Владимир Микушевич - Будущий год
Ты догадываешься, Секундочка, о ком я говорю? Да, да, о моем нынешнем. Может быть, и он теперь уже прежний, похоже на то (смотрит на часы). Я вот который год ломаю голову, что он за человек, и невдомек мне, хоть ты тресни. Одно могу сказать: современный он человек и отнюдь не старомодный в отличие от… кое от кого. Это-то и страшно, Секундочка моя! Никогда не знаешь, чего от него ждать. Он, действительно, не придал никакого значения той истории с мальчишкой, а застал меня однажды, когда я слушала по радио того… помнишь — «Экзистенция в социуме»… так, поверишь ли, рвал и метал. Дескать, мало того, что я не забыла своего прежнего, я вражеские голоса слушаю, значит, сама к нему за рубеж собираюсь, а у меня допуск, чуть ли не государственной изменой это пахнет. Дескать, не только ему я мысленно изменяю, но и Родине. Как будто он моя Родина. А сам, небось, ни одной зарубежной командировки не пропустит, месяцами там торчит и такие анекдоты рассказывает в своем кругу… Ну да ладно.
Мне все равно не собрать на него столько материала, сколько он на меня собрал. Не знаю, кого он любит: меня или материал, на меня собранный. Без компрометирующего материала он бы до меня не снизошел, но боюсь: если материала накопится слишком много, он меня тоже бросит. Я для него материал. Весь мир для него — материал. Он же отвергает в принципе высокие материи. Мир материален, потому что всё в мире — материал, из которого он делает всё, что считает нужным, то есть одно: карьеру. Кара — карьера, карьера — кара. Что ты каркаешь? Где ты это вычитала? Опять цитата? Твоя проклятая память напичкана цитатами. Сама ты цитата! А ты, Секунда, ты не цитата? Основная функция совести — цитировать. И с отвращением читая жизнь мою… А у него есть совесть, как ты думаешь? Есть ли совесть у современного, отнюдь не старомодного деятеля? Знакомы ли ему змей сердечной угрызенья? Вряд ли… Он может беспокоиться, тревожиться за свое положение, но мучиться совестью? Не представляю себе… Для него нет греха, только ошибка. Он ни в чем не уверен, отсюда его самоуверенность. А ты уверена, что ты не ошибаешься? Хорошо ли ты его знаешь? Мне ли не знать его? Он был моим научным руководителем. Он показал мне, что такое научная работа. Несколько вариантов моей диссертации забраковал, несколько диссертаций, в сущности. А почему забраковал, ты помнишь? Потому что они устаревали. А почему они устаревали? Потому что их данные успевал использовать он. Я-то знаю цену его достижениям. Даже иностранцам научился пускать пыль в глаза. Весь мир для него — материал, а материал — это пыль, которую пускают в глаза, так что глаза в свою очередь становятся материалом, то есть пылью для других глаз. Нет, он не промывает мозги, он их пудрит, и от мозгов остается пудра. Вот вы покупаете патенты? Знаете ли вы, что вы покупаете? Спросите меня. Да, небольшим количеством топлива он приводит в движение мощные агрегаты, это выглядит очень эффектно и привлекательно, а вы знаете, во что обходится такое топливо? Не верьте его сметам, его экономика экономна только на бумаге, фактически все это стоит дороже в десятки, в сотни раз даже в денежном исчислении, не говоря уже о человеческих жизнях, включая мою и ту, что во мне. А вы знаете, с какой легкостью воспламеняется это небольшое количество топлива и какими пожарами грозит? А вы знаете, как оно взрывается? А вы знаете, какую коррозию оно дает и с какой быстротой от него изнашиваются механизмы? Я уже не говорю о том, как оригинально оно отравляет воздух, Я сама исследовала его отравляющий эффект, так сказать, для души, и я ужаснулась, но промолчала. Почему промолчала? Да потому, что я тоже материал, я пыль, которую он пускает в глаза другим. Возраст подводит его.
А ведь у него такое будущее. Он мог бы возглавить институт, но предпочитает оставаться ведущим научным сотрудником, генератором идей, это выгоднее, и ответственности меньше. Вот чего он не любит: ответственности. Поэтому он и меня бросит, рано или поздно. А сейчас рано или поздно? И то и другое. Единство противоположностей. Когда все это начиналось, я уже отлично усвоила: среди научных сотрудниц у него всегда есть приближенная. Он использует ее материал в своих трудах и в постели… для верности. Таков его метод руководить коллективом. Я знала нескольких моих предшественниц, не всех, конечно, но в количестве, вполне достаточном, и все-таки была польщена, когда он приблизил меня к себе. Я знала, что с ним я сделаю диссертацию и сделала ее. Не поздно ли? Рано или поздно? Но вы не думайте, это был не только расчет; в конце концов, я привязалась к нему, полюбила, если хотите, даже теперь люблю, что греха таить. Нужно же кого-нибудь любить, нужно же… Скажите, вы знаете, что такое женское одиночество? Конечно, вы слышали: в больших городах существует такая социально-психологическая проблема. Но вот кончается рабочий день, я выхожу на улицу, и я никому в мире не нужна. Если б знали вы, как мне дороги эти тихие вечера. А выходные, а праздники, когда и библиотека закрыта, а в кино, в театры я стесняюсь ходить одна, мне кажется, на меня косо смотрят, косо смотрят, кисейная ты киса. Вот и кисни дома, читай, читай до одури. Можно записаться в кружок современного бального танца. Конечно, противно, когда к тебе прикасается всякая сволочь, но все-таки и это какое-то внимание, кобенишься под музыку, и все-таки ты не одна, вернее, не одна ты одна… Не одна ты одна! Cest le mot. А потом едешь домой на такси и рада, если водитель снизойдет до того, чтобы подняться к тебе в квартиру. Снизойдет, чтобы подняться! Можно ли ниже пасть, голубушка? Но до тебя снисходил водитель собственной машины, твой руководитель, и ты стала его машиной, безотказной в лаборатории и в постели. А ты помнишь, моя хорошая, чем кончается женское одиночество? Услышь меня, хорошая, услышь меня, красивая! Оно кончается тем, что убиваешь своего собственного ребенка, до того беззащитного, что ему даже родиться не дают, вот почему женское одиночество никогда не кончается.
