Ирина Потанина - Русская красавица. Напоследок
Клуб, на котором Леночка останавливает свой выбор оказывается солидным, закрытым и, кажется, вполне добропорядочным.
Обычно в компании с Боренькой мы таскались исключительно по злачным заведением, поэтому выбор места меня несколько удивляет. Хотя, чему удивляться-то? Разумеется, в компании лидирует Леночка. Разумеется, под его строгим надзором и разумным финансированием Боренька «взялся за ум» и даже вечная его лохматость теперь выглядит какой-то наигранной, потому что она — элемент стиля, а уж о манерах и говорить не приходится. Какой-то мой Боренька неестественный нынче: бодрый и шумный не от состояния, а потому, что на людях артист должен так себя вести. Короче, работает. Как крокодил Гена работал в зоопарке крокодилом, так же мой Боренька в любом обществе работает теперь рок-музыкантом… Противно. Сидит с вежливой улыбочкой, задумчиво поглаживает двумя пальцами косички бороды, смотрит, как и положено музыканту, куда-то в пространство. Интересно, что при всей Боренькиной полноте и громадности, у него удивительно тонкие пальцы. И умелые. То есть теперь уже умелые, после наших долгих экспериментов и взаимных исследований…
— Борис, не узнаю тебя! Ты добровольно отправляешься ужинать в солидный бизнес-клуб. Раньше ты не переносил чинные заведения…
Он не отводит глаз, не смущается, мой намек попросту проходит сквозь него… Интересно, и впрямь не понимает, что изменился, или старательно изображает непонимание…
— Скорее просто не имел возможности в них попасть, — вместо Бореньки отвечает Владлен. Борис благодушно поддакивает.
Леночка, кстати, наоборот, выглядит куда лучше прежнего. Похоже, депрессии и метания в поисках смысла оставили его, вместе с манерой ежевечерне напиваться до зюзиков. Теперь он — харизматичный, уверенный в себе, уважаемый и уважающий бизнесмен с твердыми принципами и мягкими оценками. И даже пузо, образовавшееся за последние годы, куда-то дел. Небось, бегает по утрам! Представляется отчего-то так: в красном спортивном костюмчике и смешной сантаклаусовской шапочке на голове, старательно поднимая колени перед собой, Леночка неспешной трусцой оббегает аллейки какого-то парка. С ним здороваются пенсионеры, приветливо машут махонькими ладошками детишки, которых конвоируют в ненавистный детский сад. А дома его ждет красиво украшенный завтрак, и такая же, будто сошедшая со всех реклам одновременно, жена. Все, как положено — мило, стабильно и правильно…
Удивительно, но не нахожу в себе по отношению к нему ни тени насмешки и не капли горечи. Нормальная, достойная жизнь. Чего ж насмехаться? Это могло быть мое будущее? Нет. Я никогда не заставила бы себя жить по правилам глянцевого журнала. Так к чему ж горевать?
— Прекрасно выглядишь! — честно сообщаю Владлену.
— Возраст обязывает, — широко улыбается он, сверкая искусственными зубами, начищенными, словно ботинки чечеточника.
Как интересно меняются люди! Вспоминаю Владлена образца семилетней давности — небритого, запойного, отвратительно пахнущего, ломящегося ко мне в окно с требованием немедленно наладить отношения. Ныне он не при каких условиях не «придет на свиданье по водосточной трубе». И никогда — это уже, вспоминая Владлена возраста Христа — не станет трахаться с собственной женой в машине, сворачивая вдруг резко на обочину, из-за того, что жена — то бишь я— решила поправить чулки, неосторожно приподняла край короткой расклешенной юбчоник и боковым зрением Владлен отметил, что под юбкой нет трусиков, и это так распалило его, что грядущую деловую встречу пришлось отложить. И уже свернув в придорожную посадку, уже с глухим рычанием вцепившись в пуговки на блузке жены, Владлен дрожащими руками хватал рацию — сотового у него тогда еще и близко не было — собирался с мыслями, и нес какую-то невменяемую чушь, мол слегка задержится, потому что тут пробка, а в другом месте пробки нет, и вот он попробует сейчас проникнуть в это другое место… А свободная рука его при этом давно уже была у меня под юбкой, и мы с ним оба прекрасно понимали о каком «другом месте» он говорит и…
Сомневаюсь, что сейчас Владлен в состоянии отложить деловые переговоры хоть на пару минут, из-за внезапно вспыхнувшего желания. Впрочем, и переговоры, судя по всему, у него сейчас совсем другого уровня. Такие — не откладывают.
— Что будет пить дама? — интересуется Владлен. Я возвращаюсь в реальность, отвечаю нечто банальное, вроде «на твой вкус», а сама отправляюсь в дамскую комнату.
