Розамунда Пилчер - Цветы под дождем и другие рассказы
Лучше, чем она рассчитывала. Прямо сказать, идеально. Театр выглядел удивительно реальным: казалось, крошечные залитые светом фигурки вот-вот начнут танцевать, закрутят фуэте на посыпанном опилками полу.
Наташе должно понравиться.
Полюбовавшись театром еще немного, она прибрала на столе, закрыла подарок простыней, постаралась придать лицу безразличное выражение и сошла вниз.
— Все в порядке, дорогая? — спросила мама.
— Да. В полном, — ответила Дженни, стараясь, чтобы голос звучал как можно беззаботнее, а потом пошла на кухню отрезать себе кусок пирога.
Больше всего в Рождестве ей нравилось то, что оно всегда проходило одинаково. После ужина в сочельник они всей семьей пели рождественские гимны, а бабушка аккомпанировала на фортепиано; ложась спать, вешали на кровать чулки и изо всех сил старались подольше не уснуть. А потом обнаруживали, что вдруг проснулись, что на часах уже половина седьмого, а чулок раздулся от подарков.
Рождество пахло мандаринами и поджаренным беконом на завтрак. Льдистым морозным утром они шли в церковь и пели «Внемлите ангелов пенью» — любимый гимн Дженни. А потом, после службы, останавливались возле церкви поговорить с соседями и скорее бежали домой, чтобы проверить, не подгорела ли индейка, и зажечь во всех комнатах огни.
А потом, когда все было готово, папа говорил: «На старт, внимание, марш!» — и они бросались распечатывать подарки, горой лежавшие под елкой.
В этом году перед Дженни встала неожиданная проблема — как упаковать Наташин подарок. В конце концов она сделала из оберточной бумаги что-то вроде грелки для чайника и надела ее на театр сверху, а потом отнесла его вниз и поставила на кофейный столик, чтобы никто ненароком на него не наступил.
В восторге от собственных подарков, она на какое-то время забыла о театре. Дженни получила новую фару для велосипеда, вязаный свитер с розовыми и голубыми узорами и лаковые туфельки, которые давно хотела. Книгу от Наташи. Фарфоровую чашечку с собственным именем, выписанным золотыми буквами, от крестной. А от бабушки… большую квадратную коробку, обернутую в красно-белую полосатую бумагу. Сидя на полу среди разорванных оберток, лент и поздравительных открыток, Дженни распечатала подарок. Бумага упала на пол, явив взорам большую белую коробку. Снова оберточная бумага, а под ней… В коробке были коньки.
Прекрасные, новенькие, белоснежные ботинки, сверкающие стальные лезвия. Точно ей по размеру. Дженни уставилась на них со смесью обожания — коньки были такие красивые! — и раздражения — все равно она не знала, что с ними делать.
— О, бабушка!
Бабушка смотрела на нее. Дженни поднялась с пола и подошла ее обнять.
— Они такие… они просто чудесные!
Взгляды их встретились. Бабушкины глаза были, конечно, старые, но все равно зоркие. От них ничего нельзя было скрыть. Бабушка сказала:
— Никто не смог бы кататься в ботинках не по размеру. Я купила их вчера, потому что не могла больше смотреть, как ты пропускаешь все веселье.
— Мы сегодня же вечером пойдем на каток, — твердо заявила Наташа. — Ты обязательно должна попробовать еще раз.
— Да, — слабым голосом ответила Дженни. И в этот момент вспомнила о театре — единственном подарке, который до сих пор стоял нераспечатанный. — Но ты еще не посмотрела мой подарок тебе.
Взрослые присели на диван в приятном предвкушении. Всем, признаться, не терпелось посмотреть, что же такое Дженни по секрету мастерила у себя в комнате уже несколько недель.
Дженни наклонилась и воткнула вилку в розетку.
— Наташа, как только я нажму выключатель, сразу же снимай бумагу. Иначе она может загореться.
— Надо же, — с удивлением заметила бабушка. — У тебя там что, вулкан?
— Давай! — сказала Дженни и нажала на кнопку.
Наташа сняла колпак из оберточной бумаги, и театр предстал перед ними во всей красе. Лучи света дрожали на блестках, отражались в зеркальной глади озера, переливались на шелковых юбочках миниатюрных балерин.
Довольно впечатляющий промежуток времени в комнате стояла гробовая тишина. Потом Наташа сказала: «Глазам своим не верю», — и все разразились бурными восторгами.
— О дорогая! До чего же здорово! Какая красота…
— Никогда не видела ничего прекраснее…
— Так вот для чего тебе понадобилась коробка из-под вина…
Все повскакали с мест, желая рассмотреть театр поближе, а потом отступили назад, чтобы как следует им полюбоваться. Мама, папа и бабушка осыпали Дженни комплиментами. Что касается Наташи, она практически лишилась дара речи. Наконец она обернулась к сестре и крепко ее обняла.
