Сью Таунсенд - Адриан Моул и оружие массового поражения

Городской совет Лестера

Новая аллея

Лестер

27 мая 2003 г.

Уважаемый мистер Моул,

Тон Вашего письма я нашла в высшей степени оскорбительным. Мистер Лебедь, очевидно, нуждается в помощи, а не в осуждении.

Вы говорите, что он не говорит ни слова. Обращался ли он в отделение нарушений речи Лестерской Королевской больницы? И в курсе ли он, что социальная служба в силах помочь ему с недержанием кала?

Возможно, проблемы мистера Лебедя и являются причиной его антиобщественного поведения. Я по-прежнему считаю, что путь к решению, которое устроит обе стороны, лежит через примирение и переговоры.

Обзывая мистера Лебедя «тварью и диким животным» и угрожая насилием, вы способны добиться лишь обратного эффекта.

Искренне Ваша,

11.35 вечера

Георгина, Георгина, Георгина.

Обсуждение романа Зейди Смит «Белые зубы» открыл Бернард Хопкинс.

– Для бабенки написано неплохо, но у Салмана получается лучше, – протянул он.

– Вы так фамильярно называете мистера Рушди, – заметил я. – Вы с ним знакомы?

Хопкинс постучал себя по носу:

– Да перебивался он в моей конуре, когда бегал от «Аль-Каиды».

Мохаммед с горячностью воскликнул:

– Вы путаете фундаменталистов с террористами!

– А для меня они все на одну рожу, красавчик, – сказал Хопкинс.

– Но они разные! – отрезал Мохаммед. – Между ними столь же мало сходства, как между благочестивым священником и епископом-гомиком, хотя оба называют себя христианами.

– Прикольная книжка, – похвалила Лорейн. – У меня есть знакомые – ну вылитые персонажи из этой книги. Знаете, я смеялась так, что кровать подо мной тряслась.

Даррен признался, что так и не прочел «Белые зубы». Он все еще погружен в «Джуда Незаметного». А еще он сказал, что его тяга к чтению оборачивается «кое-какими проблемами с женой». Он купил книжный шкаф в гостиную, а из-за этого пришлось передвинуть мебель, и жена теперь «бухтит», мол, телевизор оказался слишком далеко от розетки.

Мистер Карлтон-Хейес сочувственно кивал, но ума не приложу, ему-то откуда знать о семейных драмах такого сорта.

Посоветовал Даррену сделать нечитающей жене подарок – «Ни пенни больше, ни пенни меньше» лорда Джеффри Арчера.[69]

Меня попросили назвать следующую книгу для обсуждения. Предложил «Глупых белых людей» Майкла Мура.[70]

Бернард Хопкинс взревел:

– Если бы я написал этих «Глупых белых людей», меня бы распяли за разжигание расовой ненависти.

– Можно мне предложить? – тихо проговорил Мохаммед. – Думаю, нам всем бы не помешало прочесть Коран.

– Отличное предложение! – поставил точку мистер Карлтон-Хейес.

По дороге домой я обзвонил все модные пабы и винные бары, но ни в одном Георгины не обнаружилось.

Лежа в постели, открыл Коран. И почувствовал себя как-то ближе к Гленну.

Позвонил администратор из магазина «Хабитат» и сказал, что Бернард Хопкинс спит на «предмете садовой мебели». Отправился за ним. Прежде чем разбудить его, купил себе новую лампу-журавль. Пора браться за ум и всерьез приступять к литературному труду. Если Георгина меня отвергнет, я по крайней мере смогу написать о ней книгу.

Георгина! На моем пороге! Без косметики, со спутанными волосами, но по-прежнему прекрасная, в камуфляжных штанах и коротенькой майке, оставляющей голым пупок.

– Ты должен это прочесть!

Войдя, она протянула мне тетрадь в обложке из розового шелка и с замочком. На первой странице значилось: «Тайный дневник Маргаритки Крокус».

– Открой запись от 25 мая, – велела Георгина.

Я подчинился и прочел запись, сделанную почерком Маргаритки с обратным наклоном:

Сегодня мы с Брюсом ходили к Адриану поговорить о свадьбе и о том, что будет после рождения ребенка. В машине по пути на Крысиную верфь мне хотелось сказать Брюсу, что никакого ребенка не будет, что я всем лгала. Но я не смогла найти в себе силы. Боюсь потерять Брюса.

– Она призналась тебе? – спросил я.

