Джон Гришэм - Покрашенный дом
Поработав месяц в полях, я начал скучать по школе. Занятия должны были начаться в конце октября, и я уже представлял себе, как будет здорово весь день сидеть за партой в окружении друзей, а не посреди стеблей хлопчатника и рядом не будет никаких Спруилов и вообще не о чем будет беспокоиться. Теперь, когда бейсбольный сезон закончился, надо было помечтать о чем-нибудь другом. Это была своего рода дань моему отчаянию при мысли, что теперь мне остается только школа, и больше ничего, к чему можно было бы стремиться.
Возвращение в школу станет для меня настоящим триумфом, потому что на мне будет замечательная новенькая бейсбольная куртка с эмблемами «Кардиналз». В моей коробке из-под сигар, хранившейся в верхнем ящике бюро, лежала огромная сумма, целых 14 долларов 50 центов — результат тяжелого труда и жесткой экономии. Я очень неохотно жертвовал на церковь и с большой оглядкой тратился на кино и поп-корн по субботам, а по большей части все свои заработки складывал в надежное место рядом с фотокарточкой Стэна Мьюзиэла и карманным ножиком с перламутровой ручкой, который мне подарил Рики в тот день, когда отправлялся в Корею.
Я уже хотел заказать эту куртку по каталогу «Сирс-Роубак», но мама настояла, чтобы я подождал окончания сбора урожая. Мы все еще с ним не управились. Доставка товаров почтой обычно занимала две недели, а я твердо намеревался заявиться в класс разодетым, в красной «кардинальской» куртке.
* * *Однажды ближе к вечеру, когда мы вернулись с поля домой, нас там ждал Стик Пауэрс. Я был с мамой и Бабкой. Мы ушли с поля чуть раньше остальных. Как обычно, Стик сидел в тени под деревом, рядом с пикапом Паппи, и его заспанные глазки свидетельствовали, что до нашего прихода он дрыхнул.
Он приветствовал маму и Бабку, прикоснувшись пальцами к полям своей шляпы, и сказал:
— Добрый день, Рут и Кэтлин.
— Привет, Стик, — ответила Бабка. — Чем можем быть тебе полезны?
— Мне нужен Илай или Джесси.
— Они скоро придут. Что-нибудь случилось?
Стик пожевал травинку, торчавшую у него во рту, потом долго смотрел в поле, как будто озабоченный скверными новостями, которые можно, а может быть, и нельзя сообщать женщинам.
— Так в чем дело, Стик? — спросила Бабка. Ее сын был на войне, так что появление любого мужчины в форме пугало ее. В 1944 году один из предшественников Стика привез ей известие, что мой отец был ранен в бою при Анцио.
Стик еще раз посмотрел на обеих женщин и, видимо, решил, что им можно доверять. И сообщил:
— Тут этот старший из братьев Сиско, Грейди, тот, что сидел в тюрьме за убийство человека в Джонсборо… Ну, в общем, сбежал он на прошлой неделе… И, говорят, вернулся в наши края.
Женщины с минуту молчали. Бабка испытывала облегчение, потому что новости не имели отношения к Рики. А маме уже надоела вся эта возня с семейством Сиско.
— Лучше скажи об этом Илаю, — сказала Бабка. — А нам надо ужином заняться.
Они извинились и пошли в дом. Стик посмотрел им вслед, думая, несомненно, об ужине.
— А кого он убил? — спросил я Стика, как только женщины скрылись внутри.
— Не знаю.
— А как убил?
— Избил лопатой, так мне сказали.
— Вау, наверное, хорошая была драка!
— Наверное.
— Думаете, он за Хэнком охотится?
— Знаешь, я лучше с Илаем поговорю. Где он сейчас?
Я указал в глубину поля. Прицеп с хлопком был едва виден.
— Господи, куда забрался, — пробормотал Стик. — Как думаешь, на машине туда можно доехать?
— Конечно, — сказал я, уже направляясь к его патрульной машине. Мы влезли внутрь.
— Ничего тут не трогай, — предупредил Стик, когда мы уселись на передние сиденья. Я, разинув рот, вытаращился на разные переключатели и радиоприемник. А Стик решил похвастаться на всю катушку. «Вот это радио, — сообщил он, поднимая микрофон. — А вот тут включается сирена, а тут — фары». — Потом взялся за ручку на панели приборов: «А это фара-искатель».
— А с кем вы говорите по радио? — спросил я.
— По большей части с участком. С офисом шерифа то есть.
— А где он находится?
— В Джонсборо.
— И прямо сейчас можете их вызвать?
Стик неохотно взял микрофон, поднес его к губам, наклонил голову вбок и, нахмурившись, произнес:
— Четвертый вызывает базу. Отвечайте! — Голос его звучал тише, а слова он произносил быстрее, чем обычно, и с гораздо большей важностью.
