Елена Филон - Только слушай

Я даже не ожидала этого. И совсем не уверена, что оно мне надо.

– Ну, – Шейн хлопнул ладонями по коленям, – рад, что… что вы воссоединились.

– Убийца воскресил свою жертву, – бросила себе под нос и пробежалась пальцами по струнам.

Лицо Шейна помрачнело, взгляд казался сожалеющим:

– Я не знал… Не знал, что какая-то вещь может значит так много. Я не знал… о твоей матери. Мне жаль. Это не оправдание, Миллер. Я кретин. И я такой.

– И когда ты планировал мне её вернуть?

– Не знаю, – пожал плечами Шейн, – когда-нибудь. Я только позавчера забрал её из мастерской.

Я в подозрении сузила глаза:

– И в честь чего вообще такие подвиги? Типа: «Смотрите все! Я не такой уж и козёл?»

Шейн коротко усмехнулся и пожал плечами:

– Типа: «Смотрите все! Я вообще клёвый парень!»

– Ага. Расскажи кому другому.

– Не ворчи, Миллер.

Я фыркнула и вновь пробежалась пальцами по струнам.

Шейн вернулся к большому пакету у двери и принялся выкладывать продукты на широкую мраморную столешницу. Переоделся, нацепил чёрный передник и приступил к готовке. Я наблюдала за ним не верящими глазами, иногда борясь со смехом, иногда потрясённо: настолько ловко он всё делал.

– Ещё и готовить умеешь? – я сидела на одном из высоких кухонных стульев и глаз с него не спускала. – Пожалуй, я готова признать, что ты смог меня удивить.

– У меня много скрытых талантов, Миллер, – ответил Шейн, промывая овощи.

– Значит, так и будешь обращаться ко мне по фамилии?

Шейн улыбнулся, бросив на меня хитрый взгляд:

– Мне нравится называть тебя по фамилии.

– Тогда ты должен сказать мне свою.

Шейн удивлённо вскинул брови, но тут же опомнился:

– Забыл, что ты ничего обо мне не знаешь.

– Ну… уже знаю достаточно, – хмыкнула я, наблюдая, как Шейн откладывает овощи в сторону и приступает к разделке мяса.

Умом можно тронуться: звёздный мальчик, любимец миллионов, готовит ужин для той, кого ещё недавно готов был собственноручно сжить со свету.

Я что-то упустила? Когда всё настолько изменилось? Когда? Когда это произошло?! Кто щёлкнул выключателем в голове у того, кого я считала законченным безмозглым кретином?!

Николь бы умерла на месте, узнав, где и рядом с кем я сейчас нахожусь!

– Бенсон, – произнёс Шейн, не глядя на меня, и я наконец опомнилась:

– Прости, что?

– Бенсон, – повторил, взглянув на меня исподлобья. – Моя фамилия.

– А-а-а… – я лениво и широко улыбнулась: – Бе-е-енсон. Шейн Бенсон. О’кей.

Шейн вернулся к разделке мяса:

– Как-то опасно прозвучало. Теперь и ты будешь называть меня по фамилии?

Игриво дёрнула бровями:

– Посмотрим. Бенсон.

Широкая довольная улыбка расползлась по лицу Шейна, но глаз он так и не поднял.

А ещё недавно мы готовы были друг друга убить.

Через час обед был готов и должна признать, кулинарные способности Шейна меня впечатлили. Мясо с овощами в кисло-сладком соусе было безумно вкусным. Или я была безумной голодной.

Вызвалась вымыть посуду, всё ещё чувствуя себя до невозможности странно оттого, что находилась в обществе этого нового Шейна, да ещё и в квартире его брата; поблагодарила за обед и вернулась на диван, к своей обожаемой «крошке».

– Теперь твоя очередь, – Шейн сел рядом со мной и кивнул на Гибсона.

– Что? – неуверенно улыбнулась.

– Я готовил, – дёрнул плечами. – Ты должна отплатить мне песней.

Всё ещё глядела на него неуверенно:

– Здесь нет усилителя.

– Он и не нужен. Я хочу слышать голос.

– Ты его слышал, – усмехнулась и заиграла лёгким перебором.

– О, да. Песня про сперматозоид была отличной, Миллер, вот только ревела ты, как наркоман во время ломки.

Мы ещё долго и пристально смотрели друг на друга. Не знаю, о чём думал Шейн, но я думала о песне. И я решила спеть ему.

– Гитару будет почти не слышно, – предупредила я.

– Это неважно.

– Ладно…

Покалывание в кончиках пальцев, перебирающих струны, вновь возвращало меня к жизни. Я чувствовала в себе силу. Чувствовала свободу. И чувствовала Шейна совсем по-другому… Мне хотелось петь для него. Совсем другую песню:

Ты для всех слишком много значишь.И во всем видишь что-то неправильное.Лишь для меня одной ты всегда настоящий.Я знаю: ты не счастлив в одиночестве. Ты в отчаянье.

Куда ты собрался? И кого там будешь играть?Так тебе не спастись. Не сбежать от собственной тени.Ты не должен убегать. Не смей убегать.Ведь ты даже не хочешь этого делать.

