Кадзуо Исигуро - КОГДА МЫ БЫЛИ СИРОТАМИ
Моргая от яркого света, она осмотрелась, потом устремила взгляд в нашу сторону. Мы стояли, не шелохнувшись. Заметив нас, девочка с поразительным бесстрашием пошла прямо к нам, остановилась в нескольких ярдах и начала говорить что-то по-китайски, показывая рукой назад, на дом.
– Акира, что она говорит?
– Не понимать. Наверное, она приглашать нас в дом.
– Но какое она может иметь ко всему этому отношение? Ты считаешь, она как-то связана с похитителями? Что она говорит?
– Думаю, она просить помощь.
– Нужно сказать ей, чтобы она держалась подальше, – сказал я, доставая револьвер. – Они могут оказать сопротивление.
– Да, она просить помощь. Говорить: собака ранена. Да, кажется, она сказать: «Собака». Мой китайский не хороший.
Пока мы наблюдали за девочкой, откуда-то из-под кромки ее аккуратно завязанных в хвостики волос начала сочиться тоненькая струйка крови. Сбежав по лбу, она перетекла на щеку. Девочка, казалось, ничего не заметила и снова заговорила, показывая на дом у себя за спиной.
– Да, – подтвердил Акира. – Она говорит: собака. Собака ранена.
– Собака? Это она ранена. И, судя по всему, серьезно.
Я сделал шаг навстречу девочке, намереваясь осмотреть рану. Но она истолковала мое движение как угрозу и, повернувшись, отпрыгнула назад, к двери. Потом снова раздвинула ее, испуганно оглянулась и исчезла в доме.
Постояв в нерешительности, я протянул руку другу.
– Акира, это он, – повторил я. – Мы должны войти в него. Пошли вместе.
Глава 21
Пока мы переходили улицу, я старался держать дверь под приделом. Но Акира обнимал меня рукой за шею и почти висел на мне, поэтому ковыляли мы шатаясь. Представив, как мы выглядим со стороны, я подумал, что вид у нас отнюдь не устрашающий. Боковым зрением я смутно заметил декоративную вазу, стоявшую при входе, а колокольчик, висевший над дверью, как мне показалось, мелодично звякнул, когда мы проходили под ним. Потом я услышал голос девочки.
Хотя фасад дома отлично сохранился, комната, в которой мы очутились, лежала в руинах. Вспоминая об этом сейчас, я полагаю, что снаряд пробил крышу, обрушил верхний этаж и разворотил дом изнутри вместе с прилегающими к нему постройками. Но тогда я едва ли думал об этом – для меня важнее всего было найти родителей. Первой смутной мыслью было, что похитители сбежали. Потом, Заметив тела, я страшно испугался, что это тела моих отца и матери – похитители могли убить их при нашем приближении. Поняв, что три трупа, лежащие в комнате, принадлежат китайцам, должен признаться, к своему стыду, я испытал облегчение.
В глубине помещения стены лежал труп женщины, вероятно, матери девочки. Наверное, взрывная волна отбросила ее туда, и она осталась там, где упала. На ее лице застыл ужас. Одна рука была оторвана по плечо, и культя торчала вверх, словно указывая, откуда прилетел снаряд. Чуть поодаль, заваленная обломками, лежала старуха, тоже с ужасом смотревшая в небо. Половина ее лица обуглилась, но ни крови, ни заметных увечий видно не было. Ближе всего к тому месту, где мы остановились, под обрушившейся полкой, лежал мальчик чуть старше девочки, вслед за которой мы сюда пришли. У него была оторвана нога. Из бедра на циновку свешивались жилы, удивительно напоминавшие стропы воздушного змея.
– Собака, – произнес Акира у меня за спиной.
Я проследил за его взглядом. В центре, посреди завала, неподалеку от мальчика, на боку лежала собака. Опустившись на колени перед раненым животным, девочка нежно гладила его. В ответ собака слабо виляла хвостом. Девочка подняла голову и снова что-то сказала, как и прежде, ровным и твердым голосом.
– Что она говорит, Акира?
– Я думать, она просить мы помогать собаке, – ответил он и, прислушавшись, добавил: – Да, она говорить: мы помогать собаке. – Потом, он вдруг стал безудержно хохотать.
Девочка снова заговорила, на сей раз обращаясь исключительно ко мне, – видимо, решила, что Акира сумасшедший. Потом, прижавшись к собаке щекой, опять стала нежно гладить се.
С трудом оторвав от себя Акиру, я сделал шаг по направлению к девочке, но в этот момент Акира тяжело рухнул на обломки мебели. Я в испуге оглянулся, но он все продолжал хохотать, а девочка – без остановки о чем-то просить. Положив револьвер, я подошел к ней и тронул за плечо.
