Джон Берендт - Полночь в саду добра и зла
– Доктор Баззард умер несколько лет назад, и теперь Минерва унаследовала его практику. В течение многих лет доктор Баззард был королем народных докторов. На него стоило посмотреть – повелительные жесты, высокий, прямой, худощавый и жилистый. Он носил козлиную бородку и очки с пурпурными стеклами. Те, кто видел эти глаза за пурпурными линзами, не забудут их до конца своих дней. Особенно хорошо получалась у него «защита» клиентов во время уголовных процессов. Он сидел в зале и буравил взглядом свидетеля противной стороны, пережевывая этого человека, словно корень. Иногда, стоило такому свидетелю посмотреть в глаза доктора Баззарда, как он тотчас менял свои показания, но чаще этот свидетель поджимал хвост и просто сбегал из зала. Доктор Баззард концентрировал свою энергию также на присяжных и судьях. Я знаю одного судью в Саванне, который утверждает, что может точно определить, когда против него работает такой народный доктор. Вокруг стула судьи сразу появляются коренья, травы и кости.
Доктор Баззард хорошо зарабатывал. Люди платили ему за снятие порчи или за наведение порчи на врагов. В некоторых случаях он работал на обе стороны и от всех получал деньги. Их становилось все больше, и доктор Баззард построил две церкви на острове Святой Елены и стал ездить на больших и дорогих машинах. Он очень любил женщин, и за несколько лет до смерти его очередной подругой стала Минерва.
Уильямс сделал глоток и поставил бутылку на прежнее место.
– Когда доктор Баззард умер, Минерва надела его пурпурные очки и продолжила практику, пользуясь его техникой и добавив к ней кое-какие свои приемы. Она черпает свои силы – и духовные в том числе – из потустороннего общения с духом доктора Баззарда. Она постоянно ходит на его могилу и вопрошает его дух.
Уильямс заверил меня, что сам он, конечно, не верит ни в каких вуду.
– Я не дам и цента за все фокусы-покусы, травы, корни, измельченные кости, лягушачьи языки и все такое прочее. Это шелуха. Но я уважаю духовную силу, которая стоит за этими вещами. Минерва велела мне привезти с собой девять блестящих даймов и немного свежей воды, которая не текла по трубам. С даймами все просто, но с водой получилась целая проблема. Надо было набрать ее из ручья или собрать дождевую воду. На мое счастье в бассейне оказалось немного дождевой воды, и я налил ее в бутылку, которую вы видели.
– А она поймет разницу, если наполнить бутылку из-под крана? – поинтересовался я.
– Ни по виду, ни по вкусу, – ответил Уильямс. – Но ей все сразу станет ясно, как только она посмотрит мне в глаза.
В Бофорте было темно и тихо. Уильямс вел машину по главной улице мимо больших старых домов, окна которых смотрели через гавань на Си-Айленд. То были здания восемнадцатого века – шедевры, выстроенные из кирпича, земляного бетона и дерева. Бофорт, расположенный на полпути между Саванной и Чарлстоном, был некогда центром морского судоходства, но теперь превратился в забытый Богом и людьми, великолепно сохранившийся, похожий на жемчужину, маленький поселок. Мы проехали по узким улочкам, минуя ряды красивых белых домиков, выделявшихся в темноте. Чистенькая, ухоженная часть городка плавно перешла в квартал узких немощеных улочек и неказистых домишек. Мы остановились возле убогой деревянной хижины, двор которой был обильно посыпан песком. Дом был не покрашен, кроме двери и окон, которые покрывала светло-голубая краска.
– Этот цвет, – объяснил мне Уильямс, – предохраняет от злых духов.
В доме было темно. Уильямс тихонько постучал в дверь и толкнул створку. Дверь оказалась не запертой. Единственным источником света в комнате, куда мы вошли, был мерцающий экран телевизора. В нос ударим запах подгорелой стряпни, свинины и зелени. На кушетке спал какой-то человек, который заворочался при нашем появлении. В комнату из-за занавешенной двери вошла молодая черная женщина с тарелкой еды. Увидев нас, она, не сказав ни слова, кивнула в сторону задних комнат. Мы пошли в указанном направлении.
Минерва сидела в маленькой комнатке, освещенной голой, без абажура лампочкой, висевшей под потолком. Фигурой Минерва напоминала мешок с мукой. Хлопчатобумажная ткань платья была туго натянута на огромное бочкообразное тело. Кожа имела светло-коричневый оттенок, лицо – круглое, как полная луна. Волосы стянуты в тугой пучок, кроме двух маленьких хвостиков, болтающихся возле каждого уха. Стол, за которым она сидела, был обильно захламлен бутылками, флаконами, сучьями, коробками и странными кусками материи. На полу валялись пластиковые пакеты – некоторые набитые, некоторые – пустые. Увидев Уильямса, женщина обнажила в улыбке щербатые зубы и жестом пригласила нас сесть на два складных стула. – Я ждала тебя, бэби, – полушепотом произнесла она. – Как поживаешь, Минерва? – спросил Уильямс. Лицо женщины помрачнело, как туча. – Мне пришлось здорово повозиться с кладбищенской грязью.
– Только не это! – воскликнул Джим. Минерва кивнула.
