Крис Эллиот - Плащ душегуба
– Вперед! – крикнул Вандербилт. Щегольская Бригада повытаскивала шипастые тамбурины и банджо с примкнутыми штыками и ринулась в бой вместе с другими отрядами Ряженых.
– Силы небесные! Пугало схватило Лизу! – ахнул Рузвельт, в то время как его жирок запекался над костром.
Молодой начальник полиции Калеб Р. Спенсер кинулся к Элизабет Смит и решительным пинком отбросил Пугало назад, прямо в костер. Соломенный наряд тут же вспыхнул, и человек покатился по земле, пытаясь сбить пламя.
Лиза выхватила у Калеба нож и перерезала веревки, стягивавшие Тедди.
Прежде чем сбежать из замка, Твид стрельнул в Калеба, Рузвельта и Смит злобным глазом, однако не убил их. Тогда он показал им злобный средний палец и поспешно исчез под прикрытием дыма от картечниц Гатлинга.
– Быстро наверх! Пора сматываться! – скомандовал Калеб.
– Да, конечно, – сказал Рузвельт. – «Как листья сухие пред шквалом летят…»[76] и так далее. Но постойте!
Он замер.
– Меня глаза подводят, или это малыш Иши?
Соломенный наряд Путала прогорел, и перед ними предстал дымящийся индеец.
– Иши плохой! Плохой мальчик! – напустился на него Рузвельт.
– Дико извиняюсь, старина. Я не испытываю к тебе никакой враждебности. Просто ты охренительный зануда, вот и все! – Индеец издал устрашающе-воинственный вопль и метнул в Тедди свой томагавк. Громко лязгнув, оружие отскочило от головы Рузвельта, а Иши дал деру.
– Никогда не доверял этим яхи. Жуткие дикари, – проворчал Рузвельт.
Их все еще окружали превосходящие силы Щеголей. Калеб что есть мочи колотил нападавших дубинкой по головам, взбешенная раскрасневшаяся Лиза направо и налево раздавала удары промеж прикрытых перьями ног, а Рузвельт, действуя в своей манере, отбивал атакующих головой в живот, – и все же они проигрывали сражение.
– Щеголей слишком много! – крикнула Лиза.
– Нам надо попасть на галерею! – сказал Калеб.
– Вы идите, a y меня тут славная охота, – заявил Тедди, вышибая дух из очередного фигляра своим черепом, не уступающим по убойной силе пушечному ядру.
– Тедди, вы пойдете с нами! – распорядилась Лиза.
– Дорогой начальник Спенсер, будьте любезны сопроводить мисс Смит на галерею. За меня не беспокойтесь. Если потребуется, я буду более чем рад принести себя в жертву. Поскольку это именно то, что злодеи и рассчитывают получить от добрых людей.
Спенсер успел достать бутылочку с хлороформом, которую он прикарманил в Бельвю, и сунул ее мэру под нос. Тедди моментально осел ему на руки и с помощью Лизы Спенсер втащил его наверх.
А в районе Вашингтон-хайтс ворота старого музея «Клойстерс» со скрипом отворились, и оттуда двинулись колонны механических монахов в клобуках – сотни и сотни, по десять в ряд. Они прошли через парк форта Трайон, через Бродвей к Пятой авеню, вошли в Центральный парк и направились к замку Бельведер на помощь Щегольской Бригаде.
Тра-та-та-та-та-та-та-та!
– Что? Кто сказал? Где я? – встрепенулся Тедди. – Что ж, Бойлерплейт, приятно видеть тебя снова в действии, мой старый боевой железный конь.
Он хлопнул робота по спине, и тот разразился новой очередью.
Калеб уставился на этикетку, приклеенную к бутылочке с хлороформом.
– Я думал, эта штука отключает человека часа на два, – сказал он сам себе. – Наверное, все зависит от веса.
Кампион вышел из-за колонны и подошел к дочери.
– Здравствуй, Элизабет.
Лиза оцепенела.
– Папа?
В этот миг, несмотря на царящий вокруг хаос, мир для них остановился. В скорбных глазах Кампиона отражались чистосердечное признание вины за все печальные события, которые до сих пор определяли их жизнь, а также искренняя мольба о прощении и дальнейшем примирении. Элизабет не хотелось вдаваться в подробности, поскольку чувствовала, как и он, несомненную боль утраты, причиненную им обоим годами разобщенности, и она понимала, насколько тяжела та ноша, которую отец столь самоотверженно нес все это время – из любви к ней… В это мгновение, пока мир оставался недвижим, она хотела лишь одного – папиных объятий.
И они обнялись.
Я непроизвольно разрыдался. Бойлерплейт открыл небольшой отсек на своем предплечье, достал салфетку и протянул мне, а затем вернулся к стрельбе.
– Мне так много нужно тебе сказать, – признался Кампион.
– Не сейчас, папочка. Скажи мне только, ведь ты не Крушитель, верно?
Ответ прозвучал из моих уст.
