Эмэ Бээкман - Возможность выбора

Полежав несколько минут неподвижно, Сильвия начала дрожать от холода. «Ну и дрожи себе», — успокаивала она себя. Человек нелегко появляется на свет, с чего же надеяться на смерть с удобствами? Но она мерзла все сильнее, и это чертовски неприятное состояние не удавалось подавить волевым усилием. Странно было бы ворочаться на смертном одре и растирать руки и ноги, чтобы согреться. Жаль, что нет под рукой бутылки коньяка, отхлебнула бы глоток. Может, алкоголь ускорил бы и действие таблеток? И почему они вообще так медленно действуют? Пока ее даже ко сну еще не тянет. Уж не ждут ли таблетки нужного момента, чтобы одним махом перебросить ее на другой берег? Во всяком случае, было противно прислушиваться к звону в голове и дрожать от холода. Разве она, Сильвия Курман, не заслужила все-таки более комфортабельной смерти? Но бутылка коньяка у кровати — это не укладывалось в подготовленный сценарий. Достать из шкафа плед? Одно ясно — под одеяло она ни за что не полезет. Не годится ложиться на простыни в одежде. Если же она примется раздеваться, то тогда уж точно зубы начнут выбивать чечетку, а это ей даже представить тошно. Неужели в этой жизни ей еще раз придется вставать, чтобы в чулках обогнуть кровать, открыть последнюю левую дверцу секционного шкафа, вытащить из-под груды запасных подушек плед, — ох как не хочется! Подушки обязательно упадут на пол, придется засовывать их обратно на полку. Нет, пусть валяются! Сильвия Курман в который уж раз поднялась, сделала несколько шагов и остановилась. Подбородок мелко задрожал, к горлу подступили слезы. Чертов люминал не действовал, может, прошел срок годности? И тут совсем некстати Сильвия вспомнила, что упакованный в полиэтиленовый мешок плед еще со времен летнего выезда за город лежит в багажнике машины. Может, Карл и позже пользовался этим клетчатым одеялом? Отвратительные, расцвеченные красками сцены возникли перед глазами Сильвии. Яркий солнечный свет, кусты и трава словно покрыты лаком, посреди квадратного пледа стоит опустошенная коньячная бутылка, заткнутая вместо пробки мухомором.

Сильвия ударилась лбом о край приоткрытой дверцы, ойкнула, схватилась влажной и холодной рукой за лоб, другой рукой рванула висевший за дверью халат Карла, с треском оборвалась вешалка. Волоча халат за собой, Сильвия вернулась к кровати, залезла на нее, зябко свернулась калачиком и натянула на себя халат, ушла под него по самые уши. «Пусть потом выпрямляют окоченевшее тело покойницы, чтобы уложить его в гроб», — подумала она злорадно и по-птичьи подобрала пальцы ног. В голове шумел водопад.

Над лакированными кустами воспарило белое тело, застыло на месте в зыбком мареве знойного дня, чтобы через мгновение раскинуть руки и заскользить, словно большая общипанная птица. Сильвия видела вялые, растянутые в усмешке губы, прищуренные глаза и волосы, которые в полном безмолвии реяли вокруг головы, будто водоросли. Но тут же общипанная человекоптица стала прозрачной, а на золотисто-желтом прибрежном песке уже стояли благопристойно одетые чинно-торжественные люди, держа в руках объемистые бокалы с искрящимся вином. Следуя беззвучному приказу, они одновременно поднесли бокалы к губам, но пить никто не стал. Со сдержанным отвращением на лицах они поставили бокалы на песок. Все общество отступило к самой кромке воды. Сильвия приподняла голову с подушки, чтобы посмотреть, чем же им не понравилось вино. Ее передернуло от отвращения: в каждом бокале металась юркая пиявка.

Сильвия натянула полу халата на голову. Теперь оголились ноги, ей снова стало холодно. Она попыталась отогнать жуткое видение, но никак не могла от него избавиться. Огорченно удивилась: значит, вот так и покидают этот мир — с отвратительным видением перед глазами? А где же прекраснейшие мгновения жизни, сопровождаемые величественными хоралами? Сильвия Курман попыталась усилием воли вызвать перед глазами весенний сад, соцветия крокусов на зернистом снегу… На самом же деле ее интересовало, много ли снега намело в приоткрытую парадную дверь. Почему-то вспомнилась маленькая Кая, когда ее ужалила оса и щека вздулась, как мяч, и сияющей летней белой ночью Сильвия просидела до утра, баюкая на руках всхлипывающего ребенка.

Их семейная жизнь с Карлом? Кажется, люминал начинает действовать — подскакивая на ступеньках, сердце падало куда-то в глубину. Четверть века — так много, так мало — вот-вот начнется совершеннейший период их жизни! На деле же — тропа длиною в десятилетия к конечной точке — предательству. Честная игра не в духе нынешнего времени. Тех старомодных и порядочных, кто не вписывается во всеобщий развал, заставят вымереть. Их выставляют смешными в их же собственных глазах. Современный умный человек не взвалит на себя груз, который выше его сил. Признаться во всем жене — это оказалось не по силам Карлу.

