Сергей Алексеев - Покаяние пророков
— Откуда здесь столько техники? Кладбище!
— Из Германии вывели, — охотно объяснил телохранитель.
— И куда ее? В переплавку?
— Что вы, это новейшие танки, Т-80. Только в Индию продают.
— Сроду внутри не был, — признался Космач. — В Морфлоте служил… Вот бы прокатиться?
— Мечтать не вредно, — многозначительно отозвался страж.
— Да уж…
Миновав ряды ангаров по наезженной дороге, Космач свернул на тропинку, но через сотню метров уперся в трехэтажное здание. Периметр воинской части освещался фонарями и был где-то близко, за складами, но подойти к нему не удавалось. Чтоб не вызвать подозрений охранника, Космач около получаса болтался посреди нагромождения бронетехники, дважды прошел мимо особняка, где располагался ГУРА, прогулочным шагом сходил чуть ли не до КПП. На обратном пути обнаружил дом, в котором было караульное помещение: разводящий повел смену на посты, цепочка из пяти солдат потянулась мимо пустых казарм к ограждению. Сделав небольшой круг, Космач будто бы случайно натолкнулся на ледяную дорожку, накатанную солдатскими сапогами, и когда освещенный забор оказался в двадцати шагах, охранник подал голос:
— Не будем волновать караул, берите левее.
Не оглядываясь, Космач выполнил команду, однако успел заметить, что забор из железобетонных плит, высотой метра два с половиной и по верху обрамлен жидкой спиралью искристой колючей проволоки.
И что еще было полной неожиданностью — часовой по периметру передвигался на лыжах, гремящих по заледенелой лыжне.
После такой прогулки он вообще потерял сон. Тщательный осмотр номера ничего не дал — не оказалось ни одного предмета, который можно приспособить для резки колючей проволоки. Надо было бы успокоиться и отбросить мысль о побеге, по крайней мере отсюда, но он лежал и вспоминал свои инструменты в Холомницах: старые, но мощные ножницы по металлу, доставшиеся по наследству от старого хозяина дома, кусачки, бокорезы… Сейчас бы простые плоскогубцы сгодились! Потом долго и навязчиво думал, где можно их взять, и получалось, всего в двух местах — в гараже, где видел слесарный верстак и шкафы, и еще в танке, где должен быть ремкомплект.
Но люки танков, скорее всего, наглухо задраены, а незаметно найти и взять плоскогубцы в гараже почти нереально…
В половине четвертого утра Космач выглянул в коридор. Фашист маялся на своем посту, боролся со сном и еще с жарой: расстегнул куртку, закатал рукава…
— Может, подышим свежим воздухом? — Космач прихватил шубу. — Почему так топят-то?
Он не собирался бежать, безрассудное желание постепенно угасало, однако когда очутились на улице и порядочно отошли от особняка управления, в голове вновь засвербило, будто в носу перед тем как чихнуть. И все-таки Космач удержался бы, но охранник спровоцировал сам. Он бросил куртку на снег, положил автомат и, сняв черную форму, стал умываться снегом, кряхтел, отфыркивался и будто умышленно подставлял ухо…
От короткого и мощного удара фашист завалился набок и затих, так что добавлять не пришлось. Мгновением позже Космач понял, что сделал глупость, но было поздно. Он разрядил автомат, закинул магазин подальше в снег, затем снял шубу и набросил на охранника — слишком приметная и бежать тяжело.
— Считай, это тебе приз утешения…
Его куртку натягивал на ходу, и хорошо, оказалась впору. Космач обошел стороной особняк ГУРА, постоял на углу склада, сориентировался и двинул к светящейся изгороди напрямую, по снегу, сквозь танковые шеренги и колонны, заваленные сугробами. Иногда проваливался между гусеницами, так что приходилось вскарабкиваться на броню, где было удобно, прыгал с машины на машину. Между забором и танками оказался приземистый железобетонный склад с плоской крышей. Обогнув его, Космач высунулся из-за угла: ярко освещенная лыжня проходила всего в нескольких метрах, часового не было видно ни в одной стороне. Он уже хотел перескочить открытое пространство, но в последнее мгновение увидел, что поверху забора кроме новенькой жестяной спирали идет многорядная старая проволока, натянутая на стальные кронштейны, так что образовывался метровый козырек. И самое непотребное — среди колючих нитей торчат белые изоляторы, значит, есть провода под напряжением…
Первой мыслью было замкнуть их, набросив сверху что-либо металлическое. Он вспомнил, что видел на броне буксировочные тросы, но когда вернулся к танковому лежбищу, глаз сам выхватил бревна, притороченные сзади к каждой машине, сухие, покрашенные зеленой краской. Он отстегнул два, взял под мышки и вернулся на угол склада — часового по-прежнему не было!
