Иэн Макьюэн - Дитя во времени
Платформа, вырвавшись из-под крыши вокзала, сужалась и после знака, запрещавшего пассажирам идти дальше, переходила в узкую, посыпанную углем тропинку, тянувшуюся вдоль мешанины путей. В двухстах метрах впереди, освещенный сбоку светом высоких прожекторов, виднелся электровоз с прицепленным сзади одиноким вагоном, оба ярко-желтого цвета. Стивен направился к ним, не зная толком, что собирается предпринять. Он подошел ближе и оказался рядом с кабиной, глядя снизу вверх на человека своего возраста, на голове у которого имелся берет, с трудом державшийся на густых черных вихрах. Стивен счел берет добрым знаком, говорившим о наличии чувства юмора. Ему пришлось кричать, чтобы перекрыть шум дизеля.
– Вы машинист?
Человек в кабине кивнул.
– Я хочу с вами поговорить.
– Тогда залезайте сюда.
Стивен неуклюже вскарабкался наверх со своей сумкой. Теплое узкое пространство кабины оказалось на удивление меньше загромождено рычагами и приборами, чем он ожидал. Пол под ногами приятно вибрировал. Стивен заметил два триллера в тонких переплетах, термос, жестянку с табаком, бинокль и пару толстых шерстяных носков, заправленных друг в друга. В кабине было неприбрано, словно в спальне, не предназначенной для постороннего глаза. Машинист подвинулся к другой двери, освобождая Стивену место. Стивен подавил в себе желание опуститься в одно из кресел. Это было бы слишком невежливо.
Вместо этого Стивен оперся на спинку кресла руками и сказал:
– Я тут подумал, не могли бы вы меня высадить по пути на Дувр. – Продолжая говорить, он полез в задний карман и вытащил пачку купюр по пятьдесят фунтов. – Я знаю, это против правил, поэтому…
Стивен протянул руку с деньгами. Машинист сел в кресло, положил локоть на приборную доску и подпер подбородок костяшками пальцев. Однако смотрел он не на деньги, а на Стивена.
– Вы в бегах или что?
Поскольку Стивен не готовил заранее никакого объяснения, ему ничего не оставалось, как сказать правду.
– Мне звонила жена, моя бывшая жена, и сказала, чтобы я срочно приехал.
Он тоже сел, чувствуя, что заслужил это право.
– А когда вы с ней виделись в последний раз?
Машинист подчеркнуто выделил «с ней», словно жал, о ком идет речь.
– В прошлом июне.
Машинист состроил гримасу.
– Срок порядочный.
Стивен ждал пояснений или решительного ответа, но машинист, который, по-прежнему опираясь на локоть, свободной рукой перебирал рычаги управления, ничего не говорил. Стивен переложил деньги в другую руку. Ему не хотелось убирать купюры в карман, чтобы машинист не подумал, будто он отказывается от своего предложения. Пока Стивен раздумывал, как еще подступиться к машинисту, огни прожекторов, видимые через ветровое стекло, едва заметно сдвинулись назад. Поезд катился вперед со скоростью, не превышающей скорость пешехода. На сигнальном мостике в четверти мили впереди расположение сигнальных огней поменялось, хотя Стивен не успел заметить, какой цвет пропал или переключился. Машинист выпрямился в своем кресле. Они стали набирать скорость, со скрипом миновав короткий и сложный участок путевых стрелок, отбросивший их на дальнюю сторону широкой полосы путей.
Стивен, дождавшись, когда шум переезда останется позади, сказал:
– Спасибо.
Машинист не посмотрел в его сторону, но поправил на голове берет с таким видом, который ясно дал понять, что благодарность принята.
Глядеть вперед из кабины электровоза оказалось бесконечно интереснее, чем из окна вагона. Вместо садовых ограждений и задних дворов перед Стивеном разворачивалась многокилометровая стальная лента, навстречу летели столбы, провода, с неуклонной равномерностью пропадая из виду. После того как они, набрав скорость, выехали из Южного Лондона, пошел снег, усилив удовольствие от быстрой езды. Теперь они мчались сквозь воронку из снежных хлопьев, открытый конец которой кружился перед ними, все туже и туже сужаясь вокруг поезда.
Машинист прищелкнул языком и взглянул на часы.
– Где вам нужно сойти?
Стивен назвал станцию.
– Она живет там, да?
– Милях в трех южнее.
В первый раз после того, как они выехали из Лондона, машинист посмотрел на Стивена.
– Нам не обязательно останавливаться на станциях. Стивен стал описывать, как выглядят лесополоса и поворот дороги, а потом вспомнил «Колокол».
– А, знаю, – сказал машинист. – Я высажу вас прямо там.
Покинув оранжевое свечение пригородной зоны, они пересекали темные участки сельской местности, когда-то раздольной, а теперь стесненной скоплениями спящих домов. Снегопад уменьшился, а затем вообще прекратился. Поезд увеличил скорость. Стивен все еще крепко сжимал в руке деньги. Он снова попытался предложить их машинисту, но тот, не отрываясь, глядел на полотно, положив одну руку на медную рукоятку в форме полумесяца, а другую сунув глубоко в карман.
