Стивен Фрай - Теннисные мячики небес
Первым знаком, уведомившим его, что в доме творится нечто странное, был детский смех. Как правило, отпрыски Оливера за завтраком особенно не веселились. Сидели, ссутулясь, над овсянкой, хмуро читали надписи на пакетах или ныли, упрашивая родителей выключить радио и включить телевизор. Второй странностью был витающий в воздухе запах бекона. Оливер придерживался диеты с малым содержанием жиров, а Джулия всю жизнь была вегетарианкой. Дети, хотя младшенькой уже исполнилось тринадцать, все еще оставались поклонниками кокосовой стружки да кукурузных хлопьев.
Подходя к кухне, Оливер услышал мужской голос. Вот пропасть, подумал он. Дядя Джимми, черт бы его побрал!
Джимми, брат Джулии, был любимцем детей, но, как оно часто бывает с тем, что нравится детям, взрослым представлялся невыносимо скучным. Да и время подходящее, сообразил, взглянув на часы, Оливер. Дядя Джимми нередко «заскакивал» рано поутру, после того как самолет, которым он прилетал из Америки, садился, а до пробуждения делового мира еще оставалось скоротать несколько часов. Но его появление хотя бы проясняло загадку припаркованного у дома «лексуса» с шофером. Оливер соорудил на лице радушное выражение и распахнул дверь кухни.
Если бы Оливера попросили составить список из тысячи человек, которых он ожидал бы увидеть сидящими за его кухонным столом и показывающими фокусы членам его семьи, миллиардер от электронной коммерции Саймон Коттер в этом списке не значился бы.
— А вот и ты, дорогой! — произнесла жена. Коттер поднял взгляд от стола и улыбнулся.
— Доброе утро, сэр Оливер. Простите, что вторгся в вашу семью. Да еще и в такую рань. Ехал мимо в аэропорт и решил рискнуть — вдруг вы еще дома. Совершали пробежку?
Оливер, невесть почему застеснявшись своего спортивного костюма и головной повязки, кивнул.
— Большое удовольствие видеть вас, мистер Коттер. Если позволите, я заскочу наверх, переоденусь…
— Ну же, Саймон! Где он?
Индиа, младшая дочь Оливера, схватила Саймона за руку, ощупала его рукав и подергала за бороду.
— Ага. А где бы ты хотела, чтобы он оказался? Быть может, под сахарницей? В стойке для тостов? В газете?
— Под сахарницей.
— Ну хорошо. Загляни.
— Черт подери!
Оливер с удивлением отметил, что Руперт, уже закончивший Оксфорд и в последнее время ставший утомительно утонченным, таращит глаза и поерзывает от нетерпения точно так же, как и все остальные.
— Еще! Еще раз!
Ко времени, когда Оливер спустился вниз, в кухне уже вовсю шло чтение мыслей. Даже мать Оливера, сидевшая в кресле-каталке чуть в стороне от других, даже она, похоже, наслаждалась происходящим, если, конечно, можно считать надежным показателем количество слюны, сочащейся из уголков ее рта.
Джулия, дети и Мария — все они уже нарисовали каждый свое на листках бумаги и теперь теснились вокруг Коттера, театрально приложившего по пальцу к каждому виску и, собрав морщинами лоб, уставившегося в пол.
— Великий Коттини должен подумать. Он должен подуууумать… э-э-э… no desme la lata! — негромко бормотал Коттер.
Мария захихикала, удивив этим Оливера. Она что-то произнесла по-испански, и Коттер живо ответил ей.
— Мой дух-наставник открыл мне все! — объявил он после того, как поочередно вгляделся в лицо каждого из посмеивающихся, раскрасневшихся детей. — Оливия, поскольку она оччень умна и оччень красива, выбрала бы симпатичную лошадь, да? Я думаю, ты нарисовала лошадь.
Оливия развернула свой листок и показала всем нарисованную лошадь.
— Вообще-то это пони, — пояснила она.
Коттер хлопнул себя по лбу:
— О, как я глуп! Конечно, пони. Не лошадь! Пони! Прости меня, дитя, по утрам моя сила убывает. Теперь обратимся к Хулии. Хулия, думаю, выберет яблоко. Да. Вот тут я совершенно уверен. Яблоко. Наполовину съеденное.
Джулия развернула листок, и по кухне прокатился восторженный хохот.
— Хорошо. Мы кое-чего добились, да? Переходим к Руперту. Руперт существо одухотворенное. Сам Руперт этого пока что не знает, но он — самый одухотворенный из присутствующих. Руперт, я думаю, выбрал камин, в коем он видит символ своего пылко горящего сердца.
— Хрен знает что!
— Руперт!
— Прости, мам, но какого же черта?
— Теперь что касается Индиа. Индиа тоже очень красива, Индиа мудра, Индиа умнее, чем все ее братья и сестры, вместе взятые…
Оливер переглянулся с женой. Жена сияла, и он, кивнув, чуть улыбнулся ей.
