Катрин Панколь - Желтоглазые крокодилы
Надо мне запомнить эту минуту. Пусть еще чуть-чуть продлится и так и останется в моей памяти. Минуту, когда он перестал быть любимым человеком, тем, кто мучит меня, и превратился просто в человека, в товарища, еще пока не друга. Надо отметить, сколько времени мне понадобилось, чтобы достичь такого результата. Насладиться минутой освобождения от Антуана. Понять, что я вышла на новый жизненный этап. Потом, когда я буду вспоминать об этой минуте, у меня прибавится сил — потом, если вдруг засомневаюсь, стану колебаться, растеряюсь. Надо еще чуть-чуть с ним поговорить, чтобы насытиться этой минутой, чтобы она стала реальностью и обозначила поворот в моей жизни. Стала придорожной вехой на моем пути. Благодаря этой минуте я стану сильнее, я смогу двигаться вперед, зная, что в этом есть смысл, что вся боль, которую я копила с тех пор, как он ушел — это шаг вперед, незаметный, постепенный прогресс. Я уже не та, я изменилась, я стала взрослой. И, выходит, страдала не напрасно.
— Жозефина, как так получается, что некоторым людям все удается? Им просто везет или у них есть какой-то специальный рецепт?
— Не думаю, что тут могут быть какие-то рецепты. Вначале надо выбрать образ, который тебе идет, в котором тебе комфортно, и мало-помалу расширять границы, увеличивать его для себя. Не спеша, шаг за шагом. А ты спешишь, Антуан. Ты хочешь всего и сразу, и поэтому пренебрегаешь мелкими штрихами, деталями, а они важны. Ничего не получается сразу, нужно строить свой успех постепенно, кирпичик за кирпичиком. Когда вернешься к своим крокодилам, попробуй делать все поэтапно, решать проблемы по мере поступления и после этого, только после этого, ты поймешь, что стал чем-то большим, потом еще чем-то большим… Когда продвигаешься неторопливо, ты созидаешь, когда двигаешься слишком быстро, все так же быстро и разрушается…
Он следил за ее словами так, как жертва катастрофы следит за действиями пришедших на помощь спасателей.
— Так же и с алкоголем. Каждое утро, просыпаясь, говори себе: я не буду пить до вечера. Не говори: больше не выпью ни капли до конца жизни. Это слишком грандиозное обещание для тебя. Один маленький шажок каждый день — вот он, путь к успеху.
— Мой китайский работодатель… он мне не платит.
— А на что ты живешь?
— На деньги Милены. Поэтому я и не могу выплачивать кредит.
— Ох! Антуан…
— Я хотел поговорить об этом с Фожероном, чтобы он помог мне найти правильное решение, а он даже не стал меня слушать.
— Но китайцам при этом платят?
— Да, крохи, но выплачивают. Из другого какого-то бюджета. Я не собираюсь отбирать у них честно заработанные гроши.
Жозефина в задумчивости позвякивала ложечкой о кофейную чашку.
— Надо тебе уходить оттуда. Пригрозить, что уйдешь.
Антуан пораженно уставился на нее.
— А что я буду делать, если уйду?
— Начнешь сначала — здесь или в другом месте. Постепенно. Шаг за шагом.
— Но я не могу! Я инвестировал в это дело. И я уже стар.
— Послушай внимательно, Антуан. Эти люди понимают только позицию силы. Если ты остаешься и работаешь без зарплаты, кто же будет тебя уважать? А если ты бросишь китайца, оставив его с крокодилами на руках, он незамедлительно вышлет тебе чек! Подумай… Это очевидно. Он не будет рисковать жизнью тысяч рептилий. Он же все потеряет!
— Может, ты и права…
Он вздохнул, словно мужской разговор, который ему необходимо провести с мистером Вэем, уже отнял у него все силы, потом взял себя в руки и повторил: «Ты права, я так и сделаю».
Жозефина встала, чтобы убавить огонь под луком, достала кусочки цыпленка, переложила в кокотницу. Запах цыпленка вывел Антуана из задумчивости.
— Все представляется таким простым, когда говоришь с тобой. Совсем простым…
Он потянулся и взял ее за руку. Крепко сжав руку, несколько раз повторил: «спасибо, спасибо…» В дверь позвонили. Пришли девочки.
— Давай, соберись. Шути, улыбайся… Не надо им ничего знать. Это их не касается. Договорились?
Он молча кивнул.
— Я могу позвонить тебе, если что-то не получится?
Она на миг заколебалась, но, видя его умоляющее лицо, кивнула.
— И не позволяй, чтобы Гортензия весь вечер говорила одна. Пусть Зоэ тоже выскажется. Она вечно тушуется при сестре.
Он слабо улыбнулся: постараюсь.
Уже на пороге Антуан спросил: «Может, пойдешь поужинать с нами?» Жозефина на секунду задумалась, помотала головой и ответила: «Нет, у меня много работы, развлекайтесь, только приходите не поздно, им завтра в школу».
