Римский сад - Латтанци Антонелла
10
Рассвет вошел в дом, округлый, чистый, легкой лазурью проник в спальню. Франческа забыла опустить жалюзи. Как только она открыла глаза, рассвет изменился: солнце превратилось в раскаленный шар. Франческа ахнула. Она почувствовала, как что-то укусило ее за руку — больно. Она посмотрела — струйка крови. Кто ее укусил? Какое-то насекомое? К ней вернулось туманное воспоминание о том дне, когда она приехала в этот дом, когда впервые коснулась красных ворот. Тогда и начался конец света. На границе между сном и бодрствованием ей стало ясно — все было предрешено с самого начала.
Несколькими днями ранее весь кондоминиум устроил факельное шествие во имя Терезы, организованное Колетт. Об этом не упоминалось в СМИ. Пока жильцы группками — все, кроме Фабрицио, — гуляли по «Римскому саду», требуя у мироздания вернуть домой нашу Терезу, на улице никого из посторонних не было. И только парочка голов высунулась из окон и с балконов. Массимо тоже был во дворе, тоже скандировал:
— Наша Тереза должна вернуться! Мы обязаны сделать все возможное, мы все сделаем, мы готовы на все.
Соседи разговаривали с ним громкими, уверенными голосами.
А сейчас ее муж стоял у дверей с чемоданом в руке.
— Это всего на три с половиной дня, — он взглянул на окно, — затянутое темными тяжелыми шторами. — Я скоро вернусь.
— Да, — и чужим, чьим-то другим голосом произнесла: — Счастливого пути.
Массимо подошел к ней. Поцеловал в лоб. Поцелуй ощущался странно, будто у него во рту был кусок льда. Она ничего не сказала. И он ушел.
Готовя завтрак для девочек, Франческа, как обычно, обыскала всю сеть в поисках новостей о Терезе. И ничего не нашла. Хотя побывала на самых разных сайтах. Она делала это каждый день. Чуть ли не каждую свободную минутку. Но ничего больше не появлялось.
Она одела девочек. Проводила Анджелу в школу в «Римском саду», который внезапно превратился в сюрреалистическую пустыню. Вернулась домой с Эммой. Переделала тысячу дел, перевернула всю квартиру, все перемыла и расставила по местам.
Потом забралась на антресоли, решила рассортировать то, что там хранилось, и выбросить ненужное, когда прозвучало: «Хватит, Франческа, пора работать. Тебя ждут новые эскизы. Не подведи издательство на этот раз. Направь мысли в правильное русло. Подумай о книге».
«Но я думаю о книге. Просто я сейчас занята».
«То есть ты считаешь, что если будешь вот так думать о книге, она материализуется сама собой? Если я правильно помню, ты была очень счастлива, когда редактор сказала: ты гений, Фра».
«Заткнись, я же сказала, что занята».
«Я знаю, о чем ты думаешь».
«Ладно. И о чем я думаю?» — Франческа замерла. Вопрос был серьезный.
«Ты думаешь, что твоего мужа здесь нет, Анджела в школе, Эмма тихонько играет в манеже, а Фабрицио находится в сантиметрах от тебя. Ты думаешь о том, что он сказал тебе в супермаркете, и пытаешься прогнать эти мысли. Ты делаешь все возможное, чтобы не пойти к нему сегодня прямо с утра. Думаешь, что у тебя всего три дня. На самом деле три ночи. Всего три ночи. А потом вернется Массимо. Ты думаешь, что все в твоих руках».
«Это неправда. Я думаю, что вчера вечером я снова обрела Массимо, мы занимались любовью, и я была здесь, с ним. Я мать и жена. И люблю своего мужа.
И он меня любит. С книгой все будет в порядке. Мы счастливы. Это моя жизнь. Я уже наделала много всякой ерунды. Хватит».
«Я знаю тебя, Франческа. Ты не идешь к Фабрицио из-за верности мужу, дорогому и любимому Массимо, или из-за страха? Чего ты боишься, Франческа?»
«Оставь меня в покое».
«Я знаю, чего ты боишься. Заниматься любовью с другим мужчиной. Последствий. Не знаешь, как управлять тем, что будет дальше. Вот почему ты не бежишь к Фабрицио. Только из-за этого».
«Я должна работать, ты сам так сказал».
«Я сказал? Когда это? Я вообще не умею говорить, Фра».
