Александр Гроссман - Образ жизни
Таня приехала в Шмону на выходные. К вечеру ждали Павла с Машей. Ирина готовила обед.
— А нам что делать? — спросила Таня.
— Протрите полы и идите.
Они поднялись в гору, уселись в тени высоко над городом. Последнее время, о чём бы ни говорили, всплывала тема таниной учёбы. Она знала, что для родителей это больной вопрос. Они считали себя обязанными «выучить своих детей», особенно мама. Отец, казалось, придерживался более либеральных взглядов, но и у него был свой пунктик, «любимая мозоль», — смеялась Таня. Они были ещё детьми, когда однажды перед поздним воскресным завтраком отец оседлал эту тему. «Родители должны предоставить детям возможность определиться и стать на ноги. Простой сельский врач и создатель веджвудского фарфора обеспечили своих детей, и мир узнал о происхождении видов. Папаша Мендельсон оплатил философские изыскания отца и музыкальные фантазии сына. Кто-то готовит стартовую площадку, а кто-то стартует. Не должна распадаться связь времён.» Тогда мама обняла его со спины, сказала тихо: — Достань посуду.
Таня повернулась к отцу. — Знаешь, папа, я уже определилась. Продолжу семейную традицию. Поеду в Прагу и выучусь на врача.
— Почему в Прагу?
— Дешевле. Жизнь и учёба. Я говорила со студентами — приехали на каникулы и попали на сборы. Преподавание на английском, заодно и языком овладею.
— Мама знает?
— Сегодня узнает. Когда все соберутся. Ты меня поддержишь?
— Два голоса есть, нужен третий?
— А мой не в счёт?
— У тебя право вето.
— Хотелось бы обойтись без него. А ты, папа, так и будешь висеть на крючке у Дрора и ишачить на Ури? «Познакомьтесь, наш слесарь доктор Коваль». Ты не можешь сам продвинуть свой проект без оглядки на Дрора?
— Не могу, а теперь уже и не хочу. После итальянского заказа он меньше, чем на миллион не согласен, и у него большинство. И слава Богу. Надеюсь, он так и не найдёт партнёра. Ни в Хайфу, ни тем более в Тель-Авив я не поеду.
— Мама?
— Да. Мама. Ей тоже уже за пятьдесят. Она работает, с ней считаются, здесь рядом лес, грибы, цветы…
— Катюшот, — добавила Таня. — Может, вы и притерпелись, а нам нет покоя.
— Не заводи этот разговор при маме. Она тяжело привыкала.
— Могли бы, по крайней мере, купить или снять квартиру поприличней.
— Я думаю об этом. Посмотрим, как жизнь повернётся.
— Сама она не повернётся.
— Правильно. Ты и должна так думать.
Семья утвердила Танин выбор единогласно.
— Обрадую маму, — Ирина поднялась идти к телефону.
Молодёжь дружно рассмеялась. — Она первая одобрила, — сказала Маша.
— И вообще это её идея. Меня ещё в садик водили, когда бабушка говорила: «Вырастешь, станешь врачом, будешь деток лечить.»
— А что ты отвечала, помнишь? — спросил Павел. — Ни за что!
Бывшая номенклатура напомнила о себе. — Дела у вас идут. Клиентура установилась, даже очередь в дверях бывает. Пора расширяться.
— Мы и так задаром горбатимся.
— Потому и горбатитесь, что оборот с гулькин хер. Откройте зал столиков на двадцать, наймите людей. Сама знаешь, как это делается.
— Не для того мы народ прикармливали, чтобы потом место менять.
— Ты за кого нас держишь? Рядом магазин закрывается. Деньгами поможем.
— Ну уж нет! Своими деньгами рискуйте сами. Входите в долю и расширяйтесь. Я поговорю с Зинаидой — деньги её. Лучшей заведующей вам не найти. У неё все по струнке ходить будут. А мне на всё это, извини, с высокой колокольни…
Зинуля согласилась сразу. Она ещё раньше поняла, что «на своём горбу в рай не въедешь», споро вошла в роль и у неё получалось. Партнёры поставили условие: кухня — ваша, бухгалтерия — наша, а бухгалтерией у них заправляла Фая, в прошлом Повышева. Видать, выучилась считать ожившая моя героиня.
Много позже, когда все уже перезнакомились, Фая как-то подсела ко мне за столик. — Как там сват ваш поживает? Жену, говорят, нашёл себе подходящую, еврей чёртов.
— Да не еврей он.
— Откуда вы знаете? В анкете прочерк стоит. Вот тот прочерк и был евреем.
— Вам то что?
— Да так, ничего.
— Передать привет?
— Больно надо.
Мы ещё поговорили, и мою рукопись украсили новые подробности.
— Уютное у вас тут местечко, — сказала Ирина, когда сын привёз её познакомиться с Ури и посмотреть машины.
