Агония Иванова - Проощание с детством
Теперь Коля сидел в подъезде Кешиного дома и злился. Поводов для этого и виновников у него было немало, поэтому занятие это было очень содержательным и интересным. Злился он на мать, которая давно уже потеряла человеческий вид и подавала ему прекрасный пример, злился он на отца, которого никогда не видел и никогда не знал. Злился он на школу, в которую ему приходилось ходить, злился на Диму, имевшего хоть сколько-нибудь цельную семью, какое-то подобие семьи, злился на Кешу, который посмел влюбиться в Лиду. В его Лиду. Иногда тихонько, про себя, когда никто не мог его услышать, Коля называл ее именно так, лаская свою фантазию этим именем. Поэтому злился он еще и на себя.
Боже, ну что Кеша в ней нашел! Она же аутист, да еще при этом страшненькая, невзрачная, глупая девчонка, такая слабая, словно рассыплется в прах, если на ее плечо осядет пылинка. Но у нее такие глаза, чистые, глубокие, манящие в эту бездну, полную секретов и тайн, которые она не открыла еще никому… Может быть за слабым здоровьем и отсталостью в ней скрывается что-то иное, что-то удивительное, что-то гениальное? Тайна. Древняя магия. Стать бы ее обладателем!
Колю заставил отвлечься стук каблуков, он вскочил с грязных ступенек и отступил в темноту, внимательно прислушиваясь.
У его присутствия здесь была еще одна причина, помимо нежелания возвращаться в загаженную неуютную квартиру.
— Лена! — Коля выскочил из темноты и стук каблуков затих, девушка испуганно попятилась к стене, готовая закричать. Ее длинный нос в этом освящении казался похожим на птичий клюв. Она сдула с лица длинную челку и нахмурилась, не желая выдавать собственный страх. От Коли сильно пасло алкоголем и вид у него был не внушающий доверия, особенно в пустом подъезде в такой поздний час.
— Чего надо? — грубо поинтересовалась она.
— Эй! Повежливее, — одернул ее Коля, — я к тебе с дружескими намерениями, — взгляд, которым ответила девушка блистал очень плохо скрытым скептицизмом, — я одноклассник Кеши.
— Хорошо, — спокойно кивнула она, — что тебе нужно, одноклассник Кеши?
— Не ходи туда, — посоветовал Коля.
— Почему это?
— Он там… с этой своей… — соврал парень без смущения, не подумав правда о том, что Лена может его не послушаться и все-таки пойти, — он обманывает тебя. У него другая…
Лена сразу же поняла о ком идет речь и помрачнела. Она рванулась наверх, но Коля остановил ее.
— Не унижайся, — сказал он.
Лена тяжело вздохнула и села на грязную ступеньку, опустила голову и ее лицо скрылось за волосами. Вид у нее сделался грустный и разбитый, Коле даже стало ее жаль. Ну, ничего. Скоро он ее утешит.
— Я так и знала, — призналась девушка и спросила, — сигареты не найдется?
Коля учтиво протянул пачку и зажигалку, отступил к стене, обратно в темноту.
— Понимаешь… — начал он и голос его звучал более чем убедительно, — мы вместе возвращались домой, я, он и она. Он сказал, что им нужно побыть наедине. Я напомнил ему, что у него есть девушка, но он только посмеялся и сказал, что ты ничего не узнаешь. Всю дорогу он ей говорил всякие гадости про тебя… Мне очень жаль… прости, я не должен был говорить.
— Ничего, — железным тоном отрезала Ленка, выпуская в темноту подъезда белесый дым. Лампочка горела пролетом ниже, тусклая и безрадостная, как вся его жизнь.
Рыбка клюнула.
— Вот урод-то, — вздохнула Лена.
Когда она докурила, Коля предложил проводить ее до дома. У подъезда девушка расплакалась и ему пришлось ее утешать, гладить по голове и говорить всякие глупости вроде того, что она найдет себе кого-нибудь получше, что она такая красивая и замечательная. Вместо ее дома они пошли в магазин и купили вина, выпили его на мокрой лавочке в парке. Колю уже подташнивало и он думал только о том, где бы опорожнить свой бурлящий желудок, но нужно было идти в какой-то подъезд с бутылкой паленой водки, чтобы дальше заливать там тоску Елены по ее неверному.
Коля был настолько пьян, что с трудом стоял на ногах, но это не помешало ему в каком-то другом грязном заплеванном подъезде посадить Лену на подоконник и хриплым горячим шепотом предложить ей «к черту забыть Кешу». Девушка тоже была не против, хотя по щекам ее незаметно катились горячие бусины слез, делавшие вкус ее поцелуя соленым и неприятным.
Коля непослушными пальцами стаскивал с нее джинсы со всем, что было под ними, а сам думал о том, что никто, кроме него не смеет любить Лиду и Кеша еще не раз пожалеет о том, что посмел посягнуть на нее… Его Лиду.
