Дмитрий Правдин - Записки из арабской тюрьмы
Все принялись поздравлять и похлопывать меня по спине. Тут я заметил, что нет немца, а к нему, оказывается, консул приехал. Вот так! Вчера арестовали, а сегодня уже консул приехал! Как же, гражданин Федеративной Республики Германии! Немцы своих не бросают, молодцы!
По старой тюремной традиции я стал раздавать свои вещи, раздал все, себе оставил только то, во что был одет. Отдал также и остатки денег, себе оставил только словарь, дневник, по совету Болтуна, пришлось оставить. Хабиб-Олигарх взял ручку и на изнаночной стороне штанины моих джинсов написал номер телефона.
— Ты хороший человек, Иван, я, правда, хотел помочь тебе, но не смог!
— Да ладно, Хабиб! Я не обижаюсь!
— Нет, послушай, если бы я освободился вперед тебя, все было бы по-другому. Но что теперь об этом говорить. Это номер моего сына Стефана, он сейчас в Сусс, приехал из Франции, я рассказывал ему про тебя. Если будут проблемы, позвони, он решит их.
— Какие могут быть проблемы, Хабиб, если я равах (свободен)?
— В Тунисе проблем сколько угодно, я сомневаюсь, что у них найдутся деньги на твою депортацию.
Я был настолько опьянен свободой, что не придал значения последним словам Олигарха.
В 19–00 пришли и официально объявили об освобождении, я со всеми обнялся, пожал руку и собрался было идти, как Болтун что-то сказал и все мои, уже бывшие, сокамерники как один вышли в коридор и построились.
— Скомандуй «смирно!», — попросил уголовник. — У нас есть традиция, если освобождается особенно уважаемый зэками человек, то его просят проститься таким способом.
— Я за год не видел такого ни разу.
— Ну, значит, не было таких уважаемых людей! Это очень редко бывает, но тебя, Руси, мы уважаем! Если у вас в России все такие, то это великая страна!
— Тиррам! (Смирно!) — громко скомандовал я.
Все встали по стойке «смирно» и отдали мне честь. По пути к выходу все то время, что я шел, со всех камер неслись крики: «Руси! Руси! Руси!», многие припали к зарешеченной двери и пытались пожать мне руку. Кругом стоял рев сотен глоток, так тюрьма прощалась со мной. Я думаю, они еще и детям и внукам будут рассказывать, что сидели вместе с русским.
Шмона как такового не было, мне отдали чемодан, вернули сотовые телефоны, батареи за год разрядились, сим-карта «прогорела», вернули паспорт и остатки присланных мамой денег, выдали справку об освобождении, я последний раз оттиснул палец на расписке, что получил все в целости и сохранности, тогда не до проверки было, засунул в чемодан тетрадь-словарь и прошел к выходу.
Глава 32
На проходной полицай спросил, куда я сейчас пойду, я ответил, что не знаю, и попросил телефон позвонить. Я набрал номер Фараха, но он был недоступен. У Титти телефона не было, когда он сел, их еще и в помине не было, Тамил тоже не отвечал. Был еще номер сына Олигарха, но стоять и при дубаке выворачивать штанину я не решился.
— Ну, раз за тобой никто не приедет и тебе некуда идти, мы обязаны отвезти туда, откуда тебя привезли, таков закон, пусть они теперь думают, чего с тобой дальше делать, — заключил дубак. — Сейчас пересмена закончится, Абдалла в той стороне живет, он тебя подбросит.
Уже стемнело, наступила удивительно теплая африканская ночь, на небе сверкали звезды, желтел полумесяц, и не было ни одной тучки. Вскоре на видавшем виды «Рено» подъехал неведомый Абдалла, так как тюремные надзиратели боятся по городу ходить в форме, чтоб не схлопотать, одет он был в гражданку.
Невысокого роста, худощавый, лет двадцать пять. О чем-то поговорил с надзирателем на воротах и жестом пригласил сесть в машину. Я сел на место рядом с водителем. Когда выезжали, впервые увидел систему ворот, оказалось, за этими воротами еще длинный коридор, по верху ходит автоматчик, затем еще одни такие же большие ворота, рядом будка, в ней дубак с автоматом, сзади небольшая дверь.
Наконец мы покинули тюрьму, и Абдалла свернул в сторону Сусса. Он оказался на редкость молчалив, я задал пару вопросов, но, увидев отсутствие желания пообщаться, перестал обращать на него внимание.
До города было километров семь, местность довольно пустынная, вдоль дороги росли только кактусы с большими мясистыми листьями, увешанными множеством колючек. Навстречу попадались редкие автомобили, видимо, желающих ехать в том направлении, которое мы только что покинули, было мало.