Она закрыла дверь и улыбнулась: сцена встречи вышла забавной. А потом подумала: «Нужно описать эту сцену и вставить ее в книгу. Не знаю пока, куда именно, но знаю, что пережила прекрасный момент — именно в такие моменты эмоции персонажа двигают сюжет вперед. Чудесно, когда действие провоцируют внутренние мотивы, а не влияние извне…»
Она села за компьютер и вернулась к работе.
Тем временем Милена Корбье вернулась в отель «Ибис» в Курбевуа. Антуан забронировал номер на имя мсье и мадам Кортес. Еще год назад это потрясло бы Милену, а нынче оставило ее совершенно равнодушной. Она с трудом сумела открыть дверь, так была нагружена. Она обошла массу магазинов «Монопри», «Сефора», «Марионо», «Карфур», «Леклерк» в поисках дешевой косметики. Уже несколько недель она лелеяла мысль научить китаянок в Крокопарке искусству макияжа и организовать там продажу косметики. Покупать во Франции тональный крем, пудру, тени, лак для ногтей, румяна, губную помаду и перепродавать в Африке, получая с этого прибыль. Она заметила, что каждый раз, увидев ее накрашенной, китаянки шли за ней, шептались, а потом подходили и спрашивали, как пользоваться красным, зеленым, голубым, розовым, бежевым, золотистым и «какао для бровей». Они тыкали пальчиками в брови, ресницы, кожу Милены, брали ее за руку, чтобы вдохнуть запах ее крема для тела, касались ее волос, что-то возбужденно восклицая по-китайски. Милена смотрела на них, тощеньких и жалких в огромных, не по росту, шортах, на их бледные лица с неухоженной, нечистой кожей. Она еще заметила, что они обожали продукты, у которых на упаковке было написано «Париж» или «Сделано во Франции». Они были готовы даже очень дорого платить за них. И у нее возникла идея: открыть в Крокопарке косметический кабинет. Она бы делала им чистку и массаж лица, продавала бы косметику, привезенную из Парижа. Надо было только тщательно все просчитать, чтобы окупить поездку и еще получить прибыль.
На Антуана полагаться было нельзя. Он разваливался на части. Он начал пить. Стал тихим покладистым алкоголиком. Если она не возьмет дело в свои руки, они вскоре останутся без гроша. Сегодня он пошел встречаться с женой и дочерьми. Может, что-то в нем щелкнет, он изменится. Его жена производит приятное впечатление. Хорошая женщина, видно, труженица. Не жалуется на жизнь.
Милена бросила пакеты на кровать, открыла дорожную сумку и начала ее укладывать. И впрямь, думала она, к чему ныть и стенать, этим дела не поправишь, жалеют обычно только себя, потерянное время, а время не восстановишь, к чему же тогда жаловаться? Она пересчитала покупки, записала на листочке, сколько куплено товара каждого вида, и сколько она за него заплатила. «Я не подумала ни о духах, ни об оттеночных шампунях! Ни о лаке для волос! Да ну, ерунда, куплю завтра или в следующий раз. И начинать надо не спеша, по-помаленьку…»
Она разделась, достала из сумки ночную рубашку, зашла в ванную, открыла новое мыло и приняла душ. Надо скорей назад, в Кению, открывать свой салон красоты.
Засыпая, она думала о названии салона. «Парижская красота», «Да здравствует Париж», «Paris beauty»; на мгновение ее охватила тревога, Господи, хоть бы мне удалось все это продать, ведь на эту красоту я потратила все деньги со счета, теперь у меня ничего нет! Она вслепую нащупала деревянную поверхность, постучала по ней и заснула.
Жозефина отчеркнула черным маркером две ближайшие недели на настенном календаре. Сегодня 15 апреля, девочки вернутся 30-го, теперь две недели она целиком может посвятить книге. Две недели, то есть четырнадцать дней, она должна работать как минимум по десять часов в день. Даже можно по двенадцать, если пить побольше кофе. Она только что вернулась из «Карфура», где как следует закупилась. Брала только продукты быстрого приготовления — сухие супы, готовые обеды, хлопья, что-то для перекуса. Нечерствеющий хлеб, воду в бутылках, молотый кофе, йогурты, шоколад. Нужно поторапливаться, если в июле уже сдавать работу.
Когда Антуан сказал, что хочет взять девочек на пасхальные каникулы, она долго сомневалась… Отпустить с ним девочек в Кению под присмотр одной лишь Милены? Как-то ненадежно. А если девочки близко подойдут к крокодилам? Она поговорила об этом с Ширли, и та обронила: «Я могу поехать с ними, возьму Гэри. У меня сейчас есть такая возможность, в консерватории две недели не будет занятий, существенных заказов не предвидится. А кроме того, я обожаю путешествия и приключения. Спроси у Антуана, не против ли он». Антуан согласился. И вот вчера она отвезла девочек, Ширли и Гэри в Руасси.