Сильвия разозлилась. Ну что за напасть этот медленно действующий люминал! Сколько же можно томиться в ожидании?! Она надеялась, что постепенно будет освобождаться от тревог, наступит общее расслабление, мысли угаснут — и незаметно подступит вечное успокоение.

Уж не изменчивый ли ветер небытия шумит в ушах? Сильвия вздохнула.

И вдруг совершенно неуместный, прямо-таки дурацкий вопрос ударил в голову: за какое такое преступление приговорила она себя к смерти?

Этот логичный вроде бы вопрос был в данной ситуации совершеннейшим вздором. За секунду до последнего звонка: хочу ехать совсем в другую сторону! Хоть на помощь зови! Поздно, поезд на всех парах несется в темный тоннель.

У тебя всегда хватало сил оставаться последовательной, не поддавайся разноречивым настроениям! Но беспокойство росло. В зыбком свете, сочившемся в окно, Сильвия Курман пыталась разглядеть положение стрелок ручных часов. Но какой в этом толк, если она не сообразила взглянуть на часы, когда глотала таблетки. Казалось, что тело уже переохладилось. Неужели невозможно вернуться? Она подвела под своей жизнью жирную черту, в итоге — нуль. Этот нуль как петля на шее, он сжимает горло. И в самом деле — сдавило. Способна ли она еще на волевое усилие? Покончить с жизнью, оказывается, просто — усугубляется состояние депрессии: все более мрачными кажутся миг, час, будущее. И особенно гнусным видится прошлое — зачем же оглядываться?

Казалось, оледенение началось с ног. Что должен предпринять человек, решивший остаться жить? Решивший? Окончательные решения не принимаются по нескольку раз. Хочу — не хочу! Мысли путались. Начало паники? Сколько времени ей еще осталось? Вряд ли она сможет удержаться на холодных как лед ногах. Подвинувшись к краю кровати, Сильвия скатилась на пол. Халат, как жгут, обвился вокруг тела. Сильвия уперлась ладонями в пол и, оттолкнувшись, поднялась на колени. Передвигаться можно и не вставая на ноги! Сковывавший движения халат остался на полу, он ей больше не мешал. Сильвия даже не пыталась встать. Чем выше голова, тем, пожалуй, труднее сохранить равновесие, и она грохнется на пол. Но передвигаться на коленях было непривычно, к тому же двигалась она медленно. Почему бы не попробовать на четвереньках? Конечно, так проще и быстрее! Через порог, теперь по паркету — пальцы ног и рук заелозили по скользкому лаку, уже недалеко и до кухни. Странно, голова вроде бы довольно ясная. Что если опереться о косяк кухонной двери и попробовать встать? Ведь нужно зажечь свет и что-то делать, чтобы освободиться от яда. Кажется, в таких случаях пьют молоко. Но молока в доме нет. Пьют и кофе, но нужно время, чтобы его сварить. И она впустую потратит свои последние ясные минуты. Сильвия Курман напрягла память. Искать помощи в книгах не было времени. Полосканье желудка! Но не впитался ли уже люминал в кровь?

И все-таки нельзя не испробовать последнюю возможность! В шкафчике для медикаментов всегда был в запасе концентрат марганцовки. Цепляясь за косяк двери, Сильвия начала подниматься. Под потолком вспыхнул шар из молочного стекла. Свет резанул по заплаканным глазам. Вот если бы сейчас к гаражу подъехал Карл — несколько прыжков, и уже кувшин в руках, раствор готов! Сильвия пила бы лиловатую воду стакан за стаканом, потом засунула бы пальцы в глотку. Чушь! Карл уже никогда не вернется домой! Сотни раз пережитое не повторится больше никогда. На протяжении многих лет каждый вечер наступала минута, когда скользнувшие по двору снопы света освещали кухонную занавеску как экран: вот мы снова вместе, в доме мир и покой. Что человеку еще надо?! Теперь ей не на кого было надеяться. Если она хочет жить, должна со всем сама справиться. Когда это раньше была она слабой?! Сейчас нужно сосредоточиться на самом главном — вернуть себе возможность жить. Странно, откуда столько сил: открыла шкафчик, налила из кувшина воду в стакан, довольно твердой рукой нацедила туда же из темной бутылки концентрат. Ну вот, можно приступать к делу. Теперь необходимо набраться терпения, ведь и белье полощут в нескольких водах, человека тоже одним глотком не промоешь. После каждого стакана Сильвия переводила дух. Откашливалась. Закончив пить, с минуту набиралась сил. Подошла к раковине, вцепилась в край, чтобы кухня не раскачивалась, и сунула пальцы в рот. Потом захотелось лечь и отдохнуть. Нет, разве она мало провалялась в кровати! Сильвия включила электроплитку, поставила воду для кофе.