— Итак, Индиа выбрала бы, я полагаю, предмет самый обманчивый. Но что, должен спросить себя я, есть самая обманчивая в мире вещь? Ничто. Ничто — вот самая обманчивая, самая нечестивая вещь в мире. Покажите мне ваш листок, о обманчивая и нечестивая дева.
Индиа, покраснев, развернула пустой листок и сорвала оглушительные аплодисменты.
— И наконец, сеньорита Мария. Что бы такое могла она нарисовать? Мария хорошая женщина. Мария добра. Мария благочестива. Мария нарисовала в цыпленка, я думаю, который является, как и она, благочестивым творением Божиим.
Уронив свой листок и перекрестившись, Мария залопотала на испанском, и Коттер ответил ей стремительным потоком слов. Мария поцеловала его и, хихикая, выпорхнула из кухни.
— Еще, пожалуйста, еще!
Коттер глянул на Оливера и улыбнулся.
— Боюсь, мне необходимо переговорить с вашим отцом. Дела! — таинственно прошептал он и глухо застонал.
Дети застонали в ответ и потребовали обещания, что он придет к ним еще раз.
— Поднимемся наверх, — Оливер повел Саймона к лестнице, — там нам не помешают.
— Великолепный дом. — Саймон одобрительно оглядывался по сторонам.
— Собственно, это дом моей матери.
— А.
Оливер заметил любопытный взгляд, брошенный Саймоном на смонтированный в лестничном пролете лифт.
— Несколько лет назад у нее случилось несколько ударов подряд. Разум не пострадал, однако…
— Как печально. И Мария ухаживает за ней?
— Да. Вот сюда.
— Благодарю вас. Очаровательная комната. У вас чудесная семья, сэр Оливер. Редкость по нашим временам.
— Просто «Оливер», прошу вас. Что ж, должен сказать, развлекли вы их здорово. Не хочется повторять их приставания, но как, черт возьми, вы это делаете?
— А, пустяки. — Саймон постукал пальцем по своим темным очкам. — Бумагу-то им я раздал. Все остальное, боюсь, очень скучная химия. Ничего больше. Вроде тех фокусов, к которым ваши ребята из МИ-6, полагаю, то и дело прибегали в прежние дни. Только детям не говорите.
— Даю слово. Но вот…
— Да?
— Я насчет сказанного вами об Индиа — что она умнее других. Это чистая правда, однако откуда вы-то это узнали?
— Ну, это само лезет в глаза. Глупость скрывать куда проще, чем мозги. Вы и сами наверняка это замечали.
— Что ж, тут вы попали в точку. Садитесь, пожалуйста.
— Спасибо. Вы, верно, гадаете, зачем я к вам заявился.
Оливер, который вот уж пятнадцать минут как кусал от любопытства язык, благодушно пожал плечами:
— Да, это определенно сюрприз. Приятный, уверяю вас.
— М-м. Боюсь, мои методы ведения бизнеса несколько неортодоксальны, как вы, должно быть, и сами знаете.
— Новые правила для новой индустрии.
— Точно. Буду с вами абсолютно откровенен. Как вам, вероятно, известно, «КоттерДотКом» пришлось отказаться от услуг главы ее отдела интернет-безопасности.
— Козимы Кречмер?
— Печальная история. Многие относятся к этой женщине как к своего рода кибер-героине, однако, как я дал ясно понять, она действовала без ведома и согласия компании.
— Как я полагаю, семья Барсон-Гарленда обратилась в суд?
— Я заверил их адвокатов, что все исследования проводились Козимой в ее свободное время, не тогда, когда она работала на компанию. Теперь иск направлен исключительно против нее. Она где-то прячется, скорее всего, в Германии. Боюсь, миссис Гарленд трудновато будет получить от нее хотя бы пенни. В конце концов, похоже на то, что ее утверждения были отнюдь не безосновательны. Прискорбно.
— Хм… Должен признаться, то был самый увлекательный вечер, какой я когда-либо проводил у телевизора.
— Вы ведь довольно хорошо знали Барсон-Гарленда?
Оливер, внимательно оглядев пальцы, извлек из-под ногтя соринку.
— Знал? Да, пожалуй, знал. Хоть и не сказал бы, что хорошо.
— Если верить слухам, он пытался завербовать вас в союзники этого его «Агентства безопасности». И обещал вам место главы этого агентства, если оно когда-нибудь будет создано.
— Правда? Я…
Оливер, услышав скрип на лестнице, обернулся, быстро пересек гостиную и распахнул дверь.
— А, Мария, вам нужна помощь?
— Извините, что помешала, сэр Оливер. Я просто подумала, может, вы или мистер Коттер захотите выпить по чашечке кофе? Или печеньиц? Я много всяких напекла.
Оливер неловко переминался у камина с ноги на ногу, ожидая, пока Мария уберет с кофейного столика стопки журналов и книг по искусству, чтобы расчистить место для подноса. Коттер о чем-то перемолвился с ней по-испански, и она вышла ухмыляясь, точно школьница.
