Кристофер Бакли - Здесь курят
– Что касается изгнания БР и Дженнет, мне понравилось. А вот остальное – не уверен.
– Послушай, давай двигаться не торопясь. Начнем с БР, а там посмотрим, может, тебе и придется по сердцу мысль пораньше уйти на покой.
– Я…
– Ты сейчас не в той форме, чтобы принять правильное решение. Тебя заездили. Посмотреть на тебя, так ты уже целую неделю не спал. Круги вон темные под глазами. Ты хороший табачник, Ник. – Голос Капитана звучал все тише.
– Хорошо, – сказал Ник. – Не торопясь так не торопясь.
– Ну вот, я знал, что ты человек разумный. Понял это, как только увидел тебя тогда, в клубе. Помнишь? Как бы мне хотелось сейчас хлебнуть их джулепа. Вошла, храня на лице суровое выражение, старшая сестра.
– Мы еще поговорим, – сказал Ник. – А сейчас вам надо отдохнуть.
– Если в следующий раз я буду хрюкать, – сказал Капитан, – знай, они меня снова надули.
Ник повернулся к двери. И услышал, как Капитан сказал ему в спину:
– Табак сам о себе заботится.
Глава 26
На следующее утро, когда Ник, насвистывая «C'est fumee, c'est fiimee!», приводил в порядок свой кабинет после учиненного ФБР погрома, Гэзел просунула голову в дверь и уже привычным параноидальным шепотом сообщила: «ФБР!»
– Введите, – сказал Ник. Разумеется, это были агенты Монмани и Олман. Оба, похоже, явно полагали, что теперь, когда они приперли Ника к стене, можно обойтись без обычных учтивых приветствий.
– Вы вчера уезжали из города? – пролаял Монмани.
– Как можно? – не прерывая уборки, ответил Ник. – Чтобы я да нарушил условия освобождения под залог.
– Вы сели в машину прямо у этого здания. Водитель явно старался оторваться от слежки, нарушал правила движения. За что и был задержан. И допрошен.
– Так вы, значит, снова взялись за мусульман? Агент Монмани стиснул кулаки.
– Он показал, что вы уверили его, будто мы что-то подсунули к нему в багажник.
– Ну, вы, наверное, заметили, что у него нелады с английским. Видимо, он неправильно меня понял. Я лишь спросил, засовывали ли когда-нибудь в багажник его самого.
– А вы нынче веселы, Ник, – сказал агент Олман.
– Что да, то да, – ухмыльнулся Ник, – знаете, как-то вдруг отлегло от души.
– Вы купили билет до Уинстон-Сейлема в Северной Каролине.
– Неужто?
– Хотите добавить к списку обвинений лжесвидетельство? Вы воспользовались дорожным чеком. У нас есть квитанция. А в Уинстон-Сейлеме вы остановились в мотеле «Восьмерка». Вот квитанция.
– А, вон оно что!
– Что?
– Да я вчера бумажник где-то посеял. Видимо, некто воспользовался моей кредитной карточкой, чтобы слетать в Уинстон-Сейлем. Странный, должен сказать, выбор. Я бы поехал в какое-нибудь место повеселее. Я только сегодня обнаружил пропажу и сразу же позвонил в стол находок,
– Ник улыбнулся. – Можете проверить.
– Ловко, Ник. Кстати, все, что вы нам рассказали, непременно будет использовано против вас.
– Так я, что же, опять арестован?
– Нет, – сказал агент Монмани. – Пока нет.
– Знаете, – сказал Ник, – я понимаю, какие чувства вы ко мне питаете. Но хотите верьте, хотите нет, я себя не похищал. Вам еще предстоит убедиться в этом. И когда вы в этом убедитесь, давайте выпьем все вместе и скажем: ну и херней же мы занимались! Агенты скептически уставились на него.
– Вы, похоже, ждете хороших вестей?
– О да, – согласился Ник. – Очень.
– Они как-то связаны с вашей поездкой в Уинстон-Сейлем?
– Разве я что-нибудь о ней говорил?
– Ладно, пошли отсюда, – сказал агент Олман.
– Послушайте, – сказал Ник, – отпустили бы вы Акмаля. Не его вина, что он так перетрухал. Уж больно круто вы, братцы, обходитесь с бедными мусульманами.
– Пошли, – сказал агент Монмани.
– Спасибочки, что заглянули, – сказал Ник.
– Сволочь, – откликнулся, выходя, агент Монмани. Визит «неприкасаемых» вкупе с решением не принимать предложенную Капитаном плату за молчание привел к тому, что настроение Ника стало подниматься как на дрожжах. Он уже не мог заставить себя дождаться, когда Капитан сделает следующий ход. Он направился к кабинету БР и, не обращая внимания на протесты секретарши, распахнул дверь. БР совещался с Дженнет.
– Ага, – сказал Ник, – усилия объединяете. Для этого мы все здесь и собрались, верно?
БР нахмурился.
– Что тебе нужно, Ник? Тебя вообще здесь быть не должно.
