Маргарет Этвуд - Орикс и Коростель
— Джимми, я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал.
— Конечно.
— Если Коростеля здесь не будет, если он куда-нибудь уйдет и если меня тоже не будет, я хочу, чтобы ты позаботился о Детях Коростеля.
— Тебя не будет? Почему это тебя не будет? — Опять тревога, подозрения: они планируют сбежать, оставить его тут? В этом дело? Он для Орикс был игрушкой, а для Коростеля — придворным шутом? — У вас что, медовый месяц намечается?
— Не глупи, Джимми. Они как дети, им нужен кто-нибудь. К ним нужно по-доброму.
— Вы ошиблись адресом, — сказал Джимми. — Если я проведу с ними больше пяти минут, я свихнусь.
— Я знаю, что ты сможешь. Я серьезно, Джимми. Скажи, что ты это сделаешь. И не подведи меня. Обещаешь? — Она гладила его, целовала его руку, ее губы ползли все выше.
— Ну, ладно. Клянусь, провалиться мне на этом месте. Ты счастлива? — Эта клятва ему ничего не стоила, все это — чисто теоретически.
— Да, теперь я счастлива. Я очень скоро вернусь, Джимми, и мы поедим. Хочешь анчоусов?
Что она имела в виду, в сотый раз спрашивает себя Снежный человек. О чем догадывалась?
Воздушный шлюз
Он ждал ее — сначала с нетерпением, потом встревожился, потом запаниковал. Сколько же времени там пиццу готовят?
Первое сообщение поступило в девять сорок пять. Коростеля не было, Джимми — его заместитель, поэтому за ним прислали человека из аппаратной.
Сначала Джимми решил, что все как обычно, очередная небольшая эпидемия или вспышка биотерроризма, подобных сообщений в новостях всегда хватало. Мальчики и девочки в костюмах биозащиты с огнеметами, палатками-изоляторами, цистернами с дезинфицирующим раствором и известковыми ямами, как всегда, обо всем позаботятся. Кроме того, это же в Бразилии. Очень далеко. Но Коростель приказал докладывать о любых инцидентах где угодно, и Джимми пошел смотреть, что творится.
Потом еще одна вспышка, потом еще, еще и еще, точно артобстрел. Тайвань, Бангкок, Саудовская Аравия, Бомбей, Париж, Берлин. Плебсвилли к западу от Чикаго. Карты на мониторах мерцали красным, будто кто-то краской брызгал. Не просто редкие изолированные точки. Повсеместно.
Джимми позвонил Коростелю на мобильный, но тот не отвечал. Он сказал ребятам в аппаратной включить новостные каналы. Необычные кровоизлияния, сказал ведущий; симптомы — лихорадка, кровотечение из глаз и кожных пор, конвульсии, затем отказ внутренних органов и смерть. Период от появления первых симптомов до летального исхода поразительно короток. Инфекция переносится по воздуху, но есть вероятность, что она также распространяется через воду.
Зазвонил мобильный. Орикс.
— Где ты? — закричал он. — Возвращайся. Ты видела…
Орикс плакала. Это было настолько неожиданно, что Джимми смешался.
— О Джимми, — сказала она. — Мне так жаль. Я же не знала.
— Все в порядке, — утешил он. Потом дошло: — О чем ты?
— Это было в таблетках. В тех, которые я возила, которые я продавала. Это те самые города, я туда ездила. Эти таблетки должны были помогать людям! Коростель говорил…
Связь оборвалась. Джимми перезвонил: занято. Потом щелчок. Потом тишина.
А что, если эта штука уже добралась до Компаунда? А что, если Орикс заразилась? Если она появится, он не сможет захлопнуть перед ней дверь. Не сможет, даже если она будет истекать кровью из всех пор.
К полуночи вспышки возникали почти одновременно. Даллас. Сиэтл. Новый Нью-Йорк. Инфекция не переносилась из города в город: она появлялась в нескольких городах разом.
В комнате было еще трое из персонала: Носорог, Белуга и Белая Осока. Один что-то напевал, второй насвистывал, третий — Белая Осока — плакал. Это конец. Двое остальных это уже сказали.
— Какой у нас план действий?
— Что нам делать?
— Ничего, — сказал Джимми, стараясь не паниковать. — Здесь мы в безопасности. Можем переждать. На складе достаточно резервов. — Он посмотрел на их перекошенные лица. — Мы должны защитить модели. Мы не знаем, каков инкубационный период, не знаем, кто может быть переносчиком инфекции. Мы не можем себе позволить впускать людей внутрь.
Это немного привело их в чувство. Он вышел из аппаратной, поменял коды на внутренней двери и на двери к шлюзу. Зазвонил видеофон. Это был Коростель. Лицо на экранчике почти обычное — кажется, он сидел в баре.
