Уилл Селф - Этот сладкий запах психоза. Доктор Мукти и другие истории
В настоящее время Шэрон Крауд занимала должность руководителя модуля по бизнес-исследованиям в ЮБУ, давала хорошо оплачиваемые консультации и даже появлялась в актуальных телепрограммах поздними ночами, дискутируя на общественно-важные темы. Ее лоск, некогда умилительно-правильный, теперь стал оцифрованным и телевизионным. Наряды Шэрон всегда отличались строгостью, но сейчас они были совсем уж мужеподобными. Грудь у нее отсутствовала напрочь. Некогда мы вместе с ней лишались сна, и соски ее грудей были просто ошеломительными: нежные, розовые конусы пещеристых тканей вздымались под прямым углом относительно грудной клетки, но теперь — куда все пропало? Определенно, их больше не было; все, что я видел под ее строгим нагрудником — гладкая кожа, лишенная какого бы то ни было рельефа.
— А ты, значит, инициатор этой затеи? — Она посмотрела на меня так, будто я был крошечным, находился далеко-далеко и стремительно куда-то падал.
— Ты тиран, Шэрон, — выговорил я. — А может, просто извращенка.
Ее глаза примерились к уровню вина в моем бокале.
— Не пойму, ты что, напился и с тобой лучше не разговаривать? Но даже если так, ты считаешь, я плохо обошлась с тобой?
— Шэрон, сделаем скидку на прожитые годы, все такое, спустя столько лет — и весь этот джаз… — Я отпил еще вина, главным образом, чтобы завести ее. — Могу заявить с долей авторитета и должного уважения — в конце концов, ты отымела меня по полной, за милую душу. Непосредственно в задницу, вот этим вот самым телеграфным сто…
— Ты пьян и вдобавок агрессивен. Кит, уведи его отсюда.
Позже в тот же день мы опять были на пляже возле МИ-6, и я дразнил камеры безопасности, установленные на столбах и на стенах. Если я останавливался за колонной, то камера, следившая за моими перемещениями, застывала, как параличом разбитая, дергаясь в ту сторону, где я должен был, по ее расчету, оказаться.
— Точно я и Шэрон Крауд, — крикнул я Киту, который плескался вместе с Диной в приливной зоне; все шесть ног барахтались, путаясь в мотках нейлоновой веревки, клоках размокших газет и набухших от воды обломках древесины.
— Что?
— Камера безопасности — ей кажется, что она знает, где я должен быть, — но, разумеется, я не там. В любом случае, я понимаю — в отличие от нее, — что она всего лишь автомат… может, сбить ее к чертовой матери?
Я перелез через забор, спустился по пролету в пять ступенек и прогремел по гальке туда, где находились человек и пес.
— В этом нет необходимости. — Голос Кита звучал афористично; Кит был серьезен, как в те моменты, когда я случайно заводил речь о давно минувших временах.
— Теперь она ни за что не согласится подняться на воздушном шаре, так? — Я почувствовал, как мои щеки покрываются пленкой слез. — Теперь, когда она знает, что мы хотим поставить ее на кон?
— Есть несколько соображений. — Орд поднял с песка карниз для занавесок и его концом стал чиркать на илистой отмели, намечая план боевых действий. — Во-первых, она может решить, что мы это не всерьез. — Его военный ботинок опустился на мозаику оконного стекла в поломанной раме. — Во-вторых, у нее может хватить гордости на то, чтобы бросить нам вызов, и, в-третьих, — что мне кажется наиболее вероятным, — скорее всего, она пойдет на это, потому что Бакс ее заставит.
— Бакс?
— Ты знаешь, мне приходилось иметь дело с такими, как Шэрон Крауд. В две тысячи пятидесятом, когда я занял Дар-Эс-Салам, была там одна весьма горделивая бабенка — жрица культа, — которая по уши втрескалась в моего адъютанта…
Сейчас мне было как-то в напряг играть роль Фламбарда.
— Бакс? — переспросил я.
— Да. — Я не мог понять, кто это говорит: Кит или Орд. — У меня имеются серьезные рычаги давления на него, как ты догадываешься.
Я обернулся и посмотрел в проем между МИ-6 и Тинтаджел-хаус, затем пересек взглядом четыре проезжих части и посмотрел в сторону виадука Воксхолл — туда, где находился воздушный шар. Его пришвартовали на ночь: дородная баба в кричащем сарафане, которую повалило силой тяготения. Было вполне тепло и достаточно светло, но свет шел непонятно откуда, словно кровь при внутреннем кровоизлиянии.
Спустя долгую паузу Кит произнес:
— Ладно, давай сыграем в го-шахматы.
— Я не хочу играть в го-шахматы. — Как он не мог понять моего состояния?