– Да я тут вроде как работаю.
– Ты в отпуске. С сегодняшнего дня.
– О нет, – Ник улыбнулся. – Не думаю. Вот тебе, сдается, предстоит скоро уйти в отпуск, и надолго. Как и твоей Мата Хари. Не забудь прихватить резиновые перчатки, Дженнет.
– Ты ничего не сможешь дока… БР шикнул на нее и жестами показал, что Ник, возможно, записывает их разговор. Проделано все было так сноровисто, что Нику осталось лишь гадать, в который по счету раз БР прибегает к этой пантомиме. Ник погрозил Дженнет пальцем.
– «О-о-ох, Ник, о-о-ох! Вот, возьми, это презервативы. Самого большого размера…» То-то будет смеху в зале суда. А ты, мой чудесный, заботливый босс, ты не мог бы мне кое-что объяснить? Никак не пойму, почему нанятые тобой похитители оставили меня в живых? Может, просто напортачили? Я прав?
БР молча смотрел на него.
– И потому тебе с твоей пожирательницей мужчин пришлось разработать план «Презервативы в упаковках от пластырей»? Задумано было неплохо.
– Ник, – исполненным терпения тоном произнес БР, – ты столько всего пережил. Мне кажется, тебе следует обратиться к врачу.
– Да, – согласился Ник, – я много чего пережил. И все из-за вас, СУКИ ВЫ ПОДЗАБОРНЫЕ!!!
БР и Дженнет испуганно дернулись.
– Прошу прощения, – сказал Ник, – Это у меня от переживаний. Ну ладно, до встречи в тюрьме.
Захлопывая за собой дверь, Ник испытывал еще больший душевный подъем. У себя в кабинете он увидел Гэзел, с пришибленным видом сидевшую за столом.
– Не горюй, – сказал Ник. – Наша берет.
– Ты еще не слышал?
– Что именно?
– Капитан умер сегодня утром.
– Чего я решительно не понимаю, – сказал Карлински, – так это почему вы мне раньше этого не рассказали.
– Раньше я этого не знал. И не могли бы вы не прибегать больше к этому обороту? Очень действует на нервы.
– Стало быть, вы считаете, что похищение организовал БР. Успехом оно не увенчалось. Тогда они с Дженнет подставили вас, раздобыв ваши отпечатки на коробочках, которые вы приняли в темноте за упаковки презервативов, между тем как в действительности это были у паковки от никотиновых пластырей.
– Именно так.
– Но доказательств у вас нет.
– Нет, – сказал Ник, – я не записываю на видео то, что происходит в моей спальне.
– И в ночь перед смертью мистера Бойкина вы поделились с ним своими соображениями.
– Да. Он собирался уволить БР и Дженнет, а после…
– Прошу вас, ничего не утаивайте. Это вам лишь повредит.
– Но он же умер. Какой смысл говорить теперь, что он собирался сделать?
– Смысл есть во всем.
– Он попросил меня подумать о том, чтобы принять вину на себя и тем самым избавить индустрию от позора. Предложил очень щедрую компенсацию. Я решил не делать этого, драться до конца. Но тут он умер.
– Ваш разговор записывался?
– Нет.
– Очень жаль. В качестве доказательства суд этой записи, конечно, не принял бы, но мы могли б передать ее прессе. Поднялся бы шум, сильно затрудняющий подбор присяжных. В итоге мы получили бы тех, что поглупее. Вы, наверное, уже поняли, что я предпочитаю глупых присяжных. Чем глупее, тем лучше. Так, теперь относительно предположения мистера Бойкина о причастности БР к кончинам людей, судившихся с табачной индустрией. Вот это уже попахивает большими неприятностями.
– Правильно.
– С другой стороны, доказательств опять-таки никаких.
– Значит, нам придется расследовать обстоятельства их смерти, – сказал Ник. – Дадим информацию прессе, начнем шарить по кустам, рыться в каждом дупле. Что-нибудь да обнаружится. Весело будет. Ник возбужденно потер руки.
– Возможно. Но прежде чем тыкать обвиняющим перстом в больших людей, необходимо продумать возможные последствия. Это очень рискованная стратегия. Потому что, если мы ничего не найдем, а просто будем плясать на могилах, крича о заговорах, в которые Оливер Стоун и тот не поверит, мы кончим тем, что до смерти обозлим всех и вся, и особенно судью, и вы получите срок даже больше максимального. Когда дойдет до вынесения приговора, судья может решить, что вам следует отсиживать по каждому пункту обвинения отдельно, а не одновременно по всем. Кроме того, он может отправить вас в тюрьму особо строгого режима. Не уверен, что вам в ней понравится. Но, разумеется, решение за вами. Лично я люблю хорошую грызню в зале суда. Однако на кону стоит, так сказать, ваша задница, а не моя.
Ник еще размышлял о сказанном, явственно слыша, как за ним захлопываются, одна за другой, стальные двери, когда из динамика донесся голос секретарши Стива Карлински.