Георгина покачала головой:

– Нет, я зашла к ней в спальню и вскрыла замок. Вчера вечером я видела ее в ванной. У нее совершенно плоский живот. Я решила, что тебе лучше знать правду, ведь ты теперь отец ребенка-призрака.

– Неужели никому и ничему нельзя верить? – схватился я за голову. – Остался ли еще натуральный мед? Существует ли оружие массового поражения? Я действительно стою здесь, а ты из плоти и крови? Или мы просто голограммы, Георгина?

– Из плоти и крови, – подтвердила она. – И после того как ты напоишь меня кофе, мы это докажем.

June

Прошлой ночью не спал ни секунды, говорил с Георгиной. Мы выпили три бутылки вина, съели два пакетика чипсов и большую миску сальсы. На десерт был зрелый плод манго, который мы смаковали голыми в ванной.

Георгина сумела включить CD-проигрыватель, и мы танцевали под «Лучшие песни «Мотаун»«. Никогда прежде я не танцевал голым. Классное ощущение, если не обращать внимания на болтающиеся гениталии. Миа Фокс забарабанила в дверь, но Георгина крикнула:

– Дай пожить, дура набитая!

Позже, когда Георгина сладко спала у меня под боком, я размышлял о том, сколько раз в жизни отказывался от удовольствия ради удобства других людей. А вот Георгина всегда возьмет свое, что бы там ни было.

Утром Георгина поехала в Биби – вернуть Маргариткину книгу откровений и забрать свой чемодан. Она встретила меня после работы у магазина, и я отвез ее к лондонскому поезду – она отправляется в поездку по стране рекламировать дневник Эдвины Карри.[71]

Когда ее вагон скрылся во мраке туннеля, ощутил, как обретенная было уверенность в себе куда-то улетучивается. Надо бы извиниться перед Миа Фокс и подарить ей букет в знак примирения.

Мне нужна Георгина, она сделает мою жизнь ярче. Без нее я никогда не превращусь из гусеницы в мотылька.

Обратил внимание: Дональд Рамсфельд теперь говорит, что оружие массового поражения, возможно, никогда не будет найдено. Для меня это большой удар.

Однако мистер Блэр твердит, что у него «нет никаких сомнений».

Поутру встретил на автостоянке почтальона. Удивленно спросил, что он делает здесь в столь ранний час. На ломаном английском он назвал мое имя, адрес и протянул мне почту.

Письмо из Автомобильной ассоциации, в котором сообщалось, что теперь ассоциация поставляет природный газ, и не желаю ли я перейти к ней от нынешнего поставщика газа. Далее, два счета по кредитным картам с требованием произвести выплаты и прямыми угрозами: если я немедленно не оплачу долги по платежам, мне придется вернуть кредит полностью. Кроме прямых были и завуалированные угрозы: если я немедленно не произведу выплаты, моя кредитоспособность окажется под сомнением.

Дорогой дневник, у меня нет иного выхода, как снять последние 3000 фунтов с вклада в строительном обществе. Я живу при капиталистической системе, но у меня нет капитала.

Куда делись все деньги? Я же ничего не покупал, кроме футона и нескольких сковородок с кастрюлями.

Ужасающая статистика – 63 процента британцев считают, что мистер Блэр мутил воду относительно иракского оружия массового поражения; 27 процентов считают, что он намеренно лгал.

Я больше не знаю, что думать.

Задержался в магазине допоздна. Когда вышел в 10 вечера на Хай-стрит, улица кишела молодыми людьми обоего пола, сновавшими из бара в бар. Я шагал по проезжей части, чтобы не сталкиваться с ними, и меня чуть не сбило такси с малолетними шлюшками. Одна из них крикнула:

– А ну с дороги, дедуля!

Неудивительно, что люди среднего возраста по вечерам запираются в своих домах.

После работы отправился к Найджелу, чтобы, как обещал, почитать ему. Он выбрал «Преступление и наказание» Достоевского. Русские имена невозможно выговорить, и каждый раз, когда я запинался, Найджел вздыхал и что-то бормотал на ухо Грэму.

Поделился с ним информацией: начали обучать шетландских пони в качестве лошадей-поводырей для слепых. Якобы память у них получше, чем у лабрадоров.

Грэм вскочил, уставился на меня в упор и зарычал.

– Хороший Грэм, хороший, – ласково успокоил его Найджел.

Рассказал про фальшивую беременность Маргаритки и про мой тайный роман с ее сестрой, Георгиной.

– Достоевскому было бы за тобой не угнаться, Моули. Твоя жизнь причудливее любой выдумки.

Взял с Найджела слово, что он никому не скажет о ребенке-призраке Маргаритки.