— Тогда давай нашу обычную, я буду Ордом…
— Я не хочу играть Фламбарда!
— Ну, хорошо, хорошо, только не рви на себе волосы, просто предоставь мне Орда, и обещаю — тебе будет весело!
Мы двинулись по Ламбет-Уок, и Орд принялся щедро пичкать меня байками про то, как он камня на камне не оставил от Диких качков из Миннесоты — самой страшной банды байкеров за тридцатые годы второго тысячелетия.
Я встретил Бакса в «Бир-Энджин», такой паб в Стоквелле. Дрянное место, но Бакс бывал там так часто, что его высокая пивная кружка с крышкой хранилась за стойкой бара. Кружка была глиняная, страшноватая, с зеленой глазурью в виде выпучившейся ведьминой морды. Бакс пил из нее как светлое, так и горькое, этакий комитет по собственной охране. Я в тот день вел себя особенно высокомерно. Мое высокомерие было настолько осязаемым, что в животе неприятно урчало от превосходства. Бакс обратил внимание на то, как я сидел, согнувшись, на лавке, обитой кожзаменителем.
— Что стряслось? — заплетающимся языком спросил Бакс сквозь клубы дыма и пузыри пива.
— Заносит.
— Поносит?
— Заносит. Распирает от самомнения.
— В любом случае, и то и другое отпугивает окружающих.
— Я в курсе.
Бакс принялся сооружать очередную защитную завесу из волос своей челки, а я стал изучать браслетки на его руках. Они виднелись из-под обшлагов хлопчатобумажной рубашки и доходили до косточек на запястьях. Казалось, браслетки сделаны или из очень темной кожи, или из какого-то особого каучука. Невозможно было понять, играли они роль модных украшений или ортопедических повязок. Этим они слегка напоминали романы Бакса, на самом деле.
— Ну, и ффчччееемммдело? — Он был весьма суров.
— Я ничего не сказал.
— Зато Шэрон сказала, — он цедил слова вперемежку с нервными струйками табачного дыма, — что она намерена совершить с нами прогулку на воздушном шаре в воскресенье, в это воскресенье.
— Правда? И в состязании примет участие?
— Разумеется, потому она и согласилась. Тезис такой: «Этот воздушный шар уверен, что Шэрон Крауд бессмертна. Я так полагаю, ты бросаешь вызов, а Кит в роли секунданта?»
— Ну, типа того.
— Шэрон снимет свое предложение — это очевидно, — и я на ее стороне. Если вы побеждаете, то сиганет один из нас. Если мы — соответственно, наоборот.
— Понятно… — Неожиданный поворот. Я совсем не был уверен в том, что Кит обрадуется, узнав, что его жизнь висит на одних весах с моей. — А кого вы думаете взять в заложники?
— Ну, тех, кто управляет шаром, думаю, и тех, кто отправится с нами, туристы там всякие…
Я обнаружил Кита на городской ферме в Воксхолле. Дина была привязана снаружи, а ее хозяин находился в противоположной стороне от загонов, за новыми саманными свинарниками, — сидел на корточках на небольшом участке земли. Я бы с радостью сказал, что бородатый, растрепанный Кит имел умиротворенный вид среди всей этой буколической — пусть в миниатюре — обстановки, но это было не так. Даже трое малышей, что резвились вокруг, поднимая тучи пыли, не могли развеять его глубокой задумчивости.
— Бакс говорит, что каждый, кто будет управлять шаром, вместе с теми, кто окажется на борту, должен быть взят в заложники. Что же до Шэрон, то…
— Или ты.
— Или я, или ты, или Бакс.
— Но ведь необязательно Бакс, или ты, или Шэрон, или я, правда? — И с удивительным изяществом он пнул своим здоровенным ботинком лежавший тут же на земле кусок овечьего помета. — Все равно, ты или я, в конечном счете.
Мне на ум пришли толстые галстучные узлы, отвислые бороды, «Рубеттс», «Зима недовольства», смерть Блэра Пича. Для некоторых все это было печальной потерей, и, пока я вспоминал подобные образы, Кит собирался с духом и готовился стартануть.
— Да, да. — Он перекувырнулся через плечо. — Вот так вот.
— Они никогда не действуют слаженно, — крикнул я ему вслед, — эти, на воздушном шаре. Впадают в панику.
— Справлюсь.
— Думаешь?
Я нагнал его у выхода, он как раз отвязывал Дину. Далматинка умудрилась пробраться внутрь и натянула поводок с такой силой, что ошейник потерялся в кожных складках шеи. Мы с Китом явились свидетелями зрелища под названием «порнуха по-собачьи»: стеклянный резервуар, полный хорьков, царапающихся и просачивающихся сквозь отсеки пластиковых трубок.
— Я справлюсь. — Кит повернулся ко мне, и я сразу вспомнил Орда.
