Джон ван де Рюит - Малёк
8 августа, вторник
14.30. Доктор Зуденберг — полный чудик. У него густая копна темных волос в колтунах, большая пушистая борода и совиные очки, из-за которых выглядывают маленькие глазки-бусинки. Еще у него привычка произносить «с» с присвистом, что меня совершенно бесит. Говорят, раньше он работал в психушке Таунхилл в окрестностях Питермарицбурга. Перед приемом он предупредил, что является фрейдистом, и спросил, не возражаю ли я. Я не знал, что такое фрейдист, поэтому ответил, что не возражаю. Он вроде как вздохнул с облегчением и записал что-то в своем блокноте.
Потом наступила тишина. Я вдруг пожалел, что пришел. Поскольку говорить он явно не собирался, я сам начал рассказывать ему о своих проблемах с девчонками. Тут он вскочил, воздел руки к небу и приказал мне замолчать.
— Мистер Мильтон, — загадочно проговорил он, — сейчас вы узнаете, что у каждого поступка есть причина и следствие и у каждого действия — противодействие.
Я кивнул, слегка занервничав. Зуденберг задернул шторы, снял пиджак и плюхнулся в кресло, держа наготове блокнот и перьевую ручку, чтобы записывать мои расстройства. Его глазки-бусинки пылали восторгом, он облизывал губы, точно собирался съесть двойной чизбургер.
— Мистер Мильтон, давайте начнем с самого начала. Какое ваше первое детское воспоминание?
К 16.00 мы все еще вспоминали 1979 год. (И ни на каплю не приблизились к решению моих проблем в 1990-м.) Доктор Зу, как он сам попросил меня себя называть, был очень доволен нашим первым сеансом и назначил мне прием на то же время на следующей неделе. Перед уходом он признался, что пишет диссертацию по социологии, и поскольку сейчас как раз переходит к изучению группового поведения, было бы здорово, если бы в следующий раз я привел с собой всю Безумную восьмерку. В словосочетании «диссертация по социологии» было столько свистящих звуков, что Роджер подумал, что кто-то зовет его «кис-кис-кис», и с громким мяуканьем пробежал по коридору, подняв хвост. Я заметил, что у основания его хвоста был выдран большой клок шерсти. Как он умудрился туда дотянуться?
9 августа, среда
После обеда мы с Гекконом прогулялись к нашему наблюдательному пункту на теплом камне. Геккон называет это место «вратами ада», так как школа — это ад, а отсюда ее видно лучше всего. Я рассказал ему о своих проблемах с девчонками и о приеме у доктора Зу. Я даже передразнил чокнутого психолога, вызвав у Геккона приступ визгливого лающего смеха. Геккон рассказал, что Зу однажды упекли в психушку в Сибири, а он сбежал оттуда в Южную Африку. Остальные ребята боятся ходить к нему, и единственный, кто ходит, — Верн. Этим все сказано.
Геккон посоветовал мне поиграть с Амандой в «недотрогу», а с Русалочкой остаться на дружеской ноге, но не слишком ее обнадеживать. С присущей ему проницательностью он назвал Аманду беспринципной кокеткой, которая, как Гленн Клоуз в «Роковом влечении», трахнет меня и сварит моего кролика.[44] (Поскольку у меня нет кролика, ей, видимо, придется довольствоваться Роджером.)
Решил написать дружеское письмо Русалке, а в воскресенье делать вид, что не обращаю на Аманду внимания (хотя она и сама на меня не смотрит). Короче, у меня все на мази, и наверняка очень скоро Аманда будет без ума от меня и станет угрозой для домашних животных моих друзей!
Поднялся холодный ветер, и нас окутал туман, который затем опустился в долину. Окончив глубокомысленную дискуссию о женской груди и лобковых волосах, мы с Гекконом пошли назад, в школу.
10 августа, четверг
Отправил Русалочке дружеское письмо, полное тепла и сочувствия. Подписался просто «я» и тщательно проверил, нет ли в письме чего слишком обнадеживающего. Фаза один завершена.
После репетиции вернулся в корпус и обнаружил, что все спальни перевернуты вверх дном. Пока я там распевал «Теперь это твой дом», старосты затеяли обыск и нашли у Верна в мешке для стирки одиннадцать пар нижнего белья. Проблема была в том, что все это были чужие трусы! После шокирующего открытия Верну пришлось уединиться с Укушенным в его кабинете, где они провели час. Видимо, все это время Укушенный пытался найти хоть какую-нибудь логику в поведении этого чудика.