— Ну, молись за меня, Елена!
Кронштейны были сдвоенные. Первое бревно он пропихнул между сваренными уголками и изоляторами, осторожно положил на проволоку — ничего не заискрило — может, не под током, а может, просто сухое дерево не пробивает. Глянул в обе стороны — нет часового! Второе бревно одним концом вставил в развилку, вторым упер в заледеневший снег. Длины хватило…
На козырек взобрался просто, подтянулся на руках, оседлав бревно, однако там, наверху, надо было встать и сделать всего один шаг, но, ослепленный фонарем, одной ногой ступил мимо и, оттолкнувшись, прыгнул вперед.
Удара током он не почуял, потому что упал плашмя на жесткий снег, и резкая судорожная боль слилась воедино со жгучей. Однако когда вскочил, почуял запах резины, подошва правого ботинка еще дымилась.
Разбираться и тушить было некогда, утопая в снегу, он кинулся к лесу и лишь за крайними деревьями перевел дух.
В воинской части по-прежнему было тихо, по крайней мере, не ревели тревожные рожки и по эту сторону забора не бегали тревожные группы.
Бежать все время по лесу, оставляя следы, было нельзя, да и по размягченному глубокому снегу далеко не уйдешь. Надо выбираться на дорогу, а она, похоже, здесь единственная и ведет к воинской части. Пока не хватились, нужно уйти как можно дальше, лучше всего выйти на трассу и сесть на любой автобус или попутку.
Через четверть часа Космач выдохся, полежал, распластавшись, попробовал сориентироваться, однако понял, что не знает точного направления, а фонарей на заборе не было видно. Забирая правее, он пошел вперед с надеждой подсечь дорогу и скоро выскочил на широкую просеку с высоковольтной ЛЭП. Он не помнил этой линии и двинулся наугад вправо. Идти стало легче, в некоторых местах снег сильно осел и доставал до щиколоток. Невысокую дорожную насыпь Космач увидел, когда чуть не наткнулся на нее, — до рассвета оставалось еще минут тридцать.
Дорога вроде была та самая, правда, лед за день подтаял и продавился колесами до асфальта. Космач расстегнул всю одежду до майки, чтоб хоть чуть остудить разгоряченное тело, и побежал размеренной трусцой. Он был уверен, что движется от воинской части в сторону трассы, к тому же скоро увидел сзади далекие фары машины и принял это за знак объявленной тревоги — начали искать. Подпустив ее метров на двести, он выбрал льдистую обочину и спрыгнул под откос. Это был армейский «уаз», прокатившийся мимо на небольшой скорости. Выждав всего несколько секунд, Космач выбрался на дорогу и побежал следом за красными стоп-сигналами.
И они-то отвлекли внимание! Машина вдруг стала притормаживать, потом и вовсе остановилась, выключив свет.
И только тут он увидел, что впереди сквозь редкий лес просвечивают огни забора и горят окна КПП!
Космач попятился, не сводя глаз с темного контура «уаза», развернулся и побежал в обратном направлении.
Надо же, леший водит!
Когда машина пропала из виду, растворившись в темноте, он прибавил хода, чтоб наверстать потерянное время — на востоке, за спиной, светлая полоса! Он помнил, что впереди еще должно быть широкое поле, и спешил, чтоб перескочить открытое место по темноте. Примерно через два километра лес поредел, замаячило светлое пространство; сбавив темп, Космач приблизился к крайним деревьям и встал на обочине. Дорога по полю растаяла полностью, потому хорошо просматривалась темная полоса асфальта средь белой равнины, а на том краю уже мелькали редкие фары автомобилей на трассе.
За спиной было тихо. И если б не этот странный «уаз», почему-то остановившийся недалеко от КПП, можно было бы подумать, что тревогу в воинской части еще не подняли. Но часовой давно бы уж обнаружил бревна у забора, да и оглушенный охранник должен прийти в себя…
Выбежав на поле, он потерял остроту зрения, черная дорога скрадывала пространство и расстояние. Космач бежал почти наугад, с чувством пловца, бросившегося в стремительную незнакомую реку — надо грести и грести, а противоположный берег все равно будет.
Он уже есть в виде шоссе с огоньками…
До перекрестка оставалось метров двести, и вдруг в лицо ударили слепящие лучи фар. Он инстинктивно заслонился рукой и на секунду замешкался от неожиданности, кинулся назад и словно напоролся на дальний автомобильный свет, ударивший с близкого расстояния. И прыгнул с насыпи с опозданием, в тот момент, когда заметил тени людей, бегущих к нему с двух сторон. Кювет оказался глубоким и заполненным раскисшим снегом.