Что это вы так подозрительно хихикаете?! Не преувеличивайте роль воспоминаний! Ничего подобного! Мне просто нужно помыть руки и не оставьте эти глупые подозрения… Между прочим, нет ничего неожиданного в том, что оказавшись в компании двух своих бывших любовников, я вспоминаю эротику. Не о скандалах же вспоминать! Не о вливающемся в дом в пять утра заблеванном и зареванном Бореньке, который явно невменяем от наркотиков. Не о том решающем срыве беременности, на который спровоцировал меня Владлен… Лучше вспоминать о хорошем…
Возвращаясь за столик, обнаруживаю, что обстановка здесь слегка изменилась. Боренька по-прежнему с отсутствующим видом смотрит сквозь присутствующих. А вот Владлен явно встревожен. Серега довольный возможностью блеснуть эрудицией, продолжает свою речь:
— А потом Генка мне ее перезванивал, интересовался, откуда я вашу барышню знаю. Я говорю: «Первый раз тогда видел!» А он обозлился весь: «Ты мне лапшу не вешай! Стала бы она из-за постороннего перед злейшим врагом светиться!» Так что, уверяю вас, непростые у вашей знакомой с моим одноклассником отношения…
Сергей увлекся рассказом и не заметил, как я вернулась. Осекся, когда Владлен уже отодвигал мне стул. Понял, что делать вид, мол рассуждал о погоде бессмысленно, продолжил, будто и не собирался ничего скрывать:
— Я тут как раз более подробно описываю обстоятельства нашего знакомства, — говорит. — Ты вот не в курсе, наверное, а Генка мне потом звонил, интересовался, откуда я тебя знаю…
— В курсе, — говорю. — Уже в курсе. И я, и все посетители за соседними столиками…
— Ну вот, — Сергей смешно пожимает плечами и разводит руками, изо всех сил пытаясь показать продемонстрировать собственную невиновность, — Хотел, как лучше, а получилось как всегда… Вечно я все не так делаю! Думал защитить барышню, в результате смертельно обидел! Все! Нет мне больше прощения!
Кривляется он так забавно, что весь мой гнев сразу испаряется.
— Все в порядке. Просто не люблю, когда в мои проблемы посвящают ни в чем не повинных…
— Значит, все-таки, проблемы? — Владлен закуривает и бросает на Бореньку многозначительный взгляд. — А вот Борис считает, что слухи явно преувеличены…
— Зная Сонычкину миролюбивость… — пытается оправдаться Борис.
Тьфу! Да что у них происходит, в конце концов? После нескольких прицельных вопросов выясняется, что ребята прекрасно знают Рыбку и любого человека, вступившего с ним в конфронтацию считают слабоумным или самоубийцей.
Сергей, который знаком с Генкой совсем с ругой стороны весьма этому всему удивляется, но на всякий случай решает выложить всю известную информацию…
— Погодите, я совсем запуталась! — кричу. — Ответьте сначала на простой вопрос: вы друг друга откуда знаете?
— Да мы, в общем, и не знаем, — смеется Сергей.
Оказывается, он хорошо знаком с Леночкиным заместителем и пришел сегодня помогать офису этого заместителя в спасении сбесившейся техники. Технику спасли, Владлен, в качестве признательности и для укрепления связи, предложил за ужином обсудить возможность дальнейшего курирования компьютеров. Сергей согласился, Боренька упал на хвост — все равно нужно было массу всего обсудить с шефом, а я, как известно, подвернулась по дороге совершенно случайно.
— Сафо, я давно тебя знаю, — начинает Леночка. В глубине души мне даже приятно, что информация о моём конфликте с Рыбкой так встревожила его. Беспокоится — значит, не чужой.
Всегда приятно знать, что есть люди, которые готовы постоять за тебя. Мысленно я уже готова к пафосному заявлению Владлена, мол: «Ты не отчаивайся. Если что, помни — за тебя есть кому постоять…» и уже знаю даже, что отвечу: «Ох, ну вечно вы, мужики, придумываете нечто несусветное! Ну повздорила я с кем-то, ну, остынут все, забудется… Упаси Боже, впутывать тебя в эти мелочи!» И подниму бокал, сопровождаемая восхищенными взглядами Сереги и Бореньки. Уж они-то, даже если и захотят, от помощи Владлена отказаться не смогут. А я — гордая, отважная независимая — легко пренебрегаю ею, как всесильная!
Разумеется, мои представления о жизни оказываются слишком идеалистическими.
Первым в бой вступает Боренька. Не по собственной инициативе разумеется. Владлен посылает его в атаку особым приказывающим взглядом…