Наверху Лутули, Берт и Червяк тщетно пытались подавить бунт. Впервые за все время, что я помню, Рэмбо с Щукой оказались на одной стороне — оба считали, что Верн — мерзкий педик и его необходимо убить или хотя бы кастрировать. Рэмбо был в страшном бешенстве, так как двое его трусов оказались в том самом мешке для белья. Щуке же просто приятна была мысль о том, чтобы покалечить несчастного тронутого Человека Дождя. Единственным, кто встал на защиту Верна, был Грег Андерсон. Он защищал его с отчаянной смелостью. Но трудно ли быть смелым, если ты — лучший регбист сборной старшеклассников?
22.00. Верн так и не вернулся. Гоблин, Саймон и Рэмбо устроили над ним суд и признали его виновным в воровстве, извращениях, гомосексуализме, чокнутости, странностях и жестоком обращении с кошками (Гоблин считает, что это Верн выдрал Роджеру шерсть).
11 августа, пятница
Официальная информация: Человек Дождя по-прежнему в школе. Геккону удалось вытянуть у него кое-что перед математикой. Он живет дома у доктора Зу, пока страсти не улягутся. Лутули предупредил, что того, кто тронет Верна хоть пальцем, ждет экзекуция и скверна. (Не уверен, что это значит, но звучит угрожающе.)
Червяк сообщил, что до начала выпускных экзаменов осталось ровно двенадцать недель, ни днем меньше, ни днем больше. Вид у него был дико нервный, и во избежание приступа паники он дышал в пластиковый пакет. Придя в себя, он выдвинул нижний ящик стола и приказал мне поточить карандаши. Заглянув в ящик, я обнаружил, что он доверху наполнен черными и красными карандашами. Через полтора часа я наконец поточил все сорок восемь. Червяк осмотрел каждый и лишь после этого разрешил мне идти на ужин. Кажется, он тоже на грани нервного срыва.
12 августа, суббота
Весь день шел дождь, и я валялся в кровати и читал «Старик и море». Признаюсь, к концу даже прослезился. Бешеный Пес спросил, в чем дело, и я ответил, что у меня аллергия.
Что за книга! Поверить не могу, что эти акулы сожрали у старика марлина! Только представьте — рыбачишь себе рыбачишь много дней, а приносишь домой один рыбий скелет. Завтра выскажу Папаше все, что об этом думаю. Как он посмел дать мне такую блестящую, но грустную книгу!
Не мог уснуть — все вспоминал нашу с папой рыбалку и представлял, каково это — поймать гигантского марлина.
13 августа, воскресенье
Претворил свой план в действие и весь день игнорировал Аманду. Это было трудно, но, думаю, моя попытка увенчалась успехом. Я не разговаривал с ней, а когда она подошла ко мне за обедом, сказал, что у меня много домашки, и ушел. А сам побежал в спальню и доложил обо всем Геккону. Он похвалил мою железную силу воли и пожелал удачи на послеобеденной репетиции. (Он говорил точь-в-точь, как Папаша перед крикетным матчем, разве что не цитировал Шекспира и не ругался матом.) После обеда я снова принялся разжигать страсти. В результате Аманда даже мне улыбнулась. У меня затряслись руки, и я сделал вид, что поглощен чтением сценария.
Кульминация настала в конце репетиции, когда я по-дружески обнял остальных девчонок, а потом ушел, ни сказав Аманде ни слова. Кажется, я в идеале овладел искусством «игры в недотрогу». Геккон предупредил, что не нужно заходить слишком далеко: я должен просто делать вид, что мне все равно, а не вести себя как полный мерзавец. По-моему, у меня прекрасно получилось. Что-то будет в следующее воскресенье? Фаза два завершена!
14 августа, понедельник
13.30. Прекрасно и плодотворно для ума пообедал с Папашей. Мы долго спорили о книге Хемингуэя, и ни один не хотел уступить другому. Чтобы разрешить спор, Папаша поставил фильм «Старик и море», который, судя по всему, был снят году так в 1980-м. К сожалению, через десять минут после начала он уснул, а через полчаса раздались какой-то скрежет и взрыв. Папаша вскочил с кресла-качалки и ударил кулаком по видеомагнитофону. Как те акулы в книге, видак сожрал пленку и в процессе удавился сам. Папаша устроил истерику, и я воспользовался случаем, откланялся и пошел в школу, по-прежнему размышляя о том, какого размера были те акулы и как выглядел скелет марлина.
На обратном пути наткнулся на Человека Дождя, который вел долгий и обстоятельный разговор с Роджером у входа в часовню. Попытался заговорить с ним, но он, кажется, меня не узнал и ничего не ответил. Я заметил, что у Роджера и с правой части черепушки теперь тоже нет шерсти. Кроме того, у обоих из этой парочки в глазах был одинаковый нездоровый блеск. Они были похожи как две капли воды — только один был котом, а другой — человеком. Тем временем никто из наших так и не выяснил, зачем Верн крал трусы.