– Отдадите своей бывшей. Они ей, видать, понадобятся.
Стивен убрал деньги и почувствовал, что должен, по крайней мере, представиться.
– Эдвард, – ответил машинист и объяснил, что везет передвижную мастерскую и походную столовую для ремонтной бригады, которая утром должна приступить к работе. Им предстоит чинить полотно в туннеле, размытом водой. Это был отличный старый туннель, один из лучших на юге. Неделю назад они с напарником при свете прожектора восхищались каменной кладкой на потолке и контрфорсами у входа.
– Там внутри как в соборе. Будто ребристый свод под потолком, и никто его никогда не увидит: через два года эту линию должны закрыть. Ее больше никогда не откроют, – сказал Эдвард после паузы. – Землю продадут, и туннеля не станет.
– Это нелогично, – заметил Стивен. Эдвард покачал головой.
– Это чересчур логично, дружище. В том-то и беда. Вот, например, стоит себе собор в темноте. Что от него толку? Значит, закрыть его навсегда. Построить скоростное шоссе. Но у шоссе нет души. Что хорошего смотреть, как дети на мосту разглядывают номера машин, так ведь?
Через час они доехали до станции, о которой говорил Стивен. Когда платформа осталась позади, Эдвард начал снижать скорость.
– Я высажу вас у переезда. Там вы не потеряетесь. Подниметесь на холм, потом спуститесь и пойдете через лес до перекрестка. Затем повернете направо, и по правую руку будет ваш паб.
Они остановились у дальнего конца автоматического переезда. Стивен пожал Эдварду руку.
– Я вам очень благодарен.
– Да ладно, ладно, идите. Мне не нужны опоздания, да и вас ждут.
Стивен выбрался на полотно, и Эдвард сбросил вниз его сумку. На прощание грянул концерт. Огромная машина заревела, тронувшись с места, за спиной у Стивена зазвенели звонки, замигал красный свет и поднялся шлагбаум, освобождая проезд. Затем, через минуту, наступила тишина.
Сразу за перекрестком дорога круто взбиралась на холм. Ни одна машина не проезжала здесь с тех пор, как в последний раз выпал снег, и впереди лежало нетронутое белое полотно, огороженное рядами живой изгороди. Луна, наконец спустившись к горизонту, висела прямо перед Стивеном. Эта была призрачная дорога. Он молча пошел по обочине, чувствуя за спиной молодую пару, толкавшую велосипеды сквозь ветер и дождь, погруженную в свои невыговоренные, разрозненные мысли. Где теперь эти молодые люди? Что отделяло их от Стивена спустя сорок три года? Их пребывание здесь отдавалось настойчивым эхом. Он слышал сухое пощелкивание задних колес, нестройный шорох шагов, не совпадавших из-за разной длины. Стивен вместе с ними взобрался на вершину холма и вместе с ними остановился передохнуть.
Ярко блестевшая дорога сбегала вниз и через милю сворачивала в лес. Стивен поставил сумку на землю и подогнал длину ручек, чтобы ее удобно было нести через плечо. Затем он заново завязал шнурки на туфлях, нервничая, словно спринтер перед стартом. Стивен выпрямился и сделал глубокий вдох. Побуждение, толкавшее его вперед, ощущалось как спазм в желудке, как холодная дрожь. Вот он в последний раз попробовал на вкус затаенную энергию высоты и ринулся вперед, позволив склону холма увлечь себя вниз, почти без усилий сбегая по снегу. Через двести метров он приспособился делать вдох на каждый шаг. Казалось, он может взлететь, если избавится от сумки. Стивен отталкивался от земли, помогая ей вращаться, так что лес бежал навстречу ему, как и он навстречу лесу. Стивен достиг первых деревьев и углубился в заросли, где дорога пробивалась через высокие сугробы. Мимоходом отметил одно дерево – не здесь ли его мать когда-то задумала избавиться от него с помощью аборта. Он побежал быстрее, хотя был теперь на ровном месте, и его дыхание участилось. В четверти мили впереди находилась развилка, поэтому Стивен сошел с дороги и двинулся напрямик, спотыкаясь о спрятанные под снегом кочки. Вторая дорога была шире, он запомнил ее и высокие деревья, теснившиеся вдоль обочины. Впереди виднелась телефонная будка, затем подъем и резкий поворот, за которым начиналась узкая тропинка, уходившая к пшеничному полю, а чуть ближе, по правую руку, был «Колокол», казавшийся в лунном свете отчетливым карандашным наброском. Только теперь Стивен понял, что случившееся с ним было не просто воспроизведением того, что когда-то происходило с его родителями, оно стало продолжением, своего рода подражанием. Улыбка Тельмы и то, как быстро Эдвард подсчитал месяцы, породили в нем предчувствие, сразу же сменившееся уверенностью, что все горести, все напрасные ожидания были включены в полный значения поток времени, в богатейшее откровение из всех возможных. По-прежнему едва переводя дыхание, Стивен издал радостный возглас, узнавая знакомые места, и стал бегом подниматься вверх по тропинке, которая вела к коттеджу, где жила Джулия.