Я слышала, Папа Римский сказал, будто противозачаточные средства и душегубки — явления одного порядка и аборт самое обыкновенное убийство. Да, вы правы, святой отец, о как вы правы, тысячу раз правы! Смотрите! Перед вами преступница. Меа culpa. Я не просто убивала, я совершала преступление против человечности: я занималась геноцидом. Он сказал: кто сам без греха, пусть первый бросит в нее камень. Что же вы медлите? Где ваши камни? Я скажу «спасибо» за каждый камень, брошенный в меня. Неужели я даже камня не стою? Нет, постойте, не расходитесь. Вы сами не без греха. Ты, ты, ты виновна в том же, а если виновна ты, то не одна же ты виновна. Он сказал: не судите, да не судимы будете! Как же вы смеете судить меня? Святой отец, вы мой соучастник, вы толкаете меня на детоубийство вашей правотой. Ваша правота входит в систему, которая перемалывает мое семя. И вы тоже, святой отец, вы тоже. У вас ведь нет детей, вы благоразумно выбрали безбрачие, но признайтесь: не делала ли женщина аборта от вас? Вы не удостаиваете меня ответа, и вы опять правы, Допустим, лично вы безгрешны в этом отношении, но тогда не заморили ли вы в себе семя, вверенное вам Богом для женщины? Это не геноцид, святой отец? Вам возражают, мол, бесконтрольная рождаемость тоже приведет человечество к гибели, но в этом вопросе, святой отец, я на вашей стороне. Нельзя спасать человечество ценой человеческой жизни. Вы правы, святой отец, но вам мало прощается, потому что вы мало любите — не в этом ли ваша непогрешимость? — а миру ничего не нужно, кроме любви. Бог есть любовь, не забудьте, святой отец, и Бог прощает. Но Бог прощает, потому что я не прощаю себе. Я выношу себе смертный приговор и привожу его в исполнение. Молитесь за мою бедную душу на Духов день, когда можно молиться за самоубийц, но это не самоубийство: я лишь привожу в исполнение приговор вашей правоты. Не был же самоубийцей Сократ, когда пил цикуту, а я сократичка. (Бросает в рот пригоршню таблеток, выплевывает их.) Нет, постойте! Бросьте в меня лучше камень, умоляю вас! Я же не одну себя казню, я убиваю невинную жизнь, которая теплится во мне. Возьмите это на себя, бросьте в меня камень! Я не хочу выпихивать новую жизнь в мир, где детей загоняют в казармы и старая блядь вроде меня учит их блуду вместо любви, чтобы очередного наркомана направляли на принудительное лечение. А можно ли перенести без наркоза операцию этой жизни? Нет, погодите! Кто знает, может быть, именно я ношу в себе зачаток новой человечности, более чистой, более мудрой, истинно любящей. Всякое зачатие — непорочное зачатие, слышите? Оно становится порочным лишь тогда, когда оно насильственно прервано.
Боже мой! Почему он не едет? Как я рожу без него? Всю жизнь я боялась родить… без него. Ребенок без отца — это извращение естества. У тебя, Господи, и то был Иосиф. Врешь! Ты не рожала потому, что ты писала диссертацию. До сих пор у тебя было время блудить, но не было времени рожать. Теперь ты защитила диссертацию, ты Ненуль, так попробуй роди! Нет, ты именно нуль, ты нуль без палочки, а палочка у него. Палочка-выручалочка. Ты живешь из-под палочки, ли-ли-ли, ля-ля-ля. Ты морально устарела, понимаешь? Твоя диссертация давно утратила то значение, которое ты ей приписывала. Кому ты нужна со своей степенью в условиях полного хозрасчета? Ты нерентабельна, Ненуль! Ты пройденный этап. Теперь Нора подготавливает его очередное рентабельное открытие, а тебя лучше сократить, чтобы не болтала лишнего. Да, но они не имеют права сократить беременную. Да, но твоя беременность официально не зафиксирована. Ты не оформляешь декретный отпуск, пока твои отношения с ним не оформлены, а он еще не разведен. Дети у него уже есть. Взрослые дети. Правда, новый ребенок ему нужен, это точно, нужен, чтобы доказать свою неувядаемую молодость, свою жизнеспособность, свою продуктивность, в конце концов. Слышишь ты, деточка, слышишь ты, мой брюшнячок! Ты тоже пыль, которую он пустит в глаза общественности. Кстати, поручишься ли ты, Секундочка, что Нора не беременна? Это будет еще эффектнее и, следовательно, эффективнее. Она ведь моложе тебя. А ты морально устарела. Куда ты годишься? Что же, посмотрим, куда я гожусь. Я тоже сбрасываю платье, как роща сбрасывает листья (сбрасывает платье). Вот она я дубликатом бесценного груза: читайте, завидуйте!