— Я буду хранить его всегда… Всю свою жизнь!
— Ну, это же не настоящий балет. Не Тщетная предосторожность или что-то в этом роде.
— Так мне нравится даже больше. Мой собственный зимний балет. Я его обожаю! Огромное спасибо тебе, Дженни, сестричка.
К четырем часам с рождественским обедом было покончено. Они вымыли посуду и убрали со стола. Рождество прошло — теперь до него надо было ждать целый год. Хлопушки выстрелили, от орехов осталась одна скорлупа. Родители и бабушка Дженни сидели в гостиной и пили кофе перед традиционной вечерней прогулкой. Наташа убежала на каток, перекинув через плечо коньки.
— Пошли, Дженни! Я уже готова, — позвала она сестру, стоя у подножия лестницы.
— Я сейчас.
— А что ты делаешь?
Дженни сидела на кровати.
— Хочу немного прибрать в комнате.
— Тебя подождать?
— Не надо. Я скоро приду.
— Обещаешь?
— Да. Обещаю. Я приду.
— Ну ладно. Догоняй.
Дверь с грохотом захлопнулась, Наташа бегом бросилась по дорожке к воротам. Дженни осталась одна. Бабушка подарила ей коньки, но лучше ей было этого не делать, потому что Дженни все равно не могла кататься. Нет, она этого хотела, но слишком боялась. Не того, что упадет и ударится, — она боялась опять опозориться, выставить себя на посмешище. Боялась, что ей придется вернуться домой и признаться в очередном провале.
Она подумала: «Я хочу быть как Наташа». Но Дженни знала, что это невозможно — она никогда не станет похожей на сестру. «Я хочу скользить по льду, хочу, чтобы у меня были длинные светлые волосы и длинные стройные ноги и чтобы все мною восхищались и приглашали кататься вместе».
Бедняжка Дженни, скажут они, глядя, как она в сотый раз падает на лед. Тебе просто не повезло. Попробуй еще раз.
Она отдала бы что угодно, чтобы не выходить из комнаты; ей хотелось только одного — свернуться калачиком на постели и почитать новую книгу, которую подарила Наташа. Но Дженни обещала. Она взяла коньки, вышла из комнаты и медленно, ступенька за ступенькой стала спускаться по лестнице, как будто только что научилась ходить.
Из гостиной доносились голоса. Через приотворенную дверь она услышала слова бабушки:
— …удивительно талантливая девочка! Только представьте, сколько времени она потратила, чтобы сотворить такой шедевр. И ведь надо было все продумать, сконструировать…
— Руки у нее умелые, ничего не скажешь. Да и инженерных способностей ей не занимать, — это сказал отец. — Думаю, ей надо было родиться мальчишкой.
— Как тебе не совестно, Джон! Что ты такое говоришь! — Бабушка явно сердилась на сына. — Почему это у девочки не должны быть умелые руки?
— Забавно, — задумчиво сказала мама Дженни, — что дочки у нас такие разные. Наташе все дается легко. А вот Дженни… — она осеклась на полуслове.
— Наташе легко дается только то, что ей по-настоящему нравится, — снова заговорила бабушка. Голос ее прозвучал резко. — Дженни — не Наташа. Это совсем другой ребенок. И вы должны уважать это и обращаться с ней как с личностью. В конце концов, они же не близнецы. Дженни что, обязана любить танцевать только потому, что ее сестра мечтает стать балериной? Зачем вообще ей ходить в этот танцкласс? Почему не позволить ей развивать ее собственные таланты?
— Что ты имеешь в виду, мама?
— Я слушала, как она пела гимны сегодня вечером. Мне кажется, у нее идеальный музыкальный слух. И вообще есть способности к музыке. Странно, что учителя в школе не обратили на это внимания. Вы не думали об уроках игры на фортепиано?
В гостиной воцарилось молчание, а потом отец сказал: «Нет». Ответ его был не резким, а, скорее, задумчивым, будто он удивлялся, как они не додумались до этого сами.
— В танцах Дженни вряд ли зайдет дальше нелепых прыжков с тамбурином. Попробуйте поучить ее музыке и посмотрите, что из этого выйдет.
— Ты считаешь, ей понравится? Думаешь, она сможет научиться играть?
— Дженни такая одаренная, что в любом занятии, которое ей понравится, сможет достичь больших высот. Ей просто не хватает уверенности. Думаю, если вы немного смените тактику в отношении нее, она сильно вас удивит.
