Дзюнъити Сага - Исповедь якудзы
— Когда гейша просит якудза позаботиться о самурайских мечах — звучит довольно необычно, не находишь? Уточни, что ты имеешь в виду?
— По-видимому, надо начать с меча Бидзэн, — посерьезнев, объяснила девушка. — Этот меч наводит на меня ужас, я не хочу, чтобы он и дальше находился рядом со мной…
— Так, значит, у тебя в руках ценная вещь! Говорят, такие штуки стоят больших денег…
— Ох… Знаете ли, еще недавно у меня было свыше ста мечей, но я уже избавилась от большей части… Осталось всего несколько…
Я был повергнут в шок.
— Ну, я еще могу понять, если бы у вас было два меча, максимум три, — засомневался я. — Но сто штук?! Какой черт притащил к вам целый арсенал из самурайских мечей?
Девушка стала объяснять и рассказала мне довольно любопытную историю.
Война закончилась, морских офицеров стали увольнять со службы и отправлять домой, а кругом множились разнообразные слухи о порядках, которые установят оккупационные власти. Слухи были один нелепее другого — например, болтали, что будут хватать и насиловать всех женщин подряд, но девушки смогут избежать этой участи, если обреют голову наголо. Еще поговаривали, что всех мужчин, замеченных с самурайским мечом, будут хватать и расстреливать на месте! Многие офицеры верили этим слухам и спешили разными способами избавиться от мечей, обычно их просто выбрасывали — например топили в реке. Но у некоторых офицеров имелись старинные фамильные мечи или дорогие мечи работы знаменитых оружейников, которые было жаль выбросить. Владельцы хотели до поры до времени спрятать свои мечи в безопасном месте, а потом, при случае, забрать обратно. Так вот, группа знакомых офицеров пришла к Кофудзи и попросила ее временно присмотреть за их оружием. В числе прочих клинков оказался довольно ценный меч Бидзэн. Этот меч хранился в семье потомственного самурая несколько поколений, еще дед нынешнего владельца брал меч на битву с русскими. Офицер попросил девушку сберечь его фамильную реликвию, однако позволил ей избавиться от меча, если он не появится в течение ближайших трех лет — но никак не раньше.
— Все мое жилище оказалось переполнено мечами, и, знаете, я испытывала странное чувство, будто от этих многочисленных клинков по дому расползались тоска и холод…
— Интересно, с чего бы вдруг? — усомнился я.
— Поверьте, это чистая правда!
— И что случилось дальше?
— Хотите знать? Я кивнул.
— Как-то поздним вечером я встретила в переулке неподалеку от дома пожилого крестьянина, заплатила ему немного денег и попросила увезти большую часть оружия подальше от моего дома. Он спрятал мечи в тележке, куда собирал помои и отходы на прокорм своим свиньям…
— Представляю себе, как старикан обрадовался, — хмыкнул я.
— Не особо, он боялся угодить в неприятности из-за этих мечей и присыпал их сверху разными отбросами, чтобы спрятать…
Такой способ утаить мечи заставил меня рассмеяться.
— Отличная идея для деревенщины! А что ж ты сделала с мечом Бидзэн? Надеюсь, тебе хватило ума сохранить его?
— Да… Но я очень хочу избавиться от этого меча как можно скорее, просто не решаюсь сама отнести его к перекупщику…
— И поэтому просишь меня?
— Если вас это не затруднит…
— А что ты будешь делать, если офицер вернется и потребует свой меч обратно?
— Я скажу, что меч реквизировали американцы. С другой стороны, посудите сами — чего стоит офицер, который перепугался янки и отдал семейную реликвию на сохранение гейше? Такой человек не достоин своего фамильного оружия — разве не так?
В словах девушки был здравый смысл! Так что я согласился принять меч из ее рук и избавил красавицу от обременительного раритета. Чуть позже я показал меч специалисту, он счел клинок образчиком тонкой работы, но не назвал точной цены — верный знак, что вещь по-настоящему дорогая! Я только изредка любовался на редкостный клинок, не больше — согласитесь, довольно глупо носить самурайский меч в мои немолодые годы, — и в конечном итоге продал его торговцу древностями. Поверьте, он дал мне очень хорошую цену…
Одним из самых крупных игроков, то есть из тех, кто тратил деньги без счета и играл без удержу, был некий Цукада Сабуро. История этого типа достойна того, чтоб поведать ее вам.
Если мне не изменяет память, он впервые появился в нашем игорном зале недели через две после объявления капитуляции. Зашел вразвалочку, а на плече у него болталась холщовая сумка, доверху набитая деньгами.
