Жан Эшноз - Полночь

Коринна. Хильда вас терпеть не может, вас и ваших детей.

Мадам Лемаршан. Нет… Нет… Хильда теперь переполнена любовью к моим детям. Она любит их сильнее, чем своих собственных. А где они, кстати?

Коринна. Спят в комнате.

Мадам Лемаршан. Хильда призналась мне, что предпочла бы сегодня их не видеть. Она боится, что они будут плакать и кричать, из-за того что она не может с ними остаться. Хильда должна мне еще несколько недель работы.

Коринна. Но если бы вы только знали, до какой степени она вас не переносит. Если бы вы это знали, вы бы как можно скорее ее от себя прогнали. Она спит и видит, как вы подыхаете вместе со своими детьми. Говорю об этом только ради вас. Впрочем, мне наплевать.

Мадам Лемаршан. Вы — закоренелая врунья, Коринна, лживая и порочная.

Коринна. Мне плевать. Делайте что хотите.

Мадам Лемаршан. Истина в том, что Хильда день за днем забывает своих детей, все сильнее и сильнее привязываясь к моим. Хильда привыкает к комфорту моего дома, к роскоши сада, к тишине и простору. У Хильды нет больше желания возвращаться в эту кроличью клетку. Хильда играет, улыбается. Теперь Хильда часто улыбается, Коринна, даже если и говорит очень мало. Вот только работает Хильда не так хорошо. Я бы, пожалуй, сказала, что ценность вашей сестры Хильды резко упала. Да. Она работает медленно, вяло, почти лениво. Запаздывает со своими обязанностями, постепенно накапливает долги. Сегодня утром господин Лемаршан опять не нашел у себя в шкафу рубашку в желто-коричневую клеточку, которую ждал из глажки три дня назад. Хильда становится… беспечной. Вот почему меня забавляет, когда Франк говорит о ее страхах. Разве тот, кто боится, может быть до такой степени небрежным? Очень досадно. Меня не хватает на то, чтобы наверстать все то, чего Хильда больше не делает или делает плохо. Хильда знает, что я ее люблю, и научилась этим пользоваться.

Коринна. Хильда не пользуется. Она устала, вот и все. Она обессилела, впустую вас ненавидя. Вам лучше всего ее отпустить, говорю это ради вас.

Мадам Лемаршан. Нет-нет, не могу. Я навсегда сохраню Хильду, пусть даже и упавшую в цене. Я уже не могу обходиться без нее.

Коринна. Тем хуже для вас.

Мадам Лемаршан. Хильда моя. Я ее люблю и уважаю.

Коринна. Ладно.

Мадам Лемаршан. А вот возвращается Франк. Ну вот, Франк, видите, вы один, видите, Хильда не захотела выходить из машины (теперь вы знаете мою «тойоту»), не захотела оставлять моих детей, ради того чтобы поцеловать своих. Но вы повидали Хильду, поговорили с ней, теперь мы поедем. Вам нужны деньги?

Коринна. Не надо никаких денег.

Мадам Лемаршан. Почему вы ничего не говорите, Франк? Если у вас кончается наличность, я готова помочь вам еще раз.

Коринна. Франку ничего не надо.

Мадам Лемаршан. Ну вот, теперь и он молчит. В конце концов, неважно. Что касается меня, я сдержала свои обещания и позволила ему повидаться с Хильдой, даже привезла ее прямо к нему. Я потратила свое послеобеденное время на то, чтобы приехать сюда, к тому же Хильда не успела ничего сделать по дому. Вам не в чем меня упрекнуть, Франк. До свидания. Ах да, вот еще что: мы уезжаем на три месяца в Париж. Хильда вам напишет. Вы умеете читать, Франк? Да нет, простите меня, я насмехаюсь над вами, а ведь вы — последний, над кем мне хотелось бы насмехаться. Простите. Просто вы мною пренебрегли, меня обидели, оскорбили, тогда как я пришла к вам, Франк, в полном смирении, как к равному. Что же нам нужно сделать, чтобы нас полюбили люди вашего пошиба? Похоже, что мы всегда ошибаемся, что бы мы ни делали, а я, Франк, женщина левых убеждений. Быть может, вы уважали бы меня, если бы я смотрела на вас сверху вниз? Ну да, Франк, вы бы пресмыкались передо мной, если бы я предстала снисходительной и высокомерной. Люди вроде вас пресмыкаются перед теми, кто, как они полагают, имеет возможность причинить им вред. Я же слишком смела, слишком близка. Ну ладно, мы уходим. Мы пробудем в Париже три месяца. Хильда откроет для себя музеи, будет ходить в кино, развлечется после работы. У нее будут карманные деньги и все, что нужно. Франк, скажите, пожалуйста, что-нибудь. Я могу вам помочь, я многое могу для вас. Говорите, скажите мне до свидания.

Коринна. Поскорее сматывайте удочки, говорю это ради вас.

Мадам Лемаршан. Франк? Господин Мейер? А как морфий? Вам дали морфий?

Коринна. Все в порядке. Привет. Катитесь отсюда.

