Николай Наседкин - Люпофь. Email-роман.
Да даже не надо брать секс. Ты просто постоянно думаешь обо мне. Вот за это, может быть, я всё ещё и люблю тебя. Если бы ты просто меня бросила и забыла, сменив равнодушно на этого мальчишку, я бы давно тебя возненавидел. Но я знаю, что ты любишь меня, что ты не можешь меня разлюбить и что чем дольше ты будешь сопротивляться и обманывать саму себя, тем дольше ты будешь мучить в первую очередь себя, и, конечно, меня, и его глупого (неужели он этого не понимает???).
Алина, нам с тобой от нашей любви не уйти. Мы приговорены. Это не от нас зависит. Когда ты наконец это поймёшь-осознаешь?! Думаешь, я не хочу жить спокойно, без треволнений и дрожи рук — забыть-вычеркнуть тебя? Не получается. И я знаю, что не получится. Как и у тебя.
Алина, ты любишь меня! Каждая встреча твоя с ним, каждый половой акт, пусть он длится хоть полтора часа и доставляет тебе в начале несколько секунд оргазмического удовольствия — это гадость, это измена нашей любви. Это насилие с твоей стороны над собой. Это дурь.
Я знаю, что ты очнёшься. Скорей бы!
Смотрел я в эти дни видео «Правила виноделов» (с Шарлиз Терон) и «Натали» (С Депардье и Ардан) — смотрел и думал: как бы Алине это тоже увидеть! Там есть что обсудить, так хочется обменяться с тобой впечатлениями… В выходные хотел пойти в библиотеку, перерегистрироваться ради того, чтобы взять наконец Франсуазу Саган и перечитать: так хочется вспомнить мир, по которому я с восторгом путешествовал 30 лет назад и, главное, где ты побывала совсем недавно и он тоже произвёл на тебя неизгладимое впечатление (ещё бы!)… Перечитываю сейчас Шукшина и мысленно помечаю рассказы, которые ты непременно должна прочесть и наверняка будешь чувствовать то же самое, что и я… Каждый вечер заглядываю на твою страничку в Стихире: мне так важно и интересно, что ты там и кому говоришь-пишешь, что нового сотворила…
А какое наслаждение ВСПОМИНАТЬ-ВИДЕТЬ наши с тобой часы-минуты-секунды-мгновения близости! Особенно я люблю ситуацию, когда мы лежим с тобой в постели ПОСЛЕ ЭТОГО, лицом к лицу: Боже, какое у тебя в тот момент лицо, какой взгляд, какая ты милая, красивая до невозможности, какая счастливая ДЕВОЧКА!!!..
Алина, я это к тому, что ведь и ты тоже чувствуешь-понимаешь всё примерно так же! Загляни в себя: и ты всё это почти так же могла бы описать-сформулировать… Ты живёшь во мне, я живу в тебе. Это ли не любовь?!
Признаюсь, у меня есть веская причина послать ко всем чертям и тебя, и нашу с тобой любовь: дома у меня сейчас мир, уют и покой, Д. Н. моя счастлива…
Не хочу! Хочу любить тебя, хочу быть с тобой, хочу тебя!
И всё зависит только от тебя. Когда ты перестанешь себя насиловать, обманывать, когда ты поймёшь, что НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ бывает только раз и добровольно от неё отрекаются только самые глупые и толстокожие?!
Поэтому я опять и опять повторяю: Господи, да брось ты его, оставь, перестань с ним заниматься тупым животным сексом, и все твои и мои проблемы тут же исчезнут… Это же так просто — попробуй!
Алина, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Не бросайся этим…
Алексей.
Лёше, 7 декабря, 22–25 (Взаимно!)
Лёша! Не грузись! И — не дави на меня. Не пиши, что я — предательница… Сама знаю! Буду думать, исправляться… Всё у нас будет хорошо! Спокойной ночи! Я приду к тебе во сне!!!
Дымка.
Алине Недомашневой, 8 декабря, 0-17 (30)
Алина, здравствуй! Ровно месяц — 30 дней — осталось до годовщины нашей любви, нашей супружеской жизни. Помнишь, как мы клялись-мечтали, что уж один-то год (каких-то 12 месяцев, всего-то 365 дней!) мы нашу горячую любовь не расплескаем, сбережём, не позволим никому нас разлучить?.. Правда, ты меня вдруг из лодки как-то неожиданно вытолкнула-столкнула, но я ещё цепляюсь за борта, барахтаюсь-борюсь, не хочу тонуть… Как-нибудь уж доплывём совместно до 7 января, а? Ну а там видно будет…
Начался обратный отсчёт времени. Буду каждый день слать тебе кусочки прошлого, тебя прежнюю. Память девичья коротка, а я хочу-мечтаю, чтобы эти ТВОИ ДЛЯ МЕНЯ слова, выражения, клятвы, признания, восторги вспомнились тебе и чтобы ты хотя бы в эти остатние до годовщины дни не произносила их, не повторяла, не дарила другому…
«Лёшечка! Представляешь, животик примолк и можно сказать, что я даже комфортно себя чувствую! Вот это номер! И никакая ампула не нужна. Люпофь, видимо, так благотворно действует — обезболивающе. Котик ты мой потягивающийся, кошечка твоя (это я!) мурлыкает себе дома — ей так хорошо, тепло, уютно. Она вся в мыслях о тебе… За окном погода раскуксилась-расплакалась, а на душе — солнышко, потому что ты у меня есть, а я у тебя… Руки до сих пор тобой пахнут, как мыло не старалось — твой запах всё равно сильнее (а может, кожа просто не хочет с ним расставаться?!)… Я не могу молчать — чувства меня просто распирают-раздирают! И всё же КАК я тебя люблю, наверное, действительно не выразишь до конца (какого ещё конца?! — поэтесса называется — слово подходящее найти не может!). Моё чувство к тебе никакими словами-стихами не обхватишь-обнимешь. Не хочу растекаться мыслями по древу… Просто давай любить друг друга, греть, целовать, обнимать… Плевать на всё и всех! Мы нашли друг друга, и это главное — отнять этого у нас никто не может и не смеет! Люби меня, моё ясно солнышко! А я тебя, как смогу — пламенно, пылко, нежно, до полного поглощения-растворения…
Губки твои увлажняю-омедовываю (во словцо-то!)
