Джин Сэссон - Майада. Дочь Ирака
Вместо этого она откинулась на сиденье и уставилась в окно. Майада тихо напевала, не разжимая губ, чтобы Мамун ее не услышал. Она сползла вниз, чтобы увидеