней, чтоб ей пусто было. Так вот. Код требует – и ни с места. Я, значит, на станцию звоню. Они посоветовали снять аккумулятор. Чтоб компьютер полностью разгрузился. А потом надо его снова поставить и попробовать завести.
– И что? – с нескрываемым сарказмом веселилась мама.
– Того. Эвакуатор вызвал и на станцию отправил колымагу эту упертую. Теперь она там живет собственной жизнью. То фарами мигает, то окна откроет-закроет, то двери заблокирует. Авто-шизофрения.
– Программу из Германии высылали?
– А то. Только хрен эта программа им помогла. Не машина, а свихнувшийся интеллект.
– А с тобой что было? – внесла я свою лепту в непонятную беседу.
– Я стал ловить попутку. Потом вспомнил, что вместе с машиной отправил в Питер мобилу. Ну забыл! Я хотел тебе позвонить, честно. Прикинь, меня подвозить никто не захотел. Так и сидел в кафе при заправке. Новый год, все празднуют, а я как дерьмо в проруби. Хорошо, совсем память не отшибло. Вызвонил ребят. Они поартачились, конечно, но против шефа не попрешь, хоть и праздник. Другую тачку пригнали. Вот так я и добрался. А тебя нет. Хорошо, соседка сказала, что ты куда-то уезжать намылилась. Здорово дом долбанул, – прибавил он сокрушенно.
– Здорово. А ты самовар забрал?
– А то. Как не забрать. В него такая приятная открытка была пристроена. Я ее беречь буду. Кстати, ты «до» или «после» воспаления легких ее подписала?
По-честному, никакой открытки в моей памяти не было. Может, я и написала там что-то особо чувствительное, но, хоть убей, не помню.
– Мы заявление в загс подали, – уточнил Коловорот, обращаясь к маме.
Небрежный тон не очень вязался со смыслом сказанного. Я сначала испугалась, что окончательно потеряла память. Смутно вспомнила что-то про паспорт. Потом решила испугаться маминой реакции. А потом сообразила, что пугаться впору за себя.
– Я не помню, как ты признался мне в любви, сделал предложение, и я тебе ответила согласием.
– Совсем с дуба рухнул? Хочу тебе напомнить, она – моя дочь!
– Да ну? А так сразу не скажешь. Если мне не изменяет память, ты послала ее куда подальше. Чтоб спокойно рубить бабло и кувыркаться с молодым мужем. Хотела независимости? Кушай. Что касается работы – можешь всегда на меня положиться, а вот в нашу личную жизнь попрошу не лезть.
Тихое безмолвие, нарушенное слабым поскуливанием Карлоса. И тяжелым маминым пыхтением.
– Вот и договорились, – радостно подвел черту Коловорот.
– Что-то я не припомню ничего такого, – вяло сопротивлялась я, протягивая руку за очередным пирожным.
– Ну-ну, не стоит так стесняться присутствия мамы. Может, ты не припомнишь, как согласилась в качестве свадебного подарка принять собственный художественный салон? Еще район попрестижнее выбирала? Представляешь? – это уже к маме. – Я ей говорю, давай лучше я тебе ресторан подарю. А она – нет, ни за что. С салона выхлопа никакого. Один геморрой.
– Ты ей лучше цирк подари, – ехидно парировала мама, собираясь уходить. – Ну вас к черту. Вы неплохо спелись. Впрочем, во всем этом безумии есть один плюс. С погибшим ребенком мне встречаться было нельзя, а с твоей женой – запросто. Только ты ее нашим общим друзьям не показывай.
– А ты не хочешь расщедриться и выделить ей приданое? – нахально улыбаясь, спросил мой будущий муж.
– Когда помру – наследство получит.
– Ага. Лет через пятьдесят. Она тогда сама старухой будет, – глумился Коловорот. – Что за народ прижимистый пошел? Жмоты. Ладно. Проехали. Сами как-нибудь разберемся.
– Колово… тьфу, Николай, не язви. С меня подарок на свадьбу.
– Эй, а где я теперь жить буду? – заволновалась я.
– Здесь. Или на даче, которая в Финке. Там пейзажи красивые, а у тебя они пока не получаются. Кстати, мой подарок лежит под елкой.
– Ты мне фотокамеру купил? – радостно завопила я, соскакивая с постели.
– Как вы мне все надоели. – За мамой захлопнулась дверь.
