Дуглас Коупленд - Мисс Вайоминг
Она печатала с пулеметной скоростью, и ей не мешали даже длинные ногти. Она столь отлично справлялась с этим делом, что какой-то человек, служивший в другой компании, посетил «Калумет», чтобы самому удостовериться в ее умении. Он похвалил Мэрилин за низкий процент опечаток и подметил ее основную слабость: в предложениях, начинавшихся с «Т», она частенько вместо прописной буквы печатала строчную. Перед уходом мужчина улыбнулся ей, и Мэрилин интуитивно почувствовала, что он, возможно, знает, что она вовсе не Фоун Хизерингтон. Он спросил ее, работала ли она где-нибудь прежде, и она ответила, что нет. Это явно показалось откровенной ложью, но на самом деле было правдой. Ее работа на мистера Джордана, который рассказывал про колбасный фарш, относилась уже к другой эпохе, и помимо этого с клавиатурой она совсем недолго работала на атомной станции, когда копила деньги на наряды Сьюзен.
В тот же вечер внутренний огонь вновь охватил ее, и это было хуже, чем прежде, возможно потому, что новый приступ внутреннего жжения казался дурной шуткой, ведь она положила столько сил, чтобы стереть все следы Мэрилин Колгейт, «Женщины в Огне». Одиночество, от которого, она полагала, ей удалось столь успешно избавиться, снова стало раздирать ее изнутри. Она позвонила в компанию и сказалась больной. Скрежеща зубами, она бросилась в машину и помчалась в Калифорнию, намереваясь выпросить у Сьюзен прощение, хотя и понимала, что это всего лишь пустые мечты.
Подъехав к дому в Престуике, она припарковалась напротив. Был уже вечер. Мусорщики собирали мусор. Никто не заметил ее. Мерилин схватила небольшой оцинкованный мусорный бак Сьюзен и забросила его на заднее сиденье. Она приехала на стоянку перед магазином и стала разбирать содержимое бака: две упаковки из-под обезжиренного йогурта, непрочитанная газета и телефонный счет за тридцать восемь междугородних звонков по одному и тому же номеру в Долине Сан-Фернандо, а также квитанция за доставку детского тренажера по адресу в Долине. Есть.
Она зашла в автомат, набрала номер, и мужской голос ответил:
– Слушаю вас.
Мэрилин сказала, что она из компании, которая доставила детский тренажер, и хотела бы удостовериться, что клиенты довольны.
– Юджин его просто обожает… практически живет на нем. С ним и двор смотрится как-то иначе.
– Вот и прекрасно, – сказала Мэрилин. – Может быть, Юджину нужно что-нибудь еще?
– О, вы, торговый народ, просто неутомимы. Сейчас нет, но у него прорезался интерес к самолетам, так что не удивляйтесь, если этак через полгодика мы закажем у вас детский биплан.
– Учтем заранее.
Разговор закончился. Мэрилин зашла на стоянку и купила пенопластновую модель «Боинга-747» тайваньского производства. Потом она поехала к дому Рэнди, припарковалась за несколько домов от него и всю оставшуюся ночь проспала в машине. Утром, с самолетом под мышкой, она обогнула дом и увидела самого прекрасного ребенка из всех, которых ей приходилось видеть, – ребенка почти неземной красоты. Он был ужасно похож на Сьюзен в детстве и на кого-то еще, но эти новые черты она не могла припомнить. Она вдруг кое-что поняла о том, где Сьюзен провела тот год.
Мэрилин отчаянно захотелось обнять этого ребенка, прижать его к себе. Вытащив самолет, она начала изображать, как он летает, пока Юджин-младший его не заметил. Радостно подпрыгивая, он побежал к Мэрилин. Через пару минут рыдающая Мэрилин уже увозила мальчика в БМВ.
Рэнди как раз разбирал в гостиной белье из стирки и был уверен, что не прошло и пяти минут, когда он последний раз видел мальчика, но тут сработал его радар. Что-то случилось. Он выглянул на задний двор и обомлел. Потом заметил машину, выезжавшую с подъездной дорожки. Он позвонил Сьюзен – как раз, когда она вернулась с прогулки с Джоном Джонсоном. Прежде чем он что-нибудь успел сказать, она выпалила: «Рэнди! Меня только что подбросили до дому полицейские… и я встретила того парня…»
Рэнди прервал ее и рассказал, что случилось.
Глава тридцать пятая
Полицейские высадили Сьюзен у дома. Она сварила кофе и позвонила старому телевизионному приятелю, Руису, состоявшему ныне в «Режиссерской гильдии». Она попросила дать ей номер домашнего телефона Джона Джонсона, но Руис колебался. Тогда Сьюзен напомнила ему, что именно она помогла его сестре сделать пластическую операцию, и он дал номер. Ручка высохла. Она снова и снова повторяла номер Джона в поисках чего-нибудь, чем его можно было бы записать, когда зазвонил телефон. Это был Рэнди с известием о похищении.
