Элис Сиболд - Милые кости
Я попыталась заговорить.
— Тихо, — предостерег меня Рэй. — Как ты?
Умерла, хотела сказать я. Но у кого повернется язык сказать: «Я умерла, а теперь оживаю»?
Рэй стоял на коленях. На асфальте и у меня на груди пестрели полевые цветы, собранные для Руаны. Несколько лепестков яркими каплями упали на темную одежду Рэя. Потом он наклонился и прижал ухо к моей грудной клетке. Нащупал у меня на запястье пульс.
— У тебя был обморок? — спросил он, убедившись, что сердце бьется.
Я кивнула. Мне было ясно, что такая милость пребудет со мной на Земле не вечно, что желание Рут окажется мимолетным.
— Все пройдет, — выдохнула я, но так слабо и так далеко, что Рэй не услышал. Тогда я изо всех сил постаралась широко раскрыть глаза и поймать его взгляд. Какая-то сила поднимала меня с асфальта. Я подумала, что уплываю к себе на небеса, но оказалось, это была попытка встать на ноги.
— Рут, — позвал Рэй, — не двигайся, ты очень слаба. Давай-ка я тебя донесу до машины.
Моя улыбка полыхнула тысячеваттной вспышкой:
— Я могу идти.
Не сводя с меня глаз, Рэй медленно отпустил мой локоть, но по-прежнему держал за руку. Он помог мне подняться, и цветы посыпались на дорогу. На небесах женщины бросали к ногам розовые лепестки при виде Рут Коннорс.
Его прекрасное лицо тронула изумленная улыбка.
— Жива, — сказал он, осторожно приблизив ко мне лицо, чтобы проверить зрачки.
Я ощущала вес телесной оболочки Рут, ее роскошные груди и пышные бедра, но знала, что на мне лежит невероятная ответственность. Моя душа вернулась на Землю. Прилетела с неба в самоволку — и получила такой подарок. Усилием воли я заставила себя выпрямиться.
— Рут?
Непривычно было слышать такое обращение.
— Да? — отозвалась я.
— Ты какая-то не такая, — сказал он. — Что-то переменилось.
Мы стояли посреди дороги, и это был мой час. Мне так много хотелось ему сказать, но что тут скажешь? Я — Сюзи; времени в обрез». Мне не хватило решимости признаться; вместо этого я попросила:
— Поцелуй меня.
— Что-о-о?
— Не хочешь? — Я тронула пальцами его подбородок, на котором восемь лет назад еще не пробивалась эта легкая щетина.
— Что с тобой стряслось? — недоуменно спросил он.
— Кошка падает с десятого этажа и приземляется на все четыре лапы. Ты ведь о таком читал, хотя сам не видел.
Заинтригованный, Рэй не спускал с меня взгляда. Он наклонил голову, и наши губы мягко соприкоснулись. Меня словно пронзило насквозь. Еще один поцелуй, драгоценная награда, украденный подарок. Его лаза были так близко, что я различала на сером фоне зеленые искорки.
Держась за руки, мы молча двинулись к машине. Он держался чуть позади, не выпуская из поля зрения тело Рут.
Потом он открыл дверцу пассажирского места, я опустилась на сиденье и поставила ноги на коврик. Обойдя с другой стороны, он сел за руль и пристально вгляделся в мое лицо.
— В чем дело? — спросила я. Он еще раз легонько поцеловал меня в губы. Как давно я об этом мечтала. Время остановилось, и я упивалась этим моментом. Касание его губ, легкое покалывание щетины, звук поцелуя, с которым разомкнулись наши губы, а потом соприкоснулись вновь и опять разъединились с какой-то жестокой решимостью. Этот звук эхом отдавался в гулком тоннеле одиночества, откуда я могла лишь наблюдать, как соприкасаются и ласкают друг друга те, кого я знала на Земле. Меня никогда так не ласкали. Прикосновения чужих рук, не ведающих нежности, причинили мне только страдание и боль. Но после смерти за мною на небеса протянулся бледный луч, неуверенный и робкий: поцелуй Рэя Сингха. Каким-то чудом Рут это поняла.
У меня застучало в висках: да, я прячусь в оболочке Рут, но только до того предела, когда меня берет за руку и целует Рэй, потому что за этой чертой начинаюсь я, за ней царят мои желания, здесь мне самой, а не Рут, хочется вырваться из телесной оболочки. Я увидела Холли. Она смеялась, запрокинув голову. Потом жалобно завыл Холидей почуяв, что я ушла от него туда, где мы с ним раньше обитали вместе.
— Куда? — спросил Рэй.
Всеохватный вопрос, ответы без конца и края. У меня не было ни малейшего желания преследовать мистера Гарви. Взглянув на Рэя, я поняла, зачем я здесь. Чтобы унести с собой кусочек неба, доселе мне неведомый.
— В мастерскую Хэла Хеклера, — твердо сказалая.
— Зачем?
— Ты спросил, я ответила.
— Рут?
— Что?