Твоя Алина.»
Алина, родная, не надо в эти дни другого звать «котиком», «солнышком», не надо ему про то, что-де «мы нашли друг друга», «люби меня»… Это некрасиво и просто бессовестно — повторяться дословно, уже подаренные однажды слова-выражения дарить другому!
Спокойной ночи и ясного утра!
Алекс.
P. S. Буду сегодня в облбиблиотеке на вечере барановских поэтов. А ты?
Лёше, 8 декабря, 18–37 (Прости!)
Лёшка! Всё же очень верю (хочу верить!), что ты не обиделся! Прости, если что! Неудачное время и день был выбран сегодня для встречи-свидания, надеюсь, ты это понимаешь!
P. S. Думается, Д. Н. прожужжала тебе сегодня (сейчас) все уши про мою отвратительную короткую стрижку и отвратительную хозяйку этой стрижки — так?
Алинка-картинка.
Алине, 8 декабря, 19–45 (Мои думы)
Алинка, родная! Ну почему ты решила, что я обиделся?! Я просто страшно огорчился и неимоверно расстроился. Представь только, КАКИЕ грёзы-мечты бродили на сегодняшнем вечере у меня в голове, когда бубнили свои стихи барановские поэты… Это — во-первых. А во-вторых, счастье НЕ ТОЛЬКО в трахе: мне так не хватает и ПРОСТО общения с тобой. Сегодня поэт Хвостов и то больше с тобой общался-разговаривал.
Могу и признаться, что, увидев тебя в зале, я сразу запредчувствовал с лёгкой тоской, что ничегошеньки у нас с тобой сегодня не будет, хотя ты и пообещала. Тут Фрейд, тут подсознательное. Ты отлично знала, что я сегодня буду при полном параде, в костюме и при галстуке, и при этом оделась (подсознательно!) в свой «тинейджерский» прикид (который, к слову, появился у тебя тогда, когда появился в твоей жизни суслик). Ты заранее (подсознательно!) решила, что мы сегодня рядом не будем. Алинка, Алинка-картинка — фрейдистка!
Остаётся мне только мечтать и надеяться, что уж завтра наша встреча не сорвётся. Между прочим, для сведения (ибо решать всё тебе) — меня завтра на факультете не будет.
И наконец: поясни, пожалуйста, чуть подробнее и с деталями — почему мы сегодня не встретились? Кто к тебе привязался? Почему для тебя 18–00 стало «поздним» временем? (Уж мне ли не знать, Алинка ты картинка, что раньше 23–00 ты домой чаще всего не заявляешься…)
И опять — о главном: жалко, что ещё один день (вечер) нашего (или по крайней мере — моего) счастья не состоялся, сорвался, пропал…
Э-эй, ты где???!!!
Алекс.
Лёше, 8 декабря, 22–53 (Всё по полочкам!)
Лёш! Лёша! Лёшка! Алексей!
Во-первых, увязалась за мной моя тёзка Алинка из «Новостей» (ей в ту же сторону, оказалось, надо было ехать).
Во-вторых, до фига народа с вечера шло в нашу сторону, что меня тоже разозлило.
В-третьих, боялась, что за тобой Д. Н. увяжется или будет следить. Сегодня она, как ты видел, сидела в соседнем от меня ряду и нагло (громко и вслух!) комментировала свои чувства ко мне (далеко не лицеприятные!) при своих подругах.
В-четвёртых, я сказала маме, что в 16–00 я пойду на поэтический вечер в библиотеку (часа на 2–2,5) и потом домой.
В-пятых, просто предчувствие было какое-то плохое, да и раздражали многие — тот же Хвостов, В. Т., профессор Минутко и тэ дэ. Ты один, солнышко, радовал, да ещё и такой красивый.
Да, ещё вопрос — тебе не нравится, когда я выгляжу, как девочка, да? Ты хотел бы, чтоб я надела сегодня свой костюм — тот, со строгой фотографии? Честно говоря, хотела — но забыла, что он подлежит стирке (я ведь не святая — пачкаюсь). К слову, с тобой я всегда старалась выглядеть чуть-чуть постарше, не хотела, чтобы ты во мне молоденькую дурочку-девчушку-поэтесску видел. Но в реальности я — и девочка, и женщина, причём всегда в разных пропорциях, зависящих от настроения, погоды, мыслей… Между прочим, Кольке такой мой прикид, как сегодня — очень нравится.
