Владимир Романовский - В постели с Президентом
— Я заказываю виски сауэр, дорогая. Хочешь, тебе тоже закажу?
Инструкции Лероя всплыли наконец в памяти Гейл. Выступившую на лбу влагу пришлось проконтролировать салфеткой.
— Говорю тебе, что знаю, кто убил твою жену, — сказала она тихо, но очень внятно. — Я видела, как он выходил из здания.
— Но лица его ты не видела, — заметил Винс.
— Нет, но я знаю, что это он. Он сидел в этом баре, когда мы все здесь были, Гвен, Илэйн и я. Он попытался заигрывать с Илэйн. Она вежливо поставила его на место. Наверное его это разозлило.
— Ты бы смогла его узнать на дознании?
— Конечно. Очень характерная осанка.
— А Гвен?
— Гвен была в это время в туалете.
— А ты?
— А я неподалеку. Разговаривала с кем-то у другого столика. Он, наверное, подумал, что Илэйн одна.
— По-моему ты ошибаешься.
— Ты всегда думаешь, что я ошибаюсь. Слушай, мое дело сказать, а ты поступай, как хочешь. И всё. И нечего на меня так смотреть. Я предложила тебе помощь. А ты — мерзавец. Я ухожу, всё.
— Ну и уходи, — сказал Винс.
— И уйду, — сказала Гейл.
Она соскользнула со стула и промаршировала уверенно к выходу. Когда она была уже в дверях, человек, сидевший до этого на два стула к западу от Винса, встал и небрежным шагом пошел к выходу, вытаскивая на ходу пачку сигарет. Как только он вышел, Лерой вскочил на ноги и мгновенно переместился к двери.
На ветровом стекле внедорожника, стратегически припаркованного почти рядом с дверью, уже красовались два штрафа. Яростная Гейл завозилась с ключами. Наконец ей удалось отпереть дверь. Мотор зашумел. Скрипнули колеса. Курильщик вернулся в бар. Гвен все это время находилась в туалете и упустила весь драматизм свершившегося.
В ту ночь Гвен не могла уснуть. Лерой быстро ей все объяснил, и теперь спал, уткнув лицо в подушку.
Трудно поверить. Может, он?… Или не он?… Лерой сказал, что преступник ничего не будет предпринимать сегодня. Засаду в доме Гейл планировали начать завтра днем. На взгляд Гвен в этом не было никакого смысла.
Поскольку, как ее уверили, оставаться одной, или даже в компании Винса, было небезопасно, ей следует ехать с Лероем в дом Гейл. Подозрения то появлялись, то пропадали.
* * *Лерой настоял, что ему необходимо переодеться в более удобную одежду, и поэтому нужно сделать остановку в Бруклине. Гвен не навещала этот знаменитый (в частности своею уродливостью) район… она не помнила, сколько лет. Или декад. Обязательные путешествия всем классом в Нью-Йоркский Аквариум, в Кони — школьные годы. Исторический парк аттракционов у моря, тоже в Кони, хоть и выглядел забавно, давно померк, вытесненный суперсовременными парками аттракционов в трех часах езды на машине от города. Полузаброшенный, дряхлеющий стоял Кони Айленд, воспетый когда-то О. Генри (Гвен помнила, как она читала, в подростковом возрасте, соответствующий рассказ и как ей потом захотелось навестить находившиеся в Кони, если верить великому сентименталисту, пирамиды Египта, бульвары Парижа, луковичные купола восточноевропейских церквей, каналы Венеции и так далее. Она так и не съездила туда, по двум причинам. Первая — кто-то сказал ей, что знаменитые эти имитации давно в прошлом, заменены роллер-коустерами и каруселями. Вторая — настоящие каналы, купола и так далее были, в ее случае, не менее легкодоступны).
Географии района она не знала совсем. Теоретически, в Бруклине имеется несколько приятных секций, но никогда не помнишь, как они называются, кроме Брайтон Бич (назван в честь аристократического курорта неподалеку от Лондона, с коим курортом Гвен, кстати говоря, была очень хорошо знакома). По слухам, бруклинская версия курорта населена была русскими и русско-еврейскими иммигрантами. Гвен вспомнила, как один из ее русских знакомых, вроде бы музыкальный критик, поморщился, когда она его спросила об этом районе, и комментировать отказался.
Лерой вел внедорожник Гейл так, как внедорожники не водят — срезая углы, подрезая другие машины, ускоряясь резко и внезапно, поворачивая под непонятным, всегда очень крутым углом, и, по-видимому, наслаждаясь развлечением в обычной своей хамской манере. Они перекатились через Бруклинский Мост, круто свернули на очень широкую магистраль, по обеим сторонам которой стояли огромные неоклассические здания, нырнули в лабиринт забавных узких переулков, напоминающих Риверсайд, пересекли еще одну широкую, грязнее первой, магистраль, и углубились на убийственной скорости в какие-то трущобы, вид которых совпадал с общими представлениями Гвен о Бруклине. Внезапно трущобы кончились. Улица пошла в гору. По обеим сторонам торчали вполне приличного вида браунстоуны. Прохожие были в основном черные.
