Семен Лопато - Ракетная рапсодия
— Классно. И что теперь будет?
Глядя на ее склоненное ясное лицо, на котором играли, вздрагивая, солнечные пятна, он, словно извиняясь, быстро кивнул в сторону стоявших впереди деревьев.
— Надо пройти тысячу шестьсот метров по этой стрелке. А там сделаю свое дело и назад. Ничего?
Словно ожидая этого, она весело кивнула; сняв с ее волос свернувшуюся сухую чешуйку и вновь забросив на плечо сумку, он двинулся по стрелке. Лес то густел, то снова становился реже, среди сухих стволов время от времени попадались следы вырубки; почти свободно, лишь иногда отклоняя от лица сухие ветки, Наташа двигалась среди деревьев; в очередной раз сверяясь по стрелке, он увидел в квадратиках число 1170. Лес загустел снова, солнечные лучи путались в листьях. Пройдя лесистым пригорком и раздвинув ветки, они увидели бегущий через поляну ручей. Радостно подойдя и присев на корточки, она протянула руку, трогая воду; вода, отклоняя травинки, бежала, искрясь на солнце; проследив за ее взглядом, мерившим ширину ручья, он поспешно двинулся к ней.
— Давай я тебя перенесу.
При ее росте она весила больше девяноста килограммов, даже при крайнем напряжении сил он вряд ли прошел бы больше двух шагов с ней на руках; совершенно не думая об этом, он ожидающе стоял рядом с ней. Быстро встав, с какой-то легкостью, словно не сомневаясь, что он в самом деле может перенести ее на руках, она весело помотала головой.
— Не надо.
С комическим видом подоткнув юбку и увлеченно примерившись, она несколькими сильными размашистыми движениями перепрыгнула с берега на поваленный ствол, затем на камень и дальше на другой берег; совершенно не думая, он проделал то же самое вслед за ней. Взобравшись на ответный пригорок и продравшись через кусты, они стали спускаться по отлогому скосу; перейдя через еще один, более узкий ручей, они снова вошли под полог деревьев. Ветер, налетев и прошуршав по верхушкам, осыпал их чешуйками коры и древесной мелочью, снова стало тихо, потрескивали сухие ветки под ногами, в просветах сходящихся над головой стволов голубело небо. Невольно вырвавшись вперед, она увлеченно вела его, иногда удерживая для него напружинившуюся ветку; идя за ней, машинально сверяясь с направлением стрелки, он иногда просил ее взять чуть левее. Судя по показаниям прибора, они прошли уже большую часть пути, следов вырубки уже не было, но из прочитанных в Москве материалов он помнил, что эти места иногда посещались, летом сюда забредали грибники, на одной из полян, через которую они проходили, им попалось прошлогоднее кострище. Солнце, находя прорехи в навесе из листьев, иногда пускало через воздушное пространство косые золотые потоки, снова налетал ветер. Время от времени поглядывая на светящееся окошечко, где цифра в квадратиках раз за разом уменьшалась, он вдруг раньше, чем ожидал, услышал четыре коротких звуковых сигнала; взглянув в табло, он увидел в квадратиках нули; пульсируя, те указывали, что они находятся точно на месте. Машинально оглянувшись и не увидев ничего, кроме деревьев, он взглянул на стрелку, указывавшую чуть вбок; обойдя кусты, повернув туда, где среди стволов и крон виднелся просвет, точно следуя показаниям стрелки, которая теперь остро реагировала на каждый поворот, они обогнули поваленное дерево и раздвинули кустарник. Овальная поляна была залита солнцем и уходила вдаль, наискось ее пересекал глинистый взгорок с россыпью камней и сухими кустами по склонам; испуганные их шагами, с пригорка взлетели какие-то две птички. Нигде не было видно ничего особенного, но стрелка твердо указывала вперед; подавшись вправо и приблизившись к пригорку, он увидел в разрыве кустов что-то серебристое. Пройдя по поляне и взойдя на пригорок, они взглянули вниз. Ракета, точно такая же, как на фотографиях, которые ему показывали в Москве, словно съехав по склону, лежала на середине поляны, от пригорка до хвостовой чести ее тянулся глинистый след выдранной при скольжении травы, нос ее, видимо, наткнувшись на каменистую неровность, был чуть приподнят вверх. Тонкая и вытянутая, она пересекала поляну как игла; лишь подойдя ближе и взглянув сбоку, Сергей заметил, что вздернутый нос означал не только наезд на кочку, но и легкий надлом и выгиб корпуса, вероятно, при падении и ударе о пригорок. Никаких ядовитых следов на траве не было видно, разлива горючего, о котором его предупреждали в Москве, не произошло, либо горючее все было отработано. Матово-серебристой поверхностью ракета поблескивала на солнце. С неожиданным ощущением радости и разлитого вокруг света и покоя, нисколько не думая об опасности, которая могла исходить от этой серебристой иглы, он, подойдя и потрогав ее поверхность рукой, с какой-то неожиданной ясностью в душе присел на нее, вытянув вперед ноги, словно самим этим движением отвергая и опровергая возможность чего-то опасного или плохого, что могло проистекать от этого серебристого чуда и вообще произойти сейчас. Стоя в нескольких шагах от него и смеющимися глазами глядя на него, она, словно чувствуя его настроение, ждала продолжения; выбросив вперед кулак с вытянутыми указательным пальцем и мизинцем, делая хэви-металлическую «козу» — и дурачась, глядя на нее, он, опустив руку, похлопал рядом с собой по обшивке ракеты, приглашая ее сесть рядом с ним. Без раздумий подойдя, она села рядом. Солнце освещало поляну, трава, где ровная, где подросшая повыше, чуть выстилалась под набегавшим ветром, камни, разбросанные на глинистых местах, поблескивали на солнце. Небо голубело над деревьями, лес, полукругом обступавший их по краю поляны, был ясен и спокоен, птички, колыхая ветки, перелетали с дерева на дерево. Вытянув ноги и с любопытством взглянув под себя, она быстро-опасливо перевела на него взгляд.