– Ммммм-да. Как много стало вокруг злобы и обмана, – Минерва говорила странным замогильным голосом – он шел откуда-то издалека, словно слова, которые она произносила, зародились века и тысячелетия назад, в других мирах, и только теперь достигли земли, пройдя сквозь ее громадное тело.
– Это все бывшая жена моего сына. Она прижила от него троих детей. Она часто проезжает мимо моего дома и швыряет на мое крыльцо могильную грязь. Я выношу ее ведрами. Так и вышло, что она меня заблокировала. Дела идут из рук вон. Да тут еще мой парень попал в неприятности с полицией. Я уже спать не могу. Поругалась вот со своим стариком, который помер.
– С доктором Баззардом?
– С ним самым, – ответила Минерва. – Мне нужно немного денег, и я решила поиграть в лотерею, но мне надо знать числа, чтобы что-то заиметь. Я всегда хожу к нему на могилу и плачу ему дайм, чтобы он назвал мне цифры. Но он заупрямился и не хочет ни за какие коврижки выдавать мне нужные числа. Ух и надрала бы я ему задницу! Не могу понять, почему он не хочет, чтобы я получила деньги. – Минерва отложила в сторону восковую куклу, с которой что-то делала до нашего прихода. – Кажется, бэби, у нас с тобой снова появилось общее дело. Да?
– Да, – ответил Уильямс. – Нам надо поработать со вторым судом.
– Это я знаю. – Женщина приблизила свое лицо к лицу Уильямса. – Он очень сильно копает под тебя, бэби!
– Кто? – ошарашенно спросил Джим. – Не доктор ли Баззард?
– Нет, нет, – поспешила возразить Минерва. Мальчик. Мертвый мальчик.
– Дэнни? Ну, это меня не удивляет. Он и задумал все это дело. Он знал, что рано или поздно я устану от его игр. Он знал, что у меня дома лежат двадцать пять тысяч долларов наличными – я взял их для поездки в Европу. Это был его единственный шанс завладеть деньгами. Он мог убить меня и взять деньги.
Минерва сокрушенно покачала головой.
– Этот мальчик очень сильно копает под тебя.
– Ну, и можно ли что-нибудь сделать?
– Я могу попробовать, – ответила женщина.
– Хорошо, потому что я хочу попросить тебя еще об одной вещи, – сказал Уильямс.
– В чем дело, бэби?
– Я хочу, чтобы ты навела порчу на окружного! прокурора.
– Конечно. Напомни мне его имя.
– Спенсер Лоутон. Л-О-У-Т-О-Н.
– Ладно. Я уже, помнится, работала с этим именем. Скажи-ка мне, что с ним делается с тех пор?
– Он в отчаянии. Он работает окружным прокурором уже два года и за это время не выиграл ни одного дела, Он уничтожен, над ним смеются.
– Над ним и дальше будут смеяться. Ты принес их, те вещи, о которых я тебе говорила?
– Да, – ответил Уильямс. – Принес.
– Воду, которая не текла по трубам?
– У-гу.
– Ты принес ее в квартовой емкости, без металлической крышки и без этикетки?
– Да.
– А блестящие монетки по дайму?
– Да, они у меня в кармане.
– Очень хорошо, бэби. Теперь садись поближе к столу и сделай кое-что для меня.
Минерва дала Уильямсу перьевую ручку и бутылку красных чернил, на которой была приклеена этикетка Голубиная кровь».
– Напиши на этом листке бумаги семь раз имя: Спенсер Лоутон. Соедини эти два имени в одно и не ставь перекладинку в букве т. Ты пока пиши, а я займусь кое-какими другими делами.
Минерва принялась набивать пластиковый пакет весьма странными предметами: парой совков, кусками материи и какими-то бутылками. Откуда-то из-под кучи хлама на столе зазвонил телефон. Минерва извлекла трубку на свет божий.
– Привет. Ага… Отлично, а теперь слушай меня, – она говорила в трубку своим обычным полушепотом. – Она хочет заполучить тебя назад, но желает, чтобы ты побегал за ней, валялся у нее в ногах и просил. Помни, что я велела тебе. Прежде чем ты снова переспишь с ней, раствори в ванне столовую ложку меда и прими медовую ванну. Потом можешь иметь с ней секс, после этого вытрись куском муслина, который я тебе дала. Повесь его на веревку и высуши. Не стирай его. Потом заверни в него кусок красного лука и свяжи углы квадратным узлом. А? Я говорю, квадратным узлом. Я тебе показывала, как его вязать. Два узла связываешь в один. Отлично. Потом тебе останется только зарыть узелок гам, где она ходит – так, чтобы она или наступила на это место или прошла мимо него. И не стоит тебе зависеть от нее, не проси, чтобы она давала тебе слишком много денег. Да потому, что она больше тебе ничего не даст. Она и с мужем плохо живет из-за этого. Ага. Она не станет давать деньги, понял? Да, слушай, будь осторожен со своими личными вещами – грязными носками, грязными трусами, волосами, фотографиями. Она может отнести эти вещи кому-нибудь вроде меня, ее фотографию положи в бумажник вниз головой и хорошенько там спрячь. Сделай это для меня. Вот Л хорошо. Держи меня в курсе. Все. Пока. – Минерва посмотрела на Уильямса. – Ты готов, бэби?
