Алексей Иванов - Message: Чусовая

В 1788 году на Среднем Урале действовала специальная церковная миссия, которая пыталась возвратить раскольников в лоно православной церкви. Миссионерам даже удалось «образумить» одного из столпов уральского раскола знаменитого ревнителя Якова Толстикова.

В связи с приведением в соответствие границ епархий с границами губерний в 1799 году из Вятской и Великопермской епархии была выделена Пермская и Екатеринбургская с епископской кафедрой в Перми. На Чусовой близость церковной власти усилила борьбу с расколом. В 1800 году в России была учреждена Единоверческая церковь — «компромиссный» вариант между православной и старообрядческой церквями. Через единоверие государство потихоньку «вытягивало» прихожан из раскола.

О проблемах уральского раскола с одним из его столпов — Г. Ф. Зотовым — 27 сентября 1824 года беседовал сам император Александр I. Александр обращал особое внимание на развитие горного дела в России и осенью 1824 года совершил поездку по Уралу. В Екатеринбурге его заинтересовала личность Григория Федотовича Зотова, яковлевского крепостного, который от простого кричного мастера поднялся до главного управляющего Верх- Исетского завода. Зотов записал слова императора: «Если в ваших старых обрядах действительно нет ничего вредного для церкви нашей, то я позволю вам поставить кресты на главах храма вашего…» Время царствования Александра I уральские раскольники считали своим «золотым веком».

Тяжёлые для раскольников Урала времена начались с 1831 года, когда епископом Пермским был поставлен Аркадий, рьяный гонитель раскола. Он возглавлял кафедру около 20 лет. По официальным данным, за время его деятельности на Урале было присоединено к православию около 30 тысяч человек, а к единоверию — около 70 тысяч. Было построено 56 единоверческих церквей и 450 часовен. Были закрыты почти все раскольничьи часовни и молельни, а скиты разорены. В 1834 году особенно шумно волновались раскольники на Сылве. Впрочем, в 1837 году правительство восстановило духовное звание «раскольник», то есть признало раскольническое священство. А в 1885 году из Пермской епархии была выделена Екатеринбургская. В 1888 году в России был введён институт епархиальных миссионеров.

Мифом является утверждение о каких-то особенно крепких нравственных устоях раскольников (особенно — позднего периода). Хотя, конечно, в некоторых толках семейные и родовые ценности ставились превыше всего, но в целом раскольники, проживавшие бок о бок с «никонианцами», не сильно отличались от них в воздержании от «традиционных» пороков — лени, воровства, пьянства и распутства. Например, уже упомянутый шайтанский священник А. Топорков пишет: «…у раскольников браки, не закреплённые в церкви и не записанные, по закону 1874 г., в волостном правлении в известную книгу, расторгаются чрезвычайно легко: через неделю, много через месяц, новобрачный опять холостой, а "молодая", смотря по возрасту, поступает в разряд невест или вдов. И сами раскольники говорят, что супружества, совершаемые только по благословению родителей, некрепки».

С течением времени раскольничество теряло свой бунтарский пафос и маргинальность, постепенно социализировалось, пока полностью не утратило «протестную функцию». Впрочем, респектабельным оно тоже не стало. В «народных массах» старообрядчество питалось уже в основном вульгарной догматикой и мифотворчеством невежественных проповедников. Тот же А. Топорков пишет: «В „цветнике", найденном мною у одного шайтанского раскольника, есть такие довольно странные сказания. „Слышах от некоторого старца про «аминь». Егда Господь наш И. Хр. в начале сотворения твари, за гордость повеле архангелу Михаилу свергнути с небес сатанаила в преисподню бездну и сотвори тако по Господню велению. И бысть небо яко дирявато и прейде архангел и рече: Господи! како затворю небо? И повеле ему Господь сотворити молитву: «Господи И. Хр., сыне божий помилуй нас и рещи — аминь». И ста небо по прежнему твёрдо. Такова есть сила Божия — Аминь". Старообрядцы всем таким нелепым сказаниям твёрдо верят».