– Послушай… Все это, – я обвел рукой кровавую сцену, на которую она, похоже, не обращала никакого внимания, – ужасно. Но ты выжила и, вот увидишь, все у тебя будет хорошо, если только… если только сумеешь сохранить мужество… – Раздраженно повернувшись к Акире, я закричал: – Акира! Прекрати! Ради всего святого, здесь не над чем смеяться! Эта бедная девочка…
Но маленькая китаянка, схватив меня за рукав, заговорила снова – медленно и четко, глядя мне прямо в глаза.
– Слушай, ты действительно очень храбрая девочка, – сказал я, шаря по карманам. – Клянусь, те, кто виноват в этом, не избегнут кары. Ты, конечно, не знаешь, кто я, но так уж случилось, что я – именно тот, кто тебе нужен. Я позабочусь о том, чтобы они не ушли от ответа. Не волнуйся, я… я… – Найдя наконец свою лупу, я показал ее девочке. – Вот, смотри.
Откинув ногой валявшуюся на дороге птичью клетку, я направился к погибшей матери девочки и скорее по привычке, чем по необходимости, склонившись, стал осматривать ее через лупу. Ее культя выглядела на удивление чистой; кость, торчавшая из плоти, сверкала белизной, словно кто-то отполировал ее.
Теперь все стало уже забываться, но, кажется, именно глядя на культю женщины сквозь увеличительное стекло, я вспомнил о своих родителях и принялся лихорадочно искать их. Чтобы отчасти объяснить то, что за этим последовало, могу лишь сказать: Акира продолжал истерично хохотать, лежа там, где рухнул, а девочка тем же монотонно-настойчивым голосом – повторять свою просьбу. Иными словами, атмосфера становилась слишком нервной, и, вероятно, в значительной степени поэтому я стал переворачивать вверх дном то немногое, что осталось от дома.
В глубине находилась крохотная комнатка, полностью разрушенная снарядом. Оттуда я и начал поиски, отдирая от пола сохранившиеся доски и взламывая дверцы перевернутого шкафа оторванной от стола ножкой. Вернувшись в переднюю комнату, я стал раскидывать ногами обломки, вдребезги разнося той же ножкой от стола все, что не смог сокрушить ногами и руками. Наконец я осознал, что Акира, перестав хохотать, ходит за мной, толкает в плечо и что-то говорит мне на ухо. Не обращая на него никакого внимания, я продолжал поиски, не остановившись даже, когда, войдя в раж, случайно перевернул один из трупов. Акира не переставал толкать меня в плечо, и в конце концов, не в силах понять, почему человек, который должен был бы помогать мне, вместо этого мешает, я повернулся к нему и закричал что-то вроде:
– Отстань от меня! Отстань! Если не хочешь помочь, убирайся! Катись в свой угол и продолжай хохотать!
– Солдаты! – прошипел он мне в ухо. – Солдаты приближаться!
– Отвяжись! Мой отец, моя мать! Где они? Их здесь нет! Где они? Где они?
– Солдаты! Кристофер, остановись, затихни! Ты должен затихнуть, а то нас убить! Кристофер!
Приблизив свое лицо к моему, он встряхнул меня за плечи. И тут я действительно совсем рядом услышал голоса.
Не сопротивляясь, я позволил Акире затолкать меня в глубину комнаты. Девочка, как я успел отметить, теперь молча ласкала голову собаки. Животное все еще пыталось время от времени слабо вилять хвостом.
– Кристофер, – тревожно зашептал Акира, – если солдаты китайские, я – прятаться. – Он ткнул в угол. – Китайские солдаты не должны меня находить. Но если они японские, ты – сказать слово я тебя научить.
– Я ничего не могу сказать. Послушай, старик, если ты не хочешь мне помочь…
– Кристофер! Солдаты приходить!
Просеменив через комнату, он исчез в шкафу, который стоял в углу, опасно накренившись. Дверца была полуоторвана, так что голень ноги Акиры вместе с ботинком оказалась видна. Его попытка спрятаться таким образом была просто жалкой, я засмеялся и чуть не сказал, что вижу его, когда в дверном проеме появились солдаты.
Первый из вошедших сразу же выстрелил из ружья, но пуля вонзилась в стену у меня за спиной. Потом солдат заметил мои поднятые руки и то, что я – иностранец в гражданской одежде, и крикнул что-то своим товарищам, столпившимся позади него. Трое или четверо начали спорить, судя по всему, обо мне, постоянно держа меня под прицелом. Вошли еще несколько солдат и стали обыскивать помещение. Когда Акира что-то закричал по-японски из своего укрытия, они столпились вокруг шкафа, и Акира выбрался наружу. Я заметил, что ни он, ни солдаты не были особенно рады видеть друг друга. Остальные солдаты окружили девочку, продолжая спорить о том, что делать, – теперь уже с ней. Потом появился офицер, солдаты вытянулись по стойке «смирно», и в комнате воцарилась тишина.