Город встретил сиянием огней и множеством людей, в основном мужского пола, праздно шатающихся по улицам. Работали многочисленные придорожные магазинчики и кафе, стали попадаться туристы, которые отличались от местных белым цветом кожи и меньшим количеством одежды. Повиляв по узким улочкам, мы подъехали к знакомому мне зданию полицейского участка, где я содержался год назад. Абдалла зашел вовнутрь и вскоре вышел с полицейским офицером и Мустафой. Передал им меня из рук в руки и укатил не прощаясь.
Полицай взял справку об освобождении и куда-то ушел, я остался один на один с адвокатом.
— Спасибо, Мустафа, за все! А где Ольга?
— Ты честный человек, поэтому я и помог тебе! А Ольга ждала, но знаешь, у нас не принято, чтоб замужняя женщина долго по ночам из дома отлучалась. Если хочешь, я позвоню ей.
Я поговорил с Ольгой, поблагодарил ее за все, она ответила, что рада была помочь соотечественнику. Поговорив с переводчиком, я заговорил с Мустафой о главном.
— Мустафа, я хочу провести собственное расследование, а после подать иск на Тунис, чтоб возместили моральный и материальный ущерб. Чтоб родным выплатили за смерть Натальи, а мне за то, что год местную баланду хлебал. Как это грамотно сделать?
— Я так и думал! — с испугом в голосе произнес Мустафа. — Какой иск? Тебя здесь в порошок сотрут! И думать забудь! Быстрее уезжай из этой страны! Здесь ты в опасности!
— Мустафа, ну что, ничем не поможешь? Ты что, боишься?
— Послушай, ты уедешь, а мне здесь жить! Понимаешь, я не хочу под старость лет неприятностей, у меня дочь!
— Ваш гребаный Тунис и гребаные законы! — по-русски в сердцах сказал я.
— Что! — не понял адвокат.
— Я говорю, ничем не поможешь?
— Хорошо, я дам тебе один документ, но если что, я тебе его не давал.
— Что это?
— Такрир (протокол вскрытия).
— Такрир? — еще не веря своим ушам, переспросил я. — Откуда он у тебя?
— Ну, пока работал в суде с делом, я снял копию, знал, что тебе пригодится.
— Мустафа, вот за это тебе отдельное спасибо! Мне же посольские так и не отдали такрир, как сквозь землю провалился.
Пришел полицай с моей справкой и сказал, что до утра я свободен, а к 10–00 должен подойти к ним, дальше отправят в столицу.
С телефона адвоката я повторно позвонил Фараху, телефон был недоступен, адреса все были записаны в дневнике, в том числе и адрес Титти. Свобода мне вскружила голову, и я забыл запастись адресами. Оставался телефон сына Олигарха, звонок проходил, но трубку никто не брал. Мустафа предложил пойти и переночевать у него, я не хотел доставлять хлопот старику и отказался.
— Мустафа, спасибо! Я сейчас заряжу свой телефон, куплю новую симку и буду звонить Стефану, раз сигнал проходит, значит, рано или поздно возьмет трубку.
Адвокат обнял меня, оставил свой номер телефона и адрес и поехал домой. Он правда был хорошим человеком, но я его не винил за отказ довести дело до конца, живя в такой стране, и собственной тени поневоле начнешь бояться.
Я зашел в дежурку и попросил розетку подзарядить телефон, мне разрешили. Затащил чемодан поближе к себе, достал подзарядку и подключил к телефону.
Через полчаса в участок зашли две зареванные девушки-туристки лет 20–22, я только глянул на них и сразу признал россиянок. Они подошли к дежурному, молодому толстому арабу лет 27, тот, вытянув ноги на стуле, наслаждался одиночеством.
Девчонки начали что-то мямлить на ломаном английском, я понял только одно слово «телефон». Араб развел руками и спросил по-арабски, по-французски и по-испански, чего они хотят. Похоже, те в языках не сильны, так как не поняли, что он спрашивал. Снова плюхнулся на стул и вытянул ноги.
— Девчонки, что у вас случилось? — задал им вопрос на родном языке.
— Ой, а вы русский! — обрадовались они.
— Русский, что произошло?
— Вы знаете, мы пошли на ужин, а деньги и сотики оставили в номере под подушкой, а когда пришли — их там нет! Украли! А мы только приехали! Теперь даже домой позвонить не можем!
— Много денег было?
— Полторы тысячи долларов! Год собирали! — сказали и снова заревели.
— Ладно, попробую вам помочь, — успокоил их я. — Вы в каком отеле остановились?
— «Шамс эль хана», номер 609.
Меня как водой окатило, лавиной нахлынули воспоминания! Номер 609, через стенку от нашего 610! Мне показалось, что все, что со мной произошло, — это сон, я сейчас проснусь, и сюда войдет она, Наталья! Живая, здоровая и, улыбаясь, попросит помочь этим простушкам. Я даже хотел выскочить на крыльцо, чтоб встретить ее, но стоп! Откуда я понимаю арабскую речь? Значит, это не сон!