В 1905 году старообрядчество было официально признано государством и уравнялось в правах со всеми конфессиями. Территории компактного проживания раскольников получили статус «божелесья». «Легализовались» святыни. Юридически были признаны старообрядческие общества. Перед раскольничеством как перед особой ветвью православия открывались исторические перспективы… Но все эти перспективы перечеркнула революция.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ГОРНЫЕ ЗАВОДЫ

ГОРНОЗАВОДСКАЯ ДЕРЖАВА-1

Это действительно была держава в державе: угрюмые, нелюдимые заводы среди крутых гор, среди непролазных лесных дебрей где-то на околице империи… «Горнозаводскую цивилизацию» по заслугам отделают от общероссийского контекста, потому что здесь были свои владыки и свои законы, свои деньги и своя стража, свои категории населения и свой смысл жизни. Эта «цивилизация» была прочно спаяна своим вплетением в единые природные циклы, была прошита дорогами и намертво сцеплена реками, главной из которых являлась Чусовая.

Мамин-Сибиряк в очерке «Город Екатеринбург» пишет: «Это было настоящее государство в государстве, беспримерное существование которого требует серьёзного изучения; тут были свои законы, свой суд, своё войско и совершеннейший произвол над сотнями тысяч горнозаводского населения». С такой точкой зрения соглашается даже априори кондовый учебник «История Урала» (2004), хотя и формулирует помягче: «Урал стал особой территорией, а не частью Сибири или какого-то иного географического региона. Горнодобывающая и металлургическая промышленность сформировала на Урале своеобразную социальную структуру, специфическую систему управления, определила тенденции в развитии характерных черт местной культуры и быта».

Горнозаводская культура оказалась немыслимым сплавом православной крестьянской культуры с принципами позитивистской философии индустриальной цивилизации Европы. Этот сплав «легировался» добавленной в него потаённой культурой раскольников, маргинальной субкультурой каторжников и беглых, обрывками диковатых верований вогулов. И лучшее своё отражение горнозаводская культура обрела в сказах Бажова.

Василий Никитич Татищев, первый горный начальник Урала, первым и почувствовал самодостаточность и своеобразие уральской горнозаводской жизни — пока что в пределах Екатеринбургского горного ведомства. Н. Корепанов, автор книги о горном начальнике Н. Клеопине (2000), пишет: «В 1738 г. Татищев однажды назвал ведомство „горнозаводской провинцией" и в определении своём попал в самую точку. От Лялинского завода на севере до Полевского на юге и от Уткинской пристани на западе до Каменского завода на востоке жизнь всего населения подчинялась исключительно заводскому производству — его годовому циклу, не зависела от воевод и губернатора и от колыбели до седин была распланирована заводскими властями. В XIX веке появились горные округа, в XX веке — территориально-производственные комплексы, а в XVIII первым ростком проросло всё это в Екатеринбургском ведомстве. Сложилось ведомство в связи с припиской государственных крестьян к казённым заводам и существовало, пока существовала та приписка. Делилось ведомство на 5 дистриктов, и к дистриктам приравнены были и заводы. А стоявшие во главе их земские комиссары и заводские управители хоть и схожи были по своим полномочиям с воеводами, но являли собой совершенно иной тип. Они были горные офицеры».

И ещё одна длинная цитата из Н. Корепанова — об упорядоченности, единстве и долгосрочности сложившегося комплекса отношений, то есть о самом факте существования «горнозаводской цивилизации»: «Со временем идея переросла в стремление превратить Екатеринбургское ведомство в единый саморегулирующийся хозяйственный организм, где все заводы взаимосвязаны, работники взаимозаменяемы, имеются годовые и перспективные планы и т. п. (Работа эта велась постоянно и во времена Геннина, и не только в казённом ведомстве.) Созванная комиссия получила название Комиссии рассмотрения заводов и ремёсел, а основным итогом её деятельности явились штаты казённого заводского ведомства 1737 г., пережившие не только всех членов комиссии, но и многие заводы и тем более учтённое в штатах заводское оборудование. Да и сами технологии».

Екатеринбуржцам можно простить их столичную близорукость, которая весь интерес мира замыкает в кольцо окружной дороги. «Горнозаводская цивилизация» лежала на Уральском хребте как седло на лошади — на оба бока. Да и начиналась она задолго до величия Невьянска и Каменска и эпохи Демидовых. Она начиналась с Ницынского завода (1631 год), Пыскорского завода (1633 год), Чердынского завода (1637 год), Нейвинского завода промышленника Тумашёва (1669 год), Железянского завода Далматовского монастыря (1682 год).