— Что это за место? — спросила Гвен.
— Граничит с Парк Слоуп, — ответил Лерой. — Очень ничего, особенно днем.
Он не сказал, что специально выбрал кружной путь к своему дому, почти экскурсию, обнаружив по ходу дела, что ориентироваться Гвен умеет только в некоторых районах Манхаттана и центрального Парижа, и теряется на незнакомой территории. Он запарковался не у тротуара (мест не было), но рядом с машиной, стоящей возле входа в его дом.
— Наконец-то дома, — сказал он. — У нас есть часа два по крайней мере. Пойдем, я тебе налью чего-нибудь.
Воздух коридора пропитан был запахами, характерными для жилищ низших классов — еды, пота, кошачьих экскрементов. В квартира Лероя было неприбрано — лежали кругом какие-то элементы одежды, книги, повсюду виднелись грязные пепельницы, бокалы для пива и коньяка, и еще наличествовало подросткового типа и женского пола существо, стригущее ногти на ногах посреди всего этого.
— Эй! — сказал Лерой. — Ты что тут делаешь?
— Сегодня четверг, папа, — объяснила терпеливо Грэйс. — Помнишь, я всегда здесь по четвергам.
Гвен мигнула.
— Моя очаровательная приемная дочь, — сказал Лерой. — Грэйс, это мисс Форрестер.
— Твоя подружка? — спросила Грэйс, не отрываясь от стрижки ногтей. — А настоящее имя у нее есть?
— Ты знаешь, что я не люблю это слово, — сказал Лерой. — Моя любовница. Люди, чьи моральные устои не поколеблены плохим воспитанием называют ее — м'эм. Гвен, почему бы тебе не сказать чего-нибудь?
— Очень рада, — сказала Гвен. — Грэйс, не так ли?
— Грэйс, не так ли? — изобразила Грэйс трансатлантическое произношение Гвен. — Да, я Грэйс, м'эм. Красивые на вас тряпки.
— Кого-то надо бы отшлепать, где там твоя попа, — сказал Лерой, направляясь в кухню.
— Он извращенец, — сообщила Грэйс. — Надеюсь, вы знаете. Вам нравятся копы?
— Ага, — подтвердила Гвен. — Что-то, наверное, с униформой связано. Возбуждает.
— Эй! — крикнула Грэйс по направлению кухни. — Ничего если я позвоню Джейку?
— Я тебя утоплю в пруду! — откликнулся из кухни Лерой.
— Ну и пошел [непеч. ]! — крикнула Грэйс. И повернулась к Гвен. — Это нечестно. Он приводит сюда свою продружку в мой день, а мне никого нельзя приводить. Это жестоко. Он очень жестокий.
— Не стриги впритык, — сказала Гвен. — И клиппер этот твой, которым ты стрижешь — это просто ужасно. Подожди. — Она порылась в сумке и вытащила элегантные загнутые ножницы для ногтей.
Грэйс сразу оценила эти ножницы. Осмотрев их внимательно, она сказала:
— Ого.
— Я понятия не имела, что у него есть приемная дочь, — сказала Гвен, боясь назвать Лероя по имени — любому. — Извини.
— Все нормально, я под ногами никогда не болтаюсь, — заверила ее Грэйс. — Могу тебе все рассказать о его подружках.
— У него их много?
— Немало. Несколько.
Лерой материализовался возле Гвен со стаканом скотча в руке.
— Не слушай ее. Она очень хорошая девочка, но иногда на нее находит, и она притворяется инфернальной сукой, особенно когда ей скучно.
— Я не притворяюсь, — возразила Грэйс. — Я и есть инфернальная сука. — Подравняв ноготь ножницами Гвен, она добавила, — Эй, вы тут будете ночевать вдвоем?
— Нет, — сказала Гвен.
— Нет, — сказал Лерой. — Извини. Я забыл, что сегодня четверг. — Он повернулся к Гвен. — Четверг — это святое. Выхода нет, нужно взять ее с собой.
— Взять с собой? Ты шутишь.
— Нет.
— Зачем?
— По двум причинам. Мы с ней проводим недостаточно времени вместе, это первая. Думаешь ходить по городу, ожидая, что какой-нибудь снайпер выстрелит тебе в голову — опасно? Вот подожди, узнаешь, что будет, если оставить Грэйс одну в этой квартире. И это вторая причина. Не желаю, чтобы у меня в доме устраивали оргии. Грэйс, едешь с нами, будут приключения.
— Ты с ума сошел, — сказала Гвен. — Она ни в чем не замешана, и она ребенок. Думай головой!
— Я и думаю.
— Нет, — настаивала Гвен. — Слушай, ты не имеешь права, в конце концов. Алё! Очнись! Что с тобой!
— Если ты заботишься о морали несчастного ребенка, то поздно. Она уже один раз делала аборт…