Мадам Лемаршан. Франк, вы можете время от времени наведываться в Париж, чтобы повидаться с Хильдой. Я покажу вам Париж, и вы повидаетесь с Хильдой. Я оплачу вам билет, Франк. Там столько всего, столько красот, о которых вы и не догадываетесь. Вам нужно развивать и совершенствовать свой ум, Франк. Я ухожу, но… Вы молчите потому, что я сохраняю за собой Хильду и Хильда хочет остаться со мной? Когда мы возвратимся из Парижа, Хильда вернется к вам домой и мы начнем все заново, как бы с самого начала. Хильда будет работать на меня днем и возвращаться к вам каждый вечер, каждую ночь… Не так ли, господин Мейер? Вам тоже нужно читать и учиться, учиться спорить, бороться при помощи слов. Никто никогда ничего не выиграл, прекратив разговаривать, Франк. Читайте, учитесь, просвещайтесь. Франк? Куда вы?

Коринна. Ради вас говорю: уносите ноги!

Мадам Лемаршан. Ну да, я ухожу. Меня ждут Хильда и дети. До свидания, красавица-сестричка. Какая досада, что вы всего лишь Коринна! Я бы вас тоже охотно приняла. До свидания. Постарайтесь, чтобы он получил этот морфий.

VI

Мадам Лемаршан. Это я, Франк, это снова я, хозяйка. Вы заметно похудели, высокий и напряженный, что с вами произошло за эти три месяца? Можно мне дотронуться до вас, чтобы убедиться, что вы мне не снитесь? Прекрасно, вы избегаете моей руки и кривите губы от отвращения, значит, это и в самом деле вы, Франк, теперь я вас узнаю. А я? Что вы скажете обо мне? Я отпустила волосы, и теперь они точно такие же, как были у Хильды, перед тем как я их обрезала. Что вы скажете обо мне, Франк?

Франк. У меня дела. Что вам угодно?

Мадам Лемаршан. У Хильды по-прежнему очень короткие волосы, я их подрезала еще раз, подбрив затылок. Так делают, да будет вам известно, лучшие парикмахеры. Я пользуюсь отменной бритвой господина Лемаршана и подбриваю затылок Хильды довольно низко вдоль позвоночника, и спустя четыре дня, Франк, отросли крохотные волосики, отчего длинная шея Хильды стала пикантно покалывать руку. Хильда жалуется, что у нее в этом месте зудит кожа. Нет, она, как всегда, ничего не говорит, но на ее лице написана жалоба, и к тому же у нее вошло в привычку почесывать шею. Хильда не разговаривает, Франк. Но в том, что касается волос, все теперь будет так, как вы пожелаете. Если захотите, у Хильды останутся длинные волосы. Вы с Хильдой ничего мне не должны, Франк, так что я прикоснусь к Хильде, только если вы так решите. Я передаю вам право использовать Хильду, Франк, чего бы мне это ни стоило. Вы снова можете делать с Хильдой почти все, что хотите, а я удовлетворюсь остальным. Вот что я пришла вам сказать. И пришла показаться вам, чтобы вы убедились: если что-то во мне когда-то вызывало у вас отвращение, этот повод для неприязни более не существует, Франк, ведь я теперь так похожа на Хильду, которую вы любили. Мои волосы, моя новая голова. Да, Франк, посмотрите на меня с этой стороны. Честно и непредвзято понаблюдайте за мной. А с Коринной вы живете всерьез?

Франк. Да. Хильда не должна возвращаться. Слишком поздно. Коринна привезла свои вещи. С детьми все в порядке. Слишком поздно для Хильды.

Мадам Лемаршан. Я догадывалась об этом, Франк, между Коринной и вами. Так оно и случилось. Хильда осталась без детей.

Франк. Хильда не должна была следовать за вами.

Мадам Лемаршан. У Хильды более развито, чем у вас, Франк, чувство долга. Но я так мучилась из-за вас, Франк, что в конце концов написала из Парижа Коринне, пытаясь объяснить ей, чтобы она ни в коем случае не дала вам пасть, пока Хильда в отъезде, я даже послала чек, чтобы убедить ее остаться рядом с вами, но не уверена, что она его обналичила. Не знаю. Я не проверяю выписки по счету. Итак, Коринна осталась, и я, Франк, пожалуй, к этому причастна. Коринна позаботится о вас, эта красивая девушка с остренькими зубками. Ох, Франк, ваша рука! На указательном пальце не хватает целой фаланги!

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Похоже, рана плохо зарубцевалась. Вы работаете?

Франк. Нет.

Мадам Лемаршан. Если бы вы приехали повидаться с нами в Париж, я бы позаботилась, чтобы вас осмотрел специалист. Но вы не приехали и не ответили на мои письма, Франк, в которых я рассказывала, однако же, о Хильде. Можно подумать, вы потеряли к ней интерес, стоило ей уехать. Я рассказывала вам о Хильде, Франк. Хильда ничего больше особо не делает, не заговаривает больше с моими детьми, а взгляд у нее, Франк, пустой, потерянный. Хильда пассивна и медлительна. Она более не холодная и не сдержанная, она никакая, она всего-навсего покорная и равнодушная, а от ее энергии не осталось и следа. Не знаю, что делать с Хильдой, Франк. Ее покинули все жизненные силы. Хильда теперь потерянная, вялая, и, помните, Франк, я вам говорила, всего три месяца назад я вам говорила, что Хильда жива? Так вот, теперь Хильда не жива, Франк, она мертва, мертва. Хильды больше нет. Она вам еще нужна?