— А эта штука не взорвется?
Быстро взглянув в ее поголубевшие глаза, он светло-весело помотал головой.
— Нет, она учебная.
— А что ты с ней будешь делать?
Он махнул рукой.
— Так, распотрошу немного. Видишь, авария произошла, нужно один блочок извлечь, вроде черного ящика. Полтора часа работы.
— А посмотреть можно?
— Можно, только черные очки надеть надо, я тебе дам, а то искры будут, как от сварки.
Она весело кивнула.
Наклонившись и подтянув сумку, он вытащил импульсный пробойник; сняв чехол и присоединив баллоны, он вскрыл упаковку со стержнями, вставив в пробойник первый игольчатый; поднявшись, он с пробойником наперевес подошел к головной части ракеты. Солнечная дорожка бежала по серебристо-матовой поверхности, изгибаясь к острию, зеленая трава шелестела, наполовину охватывая корпус; глядя на это, секунду он постоял с пробойником в руках над головной частью, словно извиняясь перед ракетой, что вынужден будет прервать это серебристо-золотое свечение и изуродовать ее. Еще раз проверив крепление стержня, он включил питание. Циркулярным резаком в полевых условиях пользоваться было нельзя, груз баллонов, необходимых для него, потянул бы на сотню килограммов, поэтому импульсным пробойником, который был не таким потребляющим, надо было сделать больше сотни отверстий в корпусе, потом сменить игольчатые стержни на просечные, соединить отверстия между собой и удалить вырезанный кусок обшивки. Затем надо было размонтировать внутренний корпус, вскрыть защитный кожух, подключиться к интерфейсу управления, с переносного компьютера подать код доступа и команду по переводу системы наведения в стендовый режим и в стендовом режиме с того же компьютера выдать системе команду на отключение. После этого надо было размонтировать шасси блока наведения, отсоединить муфты и кабели и извлечь блок. Еще секунду постояв над корпусом, прикидывая размеры необходимого отверстия и решив все сделать обстоятельно, он, отложив пробойник, вернулся к сумке. Вытащив специальный маркер и вместе с ним защитные очки, он протянул ей сменную пластиковую вставку от очков, чтобы она могла смотреть, как он будет работать, и, вернувшись и прочертив маркером контуры окна, надел защитные очки. Мир померк. Никогда не любивший темных очков, инстинктивно желая поскорее вырваться из тускло-коричневого плена, он, подняв пробойник, не раздумывая, атаковал стержнем обшивку. Искры рванулись из-под стержня, быстрыми трассами и звездочками пересекая лежавшую перед его глазами завесу; невольно желая, чтобы их было больше, он сдерживал себя, стараясь, чтобы усилие было плавным и стержень, прорвавшись через корпус, не пропорол с размаху внутреннюю обшивку. Искры летели веером; чувствуя временами возросшее сопротивление, он корректировал себя, меняя угол нажима, в Москве он тренировался на плоских листах стали, здесь же корпус был цилиндрическим и надо было прилагать усилие, строго перпендикулярное поверхности. Оплавленные кратеры проделанных отверстий выстраивались один за другим; сменив две упаковки стержней и наконец замкнув контур, он вставил первый стержень с плоской насадкой. Искры полетели вбок, оплавленная дорожка потянулась от отверстия к отверстию; поддержав вставленными в прорезь специальными уголками просевшую, уже почти вырезанную часть обшивки, он наконец соединил два последних отверстия; вырезанный кусок тяжело сел на уголки. Сняв очки, он оглянулся: расстелив какую-то подстилку, Наташа раскладывала на ней еду, купленную ими на вокзале. Снова словно почувствовав его взгляд, она весело посмотрела на него; улыбнувшись ей, он, отложив пробойник и прислонив к корпусу вырезанный кусок обшивки, нетерпеливо склонился над вскрытой им головной частью. Внутренний корпус, имевший сложную наборную структуру, надо было частично разбирать, частично перерезать стержнями малого диаметра; вернувшись к сумке и взяв мини-кейс с набором манипуляторов, он некоторое время возился со сложной конструкцией, по частям отсоединяя и снимая ее узлы; наконец освободив и сняв с конструктива две основные панели, он увидел перед собой синтетический кожух, последнее препятствие на пути к электронным блокам; рассовав по секциям кейса уже ненужные инструменты, он достал и включил тепловой секатор, ожидая, пока нагреется режущее полотно. Подойдя к нему сзади и положив подбородок ему на плечо, с любопытством заглядывая в вырезанное им отверстие, она, по-детски заигрывая, толкнула его животом.