Глава тринадцатая
Снег начал сходить. Местами проглядывала черная голая земля, присыпанная только легким саваном гнилых осенних листьев, от которых исходил неприятный запах, очень напоминающий трупный. Около школьного крыльца еще зимой дворники сгребли снег в две огромные кучи, которые сейчас начали таять и затапливать разбитый асфальт так, что воды в лужах было не меньше, чем по колено.
Саша, Миша, Даша и Лариса вместе вышли из школы, как в старые-добрые времена. Не хватало только Сони, как-то незаметно отделившейся от них и уплывшей в свою самостоятельную жизнь.
— Весна… — заметила Даша, перепрыгивая лужу, Саша подал ей руку, по привычке, машинально. Он отчего-то вспомнил о своей прежней привязанности к ней, но не смог отыскать в своей душе и тени прежних чувств. А были ли чувства? Он не знал. Он точно также помог Ларисе перебраться через маленький грязный океан, расположившийся у разбитых ступенек.
— Пожалуй, — согласился Саша и обернулся на Мишу, надеясь услышать от него хоть какую-то реакцию. Тщетно. Парень смотрел себе под ноги и хотя шел с ними, но все равно отсутствовал, находясь в своем особом мире, куда не были приглашены посторонние.
Когда они были уже у ворот, с ними поравнялись Рита и Марина. Королевская свита понесла потерю в лице Оли, которая после своего возвращения стала какой-то странной, дикой и замкнутой. Похоже, для многих из них эта зима была невыносимо сложной. Даже на примере жизней своих друзей Саша убедился в этом: самоубийство Мишиного отца, смерть любовника Ларисы, перемены, произошедшие с Соней… Зима стала чертой, отделившей и оставившей позади всю их прошлую жизнь. Впереди ждал новый, чужой и совсем не дружелюбный мир.
Королева и ее фрейлина остановились.
— Чего-то не хватает, — заметила Рита, обводя их всех насмешливым взглядом слегка прищуренных глаз. Свое зимнее темно-сливовое пальто она сменила на элегантное черное с двойным рядом пуговиц. Как всегда эффектная. Как всегда прекрасная.
— Кого-то, — поправила ее Марина, сильно уступавшая своей предшественнице в колкости и чувстве юмора. После нового года она перекрасилась в брюнетку и это был самый удачный вариант за последние пол года.
— Где же ваше рыжее чучело? — спросила Рита, доставая из кармана сигареты. Саша внимательно следил за ее изящными пальцами, распаковывавшими пачку.
— Там, где надо, — буркнула Даша, — перед вашим высочеством не отчиталась.
Рита коротко рассмеялась и выпустила дым в их сторону. Его унес теплый уже совсем весенний ветер и он рассеялся над проезжей частью.
— Какие мы дерзкие, — усмехнулась королева.
— Ну не тебя же нам бояться! — откликнулся Саша и их взгляды встретились. Рита улыбнулась одними губами и прикусила кончик сигареты зубами. Искры в ее глазах красноречиво говорили о том, что ее более чем забавляет игра, которую они ведут на людях.
— А стоило бы, — посоветовала она и, взяв под ручку Марину, пошла своей дорогой. Друзья некоторое время смотрели им в след, а потом тоже разбрелись в разные стороны. Саша как обычно шел рядом с Мишей, потому что ему нужно было зайти в свой подъезд, делая вид, что он идет домой. Мише не стоит знать о некоторых переменах, произошедших в его жизни.
— Пока, — бросил он и, уже было, собирался пойти к своему подъезду, как Миша ухватил его за локоть. Его равнодушные отсутствующие глаза смотрели куда-то через Сашу, и оттого делалось жутко.
— Подожди, — попросил Миша и в его взгляде, ненадолго мелькнула какая-то осмысленность.
— Что-то случилось? — насторожился Саша.
— Нет-нет, — Миша покачал головой, пролепетал свое тихое «пока» и ушел в свой подъезд. Саша вздохнул облегченно и решил обойти дом с другой стороны.
Когда он перешагивал глубокие лужи мертвого снега, он думал о том, что больше всего на свете, ему хотелось бы не возвращаться никогда в этот дом, этот двор, даже в эту школу. Спасаться бегством, начать другую жизнь, сделать вид, что прошлой попросту не было, оборвать все связи за небольшим исключением.
Здесь было слишком пусто.
Здесь пахло смертью и печалью, как пахло в квартире Миши, он заглядывал туда один раз после похорон и чуть не задохнулся от той затхлости, что царила там. Он не знал, где именно повесился Степан Аркадьевич, но его больная фантазия не на шутку разыгралась, рисуя его долговязую фигуру, болтающуюся в петле прямо посередине комнаты. По крайней мере, запах стоял такой, словно все и в правду случилось именно в семейном гнездышке Бельских и тело до сих пор не соизволили убрать.