Она с головой погружалась в любую работу по дому, а в перерывах играла с Эммой. Когда Массимо позвонил ей днем, чтобы узнать, как дела, она отдала трубку Анджеле. Дочь взяла телефон, а потом заговорила шепотом, отошла в сторону, украдкой покосившись на мать, а потом исчезла в своей комнате. День медленно подходил к концу.
«Ты, черт возьми, не с той связался, дом, — сказала Франческа, уложив девочек спать. — Я выиграла».
«Урашечки», — саркастически ответил дом. Настала ночь.
Первый день прошел.
11
Ночь.
Шум.
Франческа заснула перед телевизором. Вздрогнула, проснулась.
Опять шум.
Она посмотрела на экран.
Шум шел не оттуда. Она сонно огляделась, будто ее разум совершенно не хотел возвращаться к реальности.
Еще один удар. Стук.
Она подняла голову. Шум шел с потолка. Но над их квартирой только терраса. Кто там мог быть так поздно ночью?
Чудовище.
Она вскочила на ноги.
Что происходит?
Чудовище.
Опять шум. Уже сверху. Удар. Откуда? Казалось, из-за двери.
Чудовище тут. Кошмары вернулись. Я всегда знала, что после Терезы настанет очередь одной из моих дочерей.
Чудовище.
Она бросилась в комнату девочек, и тут это случилось.
Шум стал идти отовсюду, со всех сторон разом. Град ударов, словно кто-то колотил руками, ногами, бог знает чем еще. Все (кто все?) против дома. «Беги к девочкам!» — кричал дом. Франческа бросилась в детскую и пробежала, казалось, несколько километров, а шум тем временем усиливался, умножался.
Чудовище здесь.
Что я могу сделать? Позвонить Массимо? Но что толку? Массимо нет. И чудовище это знает.
Чудовище знало, что Массимо уехал. Чудовище знало, что Франческа и ее дочери остались одни. Чудовище шло за ними, следило за ними, постоянно следило за ними. Оно их искало. Оно выследило их. Оно хотело их заполучить.
Шум везде. Теперь, казалось, даже внутри дома. Возможно, шаги. Что, если оно уже вошло?
Девочки! Шум. Сильнее и сильнее. Шквал ударов. Что, если оно их уже схватило?
«Быстрее, Франческа!» Я спасу их. Сделаю все, что надо.
Стук в потолок в спальне девочек стал сильнее, когда она вошла в комнату. Они мертвы? Неужели они проскользнули в ту дыру, из которой нет пути назад, дыру, из которой доносился крик исчезла, исчезла, исчезла?
Нет!
Она бросилась к их кроваткам. Одеяла были смяты, будто под ними что-то пряталось. Кто или что скрывалось под ними? Шум стал таким громким, что стены тряслись. «Дом, помоги!» Она сорвала с Эммы одеяло. Мгновение тьмы, ее глаза ничего не видели.
— Эмма!
И она увидела.
Ее дочь там.
Спасибо. Спасибо.
Франческа схватила малышку на руки. Стук в дверь или еще куда-то. Она бросилась к кроватке Анджелы. Кто-то колотил так сильно, что, казалось, хотел вышибить — дверь, стену, потолок. Шум. Чудовище внутри? Где? «Спаси их!» — сказал дом.
Она стянула с Анджелы одеяло. Услышала дыхание дочери. Сдернула ее с кровати.
Спасибо. Спасибо.
Шаги. Шаги внутри дома?
Удары. Шум. Град ударов, становящихся все сильнее и сильнее. Повсюду. Снаружи или внутри. Это чудовище. Оно тут. «Беги!» — крикнул дом.
«А если оно ждет, когда мы выйдем, чтобы заманить нас в ловушку?»
«Поверь мне, Франческа!» Франческа всем сердцем доверилась дому и убежала.
Оставила дом там, в одиночестве.
Кто-то стоял на лестничной площадке. Но это было не чудовище. Фабрицио. Им не нужно было ничего говорить друг другу, он быстро распахнул дверь своей квартиры. Они вошли. Он запер за ними. Эмма захныкала. У Франчески подкашивались ноги. Фабрицио подхватил Анджелу, которая пробормотала во сне: «Ну, мама, дай поспать», — но не открыла глаза. Франческа взглянула на длинный черный коридор, ведущий в гостиную.
Они стояли там, напряженные, так близко друг к другу, глядя на входную дверь, дыша так тихо, как только могли, прислушиваясь.