Как же ты смог отвернуть от себяВсех, кого встретил по пути?Сам боишься, что они будут ненавидеть тебя,И в ответ делаешь вид, что ненавидишь всех ты.

Куда ты собрался? И кого там будешь играть?Так тебе не спастись. Не сбежать от собственной тени.

Ведь от правды никому не уйти.Я знаю, как ты сильно боишься,Но нельзя отказаться от целого мира.Ты просто не можешь уйти…Не можешь уйти…

Нет больше сил рассуждать о том,Чего никто не слышит.Неужели ты и вправду думаешь,Что сможешь прожить жизнь в одиночестве?Я слышу тебя, когда ты просто шепчешь,А ты не слышишь, даже когда кричу что есть мочи.

Куда ты собрался? И кого там будешь играть?Так тебе не спастись. Не сбежать от собственной тени.

Ведь от правды никому не уйти.Я знаю, как ты сильно боишься,Но нельзя отказаться от целого мира.Ты просто не можешь уйти…Не можешь уйти…Не можешь уйти…Ведь ты не хочешь уходить.

Песня закончилась. Гитара замолчала. Я пристально смотрела на Шейна, а он на меня.

– Я не хочу убегать, – прозвучал его тихий голос, рука оказалась на грифе, и он медленно убрал Гибсон в сторону. – Больше не хочу.

В его глазах бурлили водовороты чувств. Смесь – от грани до грани. Это ощущалось так остро… В то время как всё во мне замерло в преддверии взрыва.

Я не знаю, что происходит… Нет, я знаю… Но не уверена в этом…

Нет мыслей. Где они все, когда надо? Почему я ничего не делаю? Почему просто смотрю, как Шейн приближается, и ничего не делаю?..

О, Боже… Его губы так близко… Его запах. Я тоже превратилась в ту, что не в силах перед ним устоять?.. Но как я могу? Как могла?.. Он пахнет восхитительно. Аромат парфюма и аромат мужчины…

Взлохмаченные волосы цвета пепла выглядели настолько сексуально, что так и хотелось поскорее запустить в них руки.

Шейн навис надо мной, уперевшись руками по обе стороны от моего тела, стремительно вдавливающегося в спинку дивана – я всё ещё боролась сама с собой. Но, кажется, я уже проиграла…

Он внимательно смотрел мне в глаза, пытаясь прочесть их. Увидеть сопротивление или, наоборот, желание… Шейн не спешил, потому что слишком многое отталкивало нас друг от друга – память стереть невозможно. Как и невозможно избавиться от магнитного притяжения, животного, страстного, что напрочь отключает голову, оставляя безвольное тело страдать в нетерпении…

Это дико.

Это неправильно.

И Шейн чувствует это. Я чувствую это. Мы оба попали в ловушку. Дверь не откроется, пока пожар не утихнет.

Почему Шейн?.. Почему за всю мою жизнь лишь этот человек – мой враг, оказался способен возродить во мне эти эмоции?.. Разбудить огонь…

– Это правда? – тихий севший голос казался не моим. – То, что ты сказал… про болото… про пожар.

Шейн молчал, но его глаза говорили лучше слов. Наконец-то они были живыми, не прикрытыми маской безразличия. В них горел огонь. Самое настоящее живое пламя. Немного печальное, но не болезненное. Такое яркое и манящее, словно оно является частичкой меня. Тем, чего мне всю жизнь не хватало. Тем, чего я ждала.

– Правда… – Шейн наклонился ещё ниже и провёл кончиком носа по моей щеке, оставляя огненную дорожку.

Я шумно втянула носом воздух, почувствовав отголоски боли в области грудной клетки от недавнего избиения, но она испарилась в ту же секунду, когда Шейн коснулся горячими… невыносимо горячими губами мочки моего уха:

– Я знал, что в итоге не смогу перед тобой устоять… Ты одна такая, Тейт. К тебе невозможно относиться безразлично. Я пытался тебя ненавидеть, но чем больше старался, тем больше понимал обратное…

Шейн нежно поцеловал меня за ухом, и даже это лёгкое трепетное прикосновение заставило почти задохнуться. Уголок рта Шейна приподнялся в улыбке, когда он заглянул мне в глаза. Дразня меня. Понимая, как сложно мне сопротивляться. Понимая, что я даже не пытаюсь это делать. Видя его, чувствуя огонь, что нас связывает.

– Знаешь, о чём я думал, когда увидел тебя на фотосессии? – тихо спросил Шейн, скользя губами по моей щеке. Остановился и вновь посмотрел в мои глаза. – Я думал: вот бы все исчезли к чёртову дьяволу, и я смог бы наконец сорвать с тебя эту прозрачную тряпку…

Я положила руку Шейну на грудь, сжала в ладони тонкую ткань футболки и резко притянула к себе, так что он буквально обрушился на меня всем весом. Подхватил меня за талию и опустил спиной на диван, нависнув сверху. Не в силах бороться с желанием, я снова притянула его к себе, одной рукой обняв за шею, а вторую, наконец, запустив в растрёпанные волосы.