— Можно тебя еще раз поцеловать?
— Нужно, — вспыхнула я.
Под урчание двигателя наши губы соединились вновь, и тут на мгновение появилась Рут, дающая наставления старикам в беретах и глухих черных свитерах: те держали на ветру мерцающие зажигалки, скандируя нараспев ее имя.
Рэй отстранился:
— Что-то не так?
— Когда мы целуемся, я уношусь на небеса, — сказала я.
— И что там хорошего?
— Для кого как.
— А точнее? — улыбнулся он. — Изложи факты.
— Полюби меня, тогда изложу.
— Ты в уме? — спросил он, а я про себя отметила: не догоняет.
— Движок прогрелся, — бросила я вместо ответа.
Он дернул за блестящий хромированный рычаг справа от руля, и мы тронулись с места как ни в чем не бывало — парень с девушкой решили прокатиться. Когда Рэй разворачивался, старый, залатанный тротуар блеснул на солнце искорками слюды.
В самом конце Флэт-роуд я показала ему грунтовую дорогу к заставе Илз-Род, от которой было недалеко до переезда.
— Скоро эти места будет не узнать, — сказал Рэй, резко свернув с гравия на укатанную землю.
Железнодорожная ветка соединяла Гаррисберг с Филадельфией; все близлежащие дома шли на слом, старожилы переселялись кто куда, а их участки захватывали промышленники.
— Ты после университета останешься здесь? — спросила я.
— Здесь никто не останется, — ответил Рэй. — Это и ежу понятно.
У меня захватило дух. Вот что значит возможность выбора. Подумать только: на Земле я могла бы уехать в другой город, куда угодно. И тут я задумалась: возможно ли такое на небесах? Ведь за минувшие годы меня ни разу не потянуло к перемене мест — может, оттого, что и мыслей таких не было?
Мы заехали на расчищенную полоску земли перед мастерской Хэла. Рэй остановил машину.
— Что мы тут забыли? — спросил он.
— Ну и вопрос! Нам же надо кое-что разведать, — ответила я.
Мы обошли мастерскую сзади, я пошарила над притолокой и достала ключ.
— Как ты догадалась?
— Будто я не знаю, где ключи прячут! — ответила я. — Тут большого ума не надо.
Внутри ничего не изменилось; в нос шибанул резкий запах смазки. Я сказала:
— Пойду в душ. А ты располагайся.
Возле топчана болтался электрический шнур. На ходу я щёлкнула выключателем, и над лежанкой загорелась россыпь крошечных белых огоньков — другого источника света в каморке не было, если не считать маленького пыльного оконца в задней стене.
— Какой еще душ? — спросил Рэй. — И вообще, откуда ты знаешь про эту халупу? — В его голосе зазвучало беспокойство, которого прежде не было.
— Имей терпение, Рэй, — сказала я. — Скоро объясню.
Зайдя в тесную ванную, я не стала плотно закрывать дверь. Стянула с себя одежду. Рут и ждала, пока нагреется вода; мне не терпелось, чтобы Рут меня заметила, чтобы она увидела свое тело так, как видела его я, во всей безупречной, живой красоте.
В этом закутке было душно и сыро; ванну разъедали вековые пятна — видимо, в нее сливали все, что течет. Я открыла горячий кран на полную мощность, но все равно дрожала от озноба. Тогда я окликнула Рэя. Позвала его в ванную.,
— Занавеска прозрачная, — сказал он, отводя взгляд.
— Ну и что? — сказала я, — Это неплохо. Раздевайся, иди ко мне.
— Сюзи, ты же знаешь, я не такой.
У меня захолонуло сердце.
— Что-что? — Я уставилась на него сквозь полотнище тонкого белого пластика, которое Хэл приспособил вместо занавески, но увидела только темный силуэт, обрамленный точечками света.
— Говорю тебе, я не из таких.
— Ты назвал меня Сюзи.
Он помолчал, потом отдернул занавеску и, стараясь смотреть только на мое лицо и больше никуда, переспросил:
— Сюзи?
— Иди ко мне, — повторила я, едва сдерживая слезы. — Прошу тебя, иди ко мне.
Я зажмурилась и стала ждать. Горячие струи покалывали мне щеки, шею, груди, живот, бедра. Было слышно, как Рэй зашевелился; ремень со стуком упал на пол, из карманов посыпалась мелочь.
На меня нахлынуло предчувствие, знакомое с детства: когда родители брали меня кататься на машине, я сворачивалась калачиком на заднем сиденье и закрывала глаза, твердо зная, что в конце прогулки меня возьмут на руки и внесут в дом. Такое предчувствие рождается из доверия.
Рэй отдернул занавеску. Я развернулась к нему лицом и открыла глаза. Внизу живота сладко заныло.
— Залезай, — сказала я.
Он медленно переступил через край ванны. Сперва у него не хватило духу ко мне притронуться, но потом его палец осторожно коснулся небольшого шрама у меня на боку. Мы вместе смотрели, как палец движется по рваной полоске плоти.