Мы ждали. «База» не отвечала. Стик сбил шляпу на другой бок, нажал на кнопку микрофона и повторил: «Четвертый вызывает базу. Отвечайте!»
— А что такое «четвертый»? — спросил я.
— Это я.
— А сколько вас там всего?
— По-разному бывает.
Я смотрел на приемник и ждал, когда «база» отзовется на вызов Стика. Мне казалось невероятным, что человек, сидящий в Джонсборо, может разговаривать с ним вот так, напрямую, а Стик может ему отвечать.
Теоретически так оно, видимо, и должно было происходить, но сейчас «базу» явно не интересовало, где болтается Стик. Он в третий раз сказал в микрофон: «Четвертый вызывает базу. Ответьте мне!» Голос его сейчас звучал немного недовольно.
Но «база» и в третий раз проигнорировала его вызов. Подождав еще несколько долгих секунд, он опустил микрофон на приемник и сказал:
— Наверное, старина Теодор опять заснул.
— Кто такой Теодор?
— Один из диспетчеров. Все время спит на дежурстве.
И ты тоже, подумал я.
— А сирену можете включить? — спросил я.
— Не-а. Мамашу твою можно испугать.
— А фары?
— Нет, они мне батарею посадят. — Он наклонился к замку зажигания. Стартер щелкнул и загудел, но не провернулся.
Он попробовал еще раз, и в самый последний момент, когда стартер, казалось, вот-вот окончательно откажет, двигатель все же завелся и заработал, кашляя и стуча. «База» явно выдала Стику самую раздолбанную из всех имевшихся у них машин. Естественно, ведь Блэк-Оук вовсе не был центром криминальной активности.
Но прежде чем он успел включить скорость, я заметил трактор, медленно направляющийся к нам с поля. «Вон они, едут», — сказал я. Он прищурился, посмотрел, потом выключил мотор. Мы вылезли из машины и пошли назад к дереву.
— А ты не хочешь стать помощником шерифа? — спросил Стик.
Ага, и ездить в разбитой патрульной машине, спать по полдня и разбираться со всякими раздолбаями вроде Хэнка Спруила и братьев Сиско? Ну уж нет!
— Я в бейсбол буду играть, — ответил я.
— Где?
— В Сент-Луисе.
— Вон как! — сказал он с этакой улыбочкой, какую взрослые обычно изображают на лице, когда разговаривают с мальцами, склонными помечтать. — Все мальчишки хотят выступать за «Кардиналз».
У меня было еще много вопросов, которые хотелось ему задать, по большей части про его револьвер и пули, которыми тот заряжался. И еще я всегда хотел поближе рассмотреть наручники, понять, как они защелкиваются и открываются. Пока он смотрел на подъезжающий трактор с прицепом, я изучал его револьвер и кобуру — мне очень хотелось еще его порасспрашивать.
Но Стику уже надоело со мной возиться. Он явно хотел, чтобы я ушел. И я отложил свои вопросы.
Когда трактор остановился, Спруилы и часть мексиканцев вылезли из прицепа. Паппи и отец направились прямо к нам, и когда достигли тени под деревом, в воздухе уже повисло напряжение.
— Чего тебе надо, Стик? — рявкнул Паппи.
Паппи всегда раздражал и сам Стик, и его надоедливое вмешательство в нашу жизнь. Нам урожай надо было убирать, а все остальное значения не имело. А Стик тенью таскался сзади — и в городе, и на нашей собственной земле.
— Так в чем дело, Стик? — повторил Паппи свой вопрос. В тоне его явственно звучало презрение. Он десять часов проработал в поле, собрал пятьсот фунтов хлопка, и он прекрасно знал, что наш помощник шерифа — сущий бездельник.
— Старший Сиско, Грейди, тот, что сидел в тюрьме за убийство, на прошлой неделе сбежал и, я думаю, вернулся домой.
— Ну так поезжай и забери его.
— Вот я его и разыскиваю. Говорят, они что-то задумали…
— Что именно?
— Да кто их знает, этих Сиско… Но они могут заявиться за Хэнком.
— Пусть только заявятся! — сказал Паппи, всегда готовый ввязаться в хорошую драку.
— Говорят, у них есть оружие.
— У меня тоже есть ружья, Стик. Ты скажи этим Сиско, что если я кого-то из них увижу поблизости от моего дома, то просто снесу ему его тупую башку. — Последние слова Паппи прямо-таки прошипел. Даже отцу, кажется, пришлась по вкусу мысль о защите семьи и имущества.
— Ну, здесь-то ничего такого не случится, — сказал Стик. — А вот этому вашему парню скажите, чтобы в город не совался.
— Сам ему скажи! — рявкнул Паппи. — Никакой он не мой парень! И мне плевать, что с ним будет!
Стик посмотрел в сторону переднего двора, где Спруилы занимались своими делами, готовили ужин. Ему явно было неохота идти к ним.
