Юрий Ампилов - Четвертая экспедиция (сборник)
Похоже, эти слова возымели действие, и чернявый крикнул:
– Каланча, давай быстро. Там в багажнике два пузыря водяры осталось. Тащи сюда.
Через пару минут тот вернулся, держа в руках пол-литра водки с пластмассовым стаканом сверху и какой-то пакет, наверное, с закуской.
Каланча открыл бутылку, налил полстакана и протянул Саше:
– На, пей. Я тебе еще и закуски дам, – сказал он, предложив ей свежий огурец.
– Я водки не пью, мне бы винца, – ответила она.
– Да где ж мы его здесь возьмем. Ты скажи еще, шампанского хочешь.
– Хочу, конечно. С такими парнями с шампанским посидеть приятно было бы.
– Ну, это да. Мы, конечно, пацаны хоть куда. Но шампанского здесь нет. Так что пей, не капризничай.
– Мальчики, вы мне очень понравились. Может быть, завтра прихватите шампанского и заедете за мной на полигон вечерком, – продолжала хитрить она. – Я еще и подружку прихвачу.
– То будет завтра. Может, и заедем, – сказал Каланча, – а сейчас давай, как договорились, да побыстрее, времени у нас нет.
Саша поняла, что препираться дальше бесполезно. Пригубила стакан и сделала глоток. Жгучий напиток с непривычки обжег горло. Она поперхнулась и закашлялась.
– Вот интеллигенция хренова, – возмутился Каланча, – водки пить не умеют.
При этом он сам хлебнул из бутылки и передал ее чернявому. Тот тоже сделал пару глотков, и решительно встал.
– Давай, допивай да раздевайся, – сказал он Саше. – Лирика кончилась.
И она поняла, что больше тянуть время не сможет. Но раздеваться она и не собиралась. Оставалось только довериться судьбе и ждать дальше своей участи. За прошедшее время, если бы Димка дозвонился, машина с полигона была бы уже здесь. Тут езды-то пять минут с хорошей скоростью.
Саша сидела, не шелохнувшись, и молчала.
– Слушай, Каланча, – произнес чернявый, – да она нас просто разводила.
– Вот, сука. Давай ее оттрахаем по полной и прикончим здесь. Оставлять нельзя, она нас хорошо запомнила, и мы никуда потом не скроемся. Найдут.
– Ты прав, приступай, да побыстрей. Нет, погоди, давай я первый, я уже передохнул маленько, а ты держи ее.
– Ты у нас старшой, так и быть, начинай.
Они начали ее раздевать вдвоем. Но Саша сопротивлялась и в один момент так умудрилась лягнуть кого-то из них ногой в пах, что тот взвыл и отлетел в сторону. Оказалось, это был чернявый.
– Вот, зараза, – крикнул он, подлетел к ней и с размаху ударил сбоку, попав в ухо.
В голове у Саши все зазвенело, а в глазах пошли круги. Она потеряла сознание. Но через миг она очнулась и поняла, что по-прежнему лежит на траве. Она слышала их разговор, но решила не показывать, что пришла в себя.
– Слушай, да ты ее крепко ударил, она совсем вырубилась.
– Ну и хрен с ней. Зато теперь разденем без проблем. Давай, шевелись скорее.
– Слушай, Фазан, надо линять отсюда по быстрому, а то этот хлюст точно вот-вот кого-нибудь приведет. Уже времени много прошло.
– И что же такую телку здесь оставим? – досадливо спросил чернявый.
– Ну, хорошо, давай ее в машину затащим и переедем куда-нибудь, где нас не найдут.
– Дело говоришь, Каланча. Потащили.
Они вдвоем подняли ее и, ругаясь и спотыкаясь, понесли через кустарники наверх к дороге, где на обочине стоял их раздолбанный джип. Расстояние было метров пятьдесят – столько успела пробежать Саша, пока ее не догнал чернявый. Ей было больно, потому что они едва не выворачивали ей руки и ноги, но она терпела, стиснув зубы и продолжая имитировать потерю сознания от полученного удара.
– Тяжелая, зараза, – ворчал чернявый, запыхавшись.
Тут Саша краем уха услышала шум автомобиля, который ехал со стороны Прохладного. «Может наши?» – с робкой надеждой подумала она. И, действительно, судя по шуму, при приближении автомобиль стал притормаживать.
– Все, бросай ее, текаем, – быстро проговорил чернявый.
Они тут же расцепили свои руки, и Саша упала на землю, добавив себе пару синяков и царапин и едва не вскрикнув при этом от боли. Она лишь услышала звук их убегающих шагов и попыталась сесть.
Меж тем машина-легковушка остановилась, и послышался шум голосов, среди которых она узнала голос начальника практики профессора Никитина:
– Смотрите, их машина еще здесь, значит они рядом.
– Да, они здесь, идите сюда, – послышался голос Димки, появившегося откуда-то сбоку.
Так значит, он действительно дозвонился до них по мобильнику, и все это время находился неподалеку. Почему же он никак не защитил меня, когда они надо мной издевались? Трусил? За себя боялся?