— Уютное местечко на ладан дышит, — усмехнулся Пётр. — Если не подвернётся постоянный заказ, скоро всё это пойдёт с молотка.
— Так плохо? — Ирина подошла к стене, увитой виноградом. — Жаль. Чисто. Красиво. Не видно стружки.
Теперь Ури уехал в Южную Африку — искать тот самый постоянный заказ.
Пётр фрезеровал, токарил, шлифовал… Ближе к полудню прибежала Кинерет и позвала его к телефону.
— Смотри, э-э-э…, - Ури торопился, глотал слова, — умные еврейские головы придумали «Quick Assembly System»[33], слушай, звучит, как музыка, «QA-System». Мы будем делать профиль, конекторы, изделия, к примеру, э-э-э гараж, павильон, киоск, мало ли что… Весь set складываем в красивую упаковку, а собирать каждый сможет сам. Посмотри факс и не говори, что мы не можем сделать этот профиль.
Кинерет подала ему листок — слепой эскиз, скорее рисунок, размеры остались в умных головах, а может, и там их нет, но идея ясна: полый квадрат с вогнутыми внутрь углами.
— Возьми чертёж с размерами, — сказал он Ури.
— Какой чертёж? Какие размеры? Люди деньги дают, сами продавать будут, что тебе ещё нужно?! Завтра позвоню.
Пётр ещё пару минут рассматривал «чертёж», сложил листок и положил его в карман. «Хорошая мысль, ничего не скажешь. Четыре ласточкиных хвоста». Он закончил точить деталь, вымыл руки, поднялся к своему столу. Начал набрасывать эскизы профиля и почти сразу же стало ясно, что за каждый миллиметр толщины стенки придётся платить размерами квадрата. При трёхмиллиметровой стенке квадрат выходил за рамки разумного, музыкально звучащая система теряла смысл. Как это часто бывает в технике, для получения желаемого результата предстояло примирить противоположности. Он набрасывал и отметал варианты. «Папа обрывает лепестки ромашки», — шутила Ирина, когда он покидал их, сидя за столом. Пётр закрыл глаза, прислушался, мысли роятся и среди них толковая, он вспомнил о сотовом материале и добавил к внешнему функциональному профилю внутренний опорный. Включил компьютер и занялся поисками золотой середины между весом и жёсткостью.
Идея захватила его. По дороге домой, вечером и утром, помимо воли, виделся каркас лёгкого домика, без мысленных усилий приходили решения крепления стен, окон и дверей… На работе, не дожидаясь звонка, он изложил своё видение системы, написал, что готов взяться за эту работу при условии достойной оплаты. Незамедлительно пришёл ответ. Поверх листка Петра жирным фломастером начертали «YES».
«Похоже, мы сможем оплатить танину учёбу», — подумал и потянулся к телефону.
В шестидесятый день рождения Пётру не работалось. «У Ирины, как назло, ночное дежурство. Пожалуй, поеду в Цфат.» Перед уходом позвонил жене. — Вспомним молодость. Посидим, поговорим. Я приеду.
— Ты меня на ходу поймал. Я поменялась дежурствами. Встречай.
Подошёл автобус из Цфата. — Сегодня вечер наш. В пятницу приедут Павлик с Машей и отвезут нас в Хайфу, — сообщила Ирина.
Пётр взял её под руку. — Мне хватило бы тебя и детей.
— Мне тоже. Родне неймётся.
Они ужинали, отвечали на звонки, принимали поздравления. Ирина собрала посуду, отнесла её на кухню и позвала мужа: — Свари кофе. — Когда Пётр вернулся с дымящимся кофейником, на блюде покоился его любимый «Наполеон», в середине торта горела лампочка на шестьдесят свечей.
Пётр обнял жену. «Пойдёмте, сядем. У меня есть растворимый кофе. Тяжёлых больных нет, так что у нас будет время». Помнишь?
— Я всё помню. — Ирина погасила верхний свет и стала разливать кофе.
И. А. Бунин: «Пишите себя, своё, простое, то, чем больше всего живёте дома, на улице, в мечтах, за книгой, в жажде любви…»
Я старался.
Примечания
1
«Мороз и солнце…» — А.С.Пушкин.
2
«…Ах, картошка…» — Пионерская песня «Картошка», текст В.Попова.
3
«Дикая собака Динго, или повесть о первой любви» — Автор Р.Фраерман.
4
«пьянства без причин» — Р.Бернс «Для пьянства есть такие поводы…», перевод С.Маршака.
5
«Мы кузнецы и дух наш молод…» — «Кузнецы», текст Ф.Шкулева.
6
«Земля колыбель человечества…» — К.Э.Циолковский.
7
«Сомнение» — А.Мицкевич, перевод В.Звягинцевой.