Камэдзо указал мне на новичка и с сомнением спросил:
— Как думаешь, он не из этих? — И поднял вверх согнутый крючком указательный палец, намекая на воров.
Но если все, что рассказывал нам господин Сабуро, правда, то слово “вор” — слишком слабое определение для этого субъекта. Надо признать, он принадлежал к числу людей, перед которыми хочется снять шляпу и отвесить низкий поклон, даже несмотря на то, что существование подобных пройдох делает мало чести человеческому роду. Именно такие ребята не позволяют чужим вещичкам валяться без дела и быстро прибирают их к рукам…
Сабуро был седьмым сыном зеленщика, так что его выставили из дому еще мальчишкой. Он пробовал приложить силенки к разным занятиям, но в итоге остановился на работе рикши. Это было как раз перед войной, а поскольку рикша — та же кляча, их приравняли к гужевому транспорту и не стали брать на воинскую службу. Правда, под конец войны его тоже мобилизовали для армейских тыловых работ и отправили в Цутиуру на базу снабжения авиации и военно-морских сил.
Мы много слышали про эту базу и, как только Сабуро упомянул о ней, тут же собрались вокруг рассказчика и буквально рты разинули от любопытства.
— Вам случалось бывать внутри базы? — спросил Сабуро.
— Я частенько проезжал мимо на поезде, но внутрь попадать не случалось, — признался я.
— Трудно себе представить, что представляет собой эта база, пока не побываешь внутри, как-никак самый крупный пункт снабжения авиации и флота в стране! Там имелось все, абсолютно все — чего только пожелаешь! И ровно за две недели до конца войны все это исчезло, просто бесследно растворилось в пространстве…
Со слов Сабуро, все началось после речи императора, в которой он официально признал военное поражение японской армии.
— Эта речь императора [28] в одночасье превратила нас всех в воров, — признавался он. — Правда, нашлось несколько чистоплюев, которые воротили нос от этого дела, но в большинстве своем люди были рады взять что плохо лежит, пока американцы не наложили руку на все добро. Одно время дисциплина на базе была строгая и никому ничего не отпускали без письменного приказа, но вскоре этим порядкам пришел конец. Кто первым взял, тот и хозяин! А что нам оставалось делать? Жалко бросать ценное имущество на милость оккупантам…
Началось с того, что служащие базы принялись выносить парашюты. Их упаковывали в огромные тюки, тащили с территории, передавая друг другу, а потом разбирали по домам. Парашюты делают из чистого шелка, такая ткань сейчас на вес золота, надо быть полным кретином, чтобы отказаться от доли в настолько выгодном деле…
Погодите — это было только начало, когда разворовывали складские запасы в основном офицеры и мобилизованные рабочие, но, едва по окрестностям пронесся слух, что на территорию базы можно попасть без специального пропуска, туда толпой ринулись и обычные гражданские лица, лелея мечту поживиться хоть чем-то.
— Они налетали как пчелиный рой, атаковали ближайший склад, хватали все, что можно унести, погружали в ручные тележки и исчезали вместе с грузом… Но это так — мелочевка, — презрительно морщился рассказчик. — По-настоящему дорогостоящие грузы и крупные партии можно было получить, если выдать себя за представителя официальной организации, например сельскохозяйственного кооператива или официального агентства по эвакуации воинских грузов. Конечно, на слово никому не верили, надо было запастись какой-нибудь казенной бумагой с печатью, но особо тщательно под конец уже никто не проверял! Ловкие люди нанимали армейские грузовики и выезжали со складов на машинах под завязку груженных бывшим имуществом военно-морских сил.
Когда начались бомбежки, в Цутиуре силами военных моряков вырыли огромное подземное хранилище и для большей сохранности переместили туда целые тонны пищевых продуктов со склада. Я знал, где находится это место, и объяснил людям в округе, как туда попасть. Под покровом ночи они “эвакуировали” пищевые припасы подчистую, так что в хранилище остались одни голые стены!
Знаете, во время войны ощущалась нехватка складских площадей, и многие товары, закупленные для снабжения армии, хранили на гражданских складах или вообще в частных домах. Интенданты размещали в них товары по группам — в один склад только одеяла, в другой — обмундирование, в третий — консервы, в четвертый — машинное масло и так далее. Но когда война закончилась, законные владельцы имущества исчезли и никто не видел большого греха в том, чтобы прибрать бесхозный товар к рукам и как-то поддержать себя в тяжелое время.