И вдруг она услышала знакомый и почти родной голос, который ее позвал:
– Саша-а!
Господи, да это же Мишка. Слава богу, они взяли его с собой. Да, а кого же еще брать на выручку, если не старосту их студенческой группы?
Она попыталась тут же отозваться, но вдруг обнаружила, что вместо своего громкого и звонкого голоса у нее вырвался едва слышный сипящий хрип:
– Мишаня, я здесь.
«Это что, я от страха голос что ли потеряла? – удивилась Саша». Все пятеро мужчин ринулись к ней.
– Саша, Сашуля, слава богу, ты жива, – услышала она Мишкины слова и почувствовала на лбу его дружеский поцелуй. – Как ты, Сашуля?
– Да нормально все, Мишань. Вы как раз успели.
Мишка крепко обнял ее и едва не заплакал, хотя парень он был армейский и крепкий.
– Больше без меня никуда не ногой. Поняла?
– Да, Миш, прости меня дуру, пожалуйста. Я поняла.
В этот момент они услышали визг колес джипа, резко рванувшего с места. Видать эти двое, воспользовавшись тем, что все мужчины подошли к Саше, тайком вышли из темноты, сели в свою колымагу и ретировались.
– Вот, черт, упустили, – сказал кто-то из прибывших.
– Ничего, никуда они не денутся, – произнес профессор Никитин, – дорога от Ново-Павловки до обсерватории тупиковая, и здесь всего три села. А при выезде на трассу милиция пост должна выставить. Мы их уже известили. Надо только номера машины быстро сообщить.
* * *Через несколько минут они уже были на полигоне, и Сашу сразу отвели в медпункт. Ею занималась разбуженная медсестра Ирина Николаевна, а Мишка остался ждать ее на улице, где властвовала южная крымская ночь.
– Ну, Сашенька, синяков и ссадин у тебя хватает, а так, слава богу, ничего страшного, – сказала медсестра. – Только бы сотрясения мозга не было. Как ты себя чувствуешь?
– Да вроде бы ничего, – ответила Саша.
– Давай побудь пару дней у меня в изоляторе, дорогая. Здесь тихо и спокойно.
– Нет, Ирина Николаевна, прошу Вас, не надо. Что я утром скажу девчонкам? И так лишних разговоров не оберешься. Я лучше к себе в домик пойду.
– Саша, я настаиваю, у тебя может быть сотрясение.
– Ирина Николаевна, пожалуйста, очень Вас прошу.
– Ну, хорошо, утром как проснешься, сразу ко мне. В маршрут не ходить категорически. Завтра обязательно доктору покажемся. А сейчас давай тебе укол успокоительного сделаю.
– Не надо, – жалобно попросила Саша.
– Не спорь, надо, иначе оставлю здесь.
– Хорошо, согласна.
Саша вышла из медпункта, и Мишка тут же спросил:
– Ну как?
– Да все нормально, укололи только.
Они подошли к ее домику, где мирно спали девчонки. Саша только сейчас поняла, какой ураган чувств пронесся в Мишкиной душе. Ведь он все это время любил ее, а сегодня все его сомнения на счет ее романа с Димкой рассеялись. Он должен был испытывать ревность и одновременно досаду и обиду на нее. Виду Мишка не показывал, но выражение его лица говорило само за себя. Саша взяла его за руку и сказала:
– Спасибо тебе за все, Миш. И прости меня, ладно?
Он ласково посмотрел на нее, помолчал немного и произнес:
– Сашенька, пожалуйста, не ходи больше никуда без меня, хорошо?
Она преданно взглянула на него еще раз, помолчала и сказала:
– Миш, ты очень хороший. Но я же взрослая девочка, а не ребенок. Но я обещаю, что больше не будет никаких приключений. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Сашуль. Помни, я всегда рядом.
* * *Ласковое крымское солнце слегка позолотило вершину Сель-Бухры. Природа, отдохнувшая в ночной прохладе от июльской жары, готовилась встретить новый летний день. Полевые цветы, тут и там разбежавшиеся по склону, медленно раскрывали свои лепестки после ночного сна, умываясь капельками утренней росы... Все было точно так же, как и две недели назад. А Саше казалось, будто за эти дни прошла целая жизнь. Не было и того сладкого предутреннего сна, потому что она проснулась задолго до подъема и лежала с открытыми глазами. Да и не спала она вовсе, просто было тяжелое забытье под воздействием снотворного укола. Голова гудела. Все девчонки вокруг мирно спали. А Саша думала о том, что случилось с ней за эти несколько дней и как ей жить дальше. О том, что больше нет любви, она сильно не переживала. Наоборот, ей было даже стыдно за себя, что она приняла за любовь свое физическое влечение в ответ на ухаживания «самца», оказавшегося на поверку эгоистом и трусом. Страшная душевная рана не давала покоя. И ей сейчас было очень плохо. Жить совсем не хотелось. А зачем? Внутри была полная пустота.