— Ты где? — заорал Джимми. — Ты в курсе, что творится?
— Беспокоиться не о чем, — сказал Коростель. — Все под контролем. — Судя по голосу, он был пьян — необычно для него.
— Под каким, в жопу, контролем? Какое такое все? Это глобальная эпидемия! Это Красная Смерть! Что было в этих таблетках, в этой «НегеПлюс»?
— Кто тебе сказал? — спросил Коростель. — Птичка насвистела? — Он точно был пьян; пьян или под какими-то колесами.
— Неважно. Это правда?
— Я в торговом центре, в пиццерии. Скоро приду, — сказал Коростель. — Держи оборону.
Коростель отключился. Может, он нашел Орикс, подумал Джимми. Может, он ее приведет, может, с ней все в порядке. Недоумок, подумал он.
Он сходит проверить, как поживает проект «Парадиск». Была включена симуляция ночного неба, светила фальшивая луна, Дети Коростеля, кажется, безмятежно спали.
— Хороших снов, — прошептал он. — Спите спокойно. Вы единственные, кому это позволено.
То, что случилось потом, отпечаталось в голове, как замедленная съемка. Порнуха с отключенным звуком, мозгоплавка без рекламных вставок. Такая отвратительная мелодрама, они с Коростелем животы бы надорвали от смеха, если бы смотрели ее на DVD, когда им было лет по четырнадцать.
Сначала ожидание. Джимми сидел в кабинете, уговаривал себя успокоиться. В голове крутились старые слова: равноценный, порождать, пестик, саван, куртизанка. Потом он встал. Лепет, пигмент. Включил компьютер, полазил по новостным сайтам. Сплошной бардак, не хватает машин скорой помощи. Политики уже читали свои речи «сохраняйте спокойствие», полицейские машины таскались по улицам, мегафоны орали «не выходите на улицу». Грянули молитвы.
Сочленение. Мрачный. Скупиться.
Он пошел на аварийный склад, взял пистолет-распылитель, зарядил, поверх одежды нацепил камуфляжную куртку. Вернулся в аппаратную и сказал тем троим, что общался с КорпБезКорпом Компаунда — ложь, — что ему сказали, мол, непосредственной опасности нет, — тоже наверняка ложь. Он прибавил, что говорил с Коростелем и Коростель приказал им возвращаться в свои комнаты и поспать, позже ему понадобится вся их энергия. Кажется, они успокоились и были только рады выполнить приказ.
Джимми проводил их до воздушного шлюза, выпустил в коридор и отправил в жилой комплекс. Он смотрел им вслед и видел мертвецов. Ему было грустно, что пришлось поступить так, но он не мог рисковать. Их трое, а он один; если они запаникуют, попытаются выбраться из комплекса или впустить туда своих друзей, он им помешать не сможет. Когда они скрылись из виду, он заперся. Теперь во внутреннем помещении остался только он и Дети Коростеля.
Он посмотрел новости, выпил скотча, собираясь с силами. Гортанный. Баньши. Вайда. Он ждал Орикс, но надежда угасала. Наверное, что-то случилось. Иначе Орикс уже была бы здесь.
На рассвете запищал монитор у двери. Кто-то набирал код у воздушного шлюза. Разумеется, ничего не получилось: Джимми все коды поменял.
Заработал интерком.
— Ты что творишь? — сказал Коростель. Судя по голосу, он злился. — Открывай.
— Следую Плану Б, — сказал Джимми. — В случае биологической атаки никого не впускать. Твой приказ. Я запечатал воздушный шлюз.
— Никого — не значит меня, — сказал Коростель. — Вот же орех пробковый.
— Откуда мне знать, что ты не переносчик заразы? — сказал Джимми.
— Я не переносчик.
— Откуда мне знать?
— Предположим, — устало сказал Коростель, — что я все это предусмотрел и принял меры. В любом случае, у тебя иммунитет.
— Почему это? — спросил Джимми. Сегодня у него было неважно с логикой. В рассуждениях Коростеля что-то было неправильно, только не поймешь что.
— Сыворотка с антителами в вакцине для плебсвиллей. Помнишь, ты кололся этой дрянью? Когда ты ездил в плебсвилли, чтобы изваляться в грязи и забыть про свою несчастную любовь.
— Откуда ты знаешь? — спросил Джимми. — Откуда ты знаешь, где я был, чего хотел? — У него бешено колотилось сердце; язык заплетался.
— Придурок, впусти меня.
Джимми открыл дверь в воздушный шлюз. Теперь Коростель был у внутренней двери. Джимми включил монитор. Прямо перед глазами оказалась голова Коростеля, она занимала весь экран. Выглядел он паршиво. На воротничке рубашки пятно — кровь?