– Нет, Крушитель – это я, – шмыгая и утирая покрасневший нос, сказал я. – Ну, не совсем я, Крушитель – это мой двойник, но он мертв. Так что не волнуйтесь.
Лиза недоуменно и как будто с некоторым отвращением посмотрела на меня.
– Извиняюсь, мэм, разрешите вашему покорному слуге представиться. Меня зовут Крис Эллиот. Я актер, писатель и бонвиван из двадцать первого века. – Я щелкнул каблуками, взял ее руку и запечатлел на ней французский поцелуй.
– Но-но, – сказала Лиза, отдергивая руку.
– Прошу прощения, я еще слегка поддамши.
– Не беспокойся, он безвреден, – сказал Калеб. – Я потом объясню. А сейчас нам надо убираться отсюда.
– Легко сказать, труднее сделать, начальник! – пророкотал Рузвельт, поскольку армия монахов уже пересекла Великий Луг и быстро приближалась к замку.
– Силы небесные, их, должно быть, тысячи! – воскликнул Калеб.
– Все пропало, – простонала Лиза.
– Не обязательно. Вы недооцениваете мощь… Замарашек! – объявил Рузвельт. Он открыл дверку на спине Бойлерплейта, вытащил старый помятый горн, дунул в него и заорал: «Вперед!»
Из густых зарослей тсуги, окружавших замок, выскочило племя Замарашек в полном составе, вооруженных и готовых к бою. Цыпочка взглянул на мэра. Они улыбнулись друг другу. Затем Тедди указал на Великий Луг, и юный вождь понимающе кивнул.
– Но они же только дети… и совсем младенцы, – сказала изумленная Лиза.
– Да, дети, младенцы, но весьма сведущие в искусстве войны, дорогая, – возразил Рузвельт, перекидывая через перила одного из монахов.
– М-м, это не слишком благоприятно характеризует ваше общество, вам не кажется? – заметил я, но никто даже ухом не повел. – Алё, я все еще тут! – закричал я. Никакой реакции. Тогда я ограничился тем, что угрюмо пробормотал себе под нос: «И все-таки это правила уже не девятнадцатого, а двадцать первого века!»
Несметное войско монахов и орава чумазых оборванцев, вопящих во всю мощь своих легких, схлестнулись на головокружительной скорости.
– Плохая идея! – крикнула Молли Фря, замахиваясь своей шипастой палицей.
– Да ладно тебе, – гаркнул в ответ Бамбино. – Мы уже давно никого не увечили и не калечили. Нужно попрактиковаться!
– Резвушка! А ну, сюда! – взревел Цыпочка. Малютка в подгузнике и с сигарой в зубах вылезла в первые ряды, но, услышав окрик, притормозила. – Останешься возле нас.
Две армии сошлись на Великом Лугу; взметнувшаяся к небесам пыль стеной скрыла происходящее, однако мы слышали ужасные, нечеловеческие звуки, доносившиеся из-за мутной пелены.
Чудовищный взрыв прокатился по замку Бельведер.
Битва была лихой и краткой, и, когда пыль улеглась, Замарашки стояли на вершине огромной кучи искореженного металла. Малыши таки сумели надрать противнику задницы. Замарашки издали победный воинственный клич, и Цыпочка помахал Рузвельту. Тедди отсалютовал в ответ и показал ему оттопыренные в знак одобрения большие пальцы.
– Такого мы не ожидали, – сказал Вандербилт Астору. – А без этих монахов мы в явном меньшинстве. Полагаю, у нас все же есть возможность на будущий год собрать побольше Ряженых.
– Думаю, да, – ответил Астор.
– Труби отбой. Я возвращаюсь к себе на Пятую авеню, поскольку просто валюсь с ног. Что скажешь, если мы перенесем захват власти среди Ряженых на следующий год, а остаток этого проведем среди красот Барбадоса?
Астор призвал к отступлению, и Щегольская Бригада сложила оружие. Сражение кончилось. Уцелевшие Ряженые ликовали.
– Ура! Эгей! Хо-хо! Ага! – Мы все прыгали от радости. Рузвельт обнял Кампиона, Лиза стиснула Калеба, я хлопнул Бойлерплейта по спине, и…
Тра-та-та-та-та-та-та!
Пулеметы робота выплюнули последнюю очередь, которая, к сожалению, угодила прямиком в бочонок с порохом. Чудовищный взрыв прокатился по замку Бельведер, подорвав заодно и стоявший в углу двора ящик с надписью «Фейерверки после жертвоприношения».
– Прыгайте! – взвыл Калеб, и мы сиганули с балюстрады в черноту озера, в то время как готический каприз Олмстеда и Бокса взлетел на воздух устрашающим калейдоскопом огненных шаров, сверкающих брызг, искрящихся римских свечей и перламутрово-синих комет.
Глава 19
В которой содержится развязка столь сомнительная, что она всколыхнет самые основы религии, политики и нью-йоркской недвижимости