Повесив трубку, Сьюзен застыла посреди своей веселенькой безликой кухни, вдруг перестав ощущать созданную кондиционером прохладу. Кровь так шумела в ушах, что она почти оглохла. Раковина и папоротник в горшке казались расплывчатыми, как картинка в камере слежения магазина. Только чувство вкуса еще не отказало, хотя и работало как-то неправильно: во рту стоял кисловатый медный привкус. Она ждала этого с того самого момента, как порвала отношения с матерью в офисе Калвер-сити, когда разбили пепельницу Грегори Пека. Она всегда подозревала, что от эмоциональной зависимости так легко не избавляются.
Бурление химических элементов в крови постепенно стихало. Чувства вернулись к ней, она побежала в коридор, схватила сумочку и быстро просмотрела ее содержимое: ключи, бумажник, права, сотовый, фотографии и ментоловые пастилки – это все, что ей понадобится. Вылетев из дверей, Сьюзен метнулась к своей машине, стоявшей на подъездной дорожке, оставив дом незапертым и не выключив кофеварку. Солнце село, и час пик практически кончился, но на голливудском шоссе машины стояли по пять в ряд, тесно, как зрители в кинотеатре, двигаясь с мучительно медленной скоростью. Она позвонила Рэнди, и они начали спорить, перекрикивая друг друга: Рэнди настаивал на том, чтобы вызвать полицию, Сьюзен категорически приказывала ему не делать этого. Они выехали из зоны приема, и связь оборвалась. Сьюзен позвонила снова, телефон запищал, сообщая о севшей батарейке. Она сказала Рэнди, что позвонит еще раз, после того как перезарядит батарейку в прикуривателе, на что уйдет часа три, к этому времени она будет недалеко от границы Калифорнии с Невадой.
– Рэнди, ты не виноват. Она пробралась бы и в Форт-Нокс, если бы захотела.
– Сьюзен, почему ты…
– Она вернется в Вайоминг, Рэнди. Она хочет играть на своем поле. Так она…
Телефон умолк, батарейка села окончательно, и Сьюзен осталась наедине со своими мыслями, в машине, едущей на восток, а в небе между тем зажглось несколько звездочек и промелькнуло несколько огней самолетов.
Сьюзен была в ярости. Но на себя она злилась не меньше, чем на мать, за свое излишне мстительное и глупое поведение в Шайенне. Она так гордилась, поворачивая в ране финансовый нож, но верхом глупости было упоминать о внуках. Дура, дура, дура. Что-то в ее голосе и выражении глаз навело Мэрилин на след. Черт. Она ударила ладонью по рулю и почувствовала, что от волнения ее вот-вот вытошнит. Сьюзен включила радио, но скоро ее голова начала гудеть от каких-то диких мнений и бессмысленной болтовни, которыми был забит эфир. Она выключила приемник.
Сьюзен смотрела на дорожные знаки. Она приближалась к Неваде. Рэнди сказал, что у Мэрилин фора в один час, но Сьюзен знала, что ее мать – адский водитель, так что вполне вероятно, что она была уже на приличном расстоянии где-то на автостраде.
Сьюзен вспоминала прошедшие годы, пытаясь найти зацепки, которые объяснили бы происходящее безумие. Самым серьезным, пожалуй, было то, что после возвращения в Лос-Анджелес из Эри Сьюзен ничего не читала о Мэрилин в газетах и ни разу не видела мать на телеэкране, если, конечно, не считать сцены, в которой мать и дочь обнимались на крыльце дома Мэрилин и которую без конца гоняли по телевизору. Сьюзен понимала, что, отказываясь от интервью, Мэрилин таким образом показывала, что она готова принять вызов. Сьюзен попыталась представить, сколько денег потеряла Мэрилин из-за своего молчания, и позавидовала силе ее воли. Почему ее мать никогда не расходовала энергию на то, чтобы подшивать газетные вырезки и вязать пинетки малышам, как это делают все остальные матери?
Ей припомнился прошедший день. Она вздохнула и, отведя назад руку, попыталась нашарить на заднем сиденье бутылку апельсинового сока. Машина вильнула, другая машина предупреждающе загудела, и, свернув к обочине, Сьюзен перевела дух.
Она встретила Джона Джонсона только сегодня днем, но казалось, что с тех пор прошла целая вечность. За очень долгое время это было первое настоящее общение. Джон был колоритен, наделен сердечностью и свежестью восприятия, о которых, как ей показалось, сам даже и не подозревал. И ее лицо явилось ему в видении! Это было очаровательно. В привычной ситуации она бы посчитала, что это способ завязать знакомство, но с Джоном все было по-другому. Сьюзен тронуло и то, что она может представлять образ… чистоты для постороннего человека, человека, с которым ее, похоже, связывал ряд уникальных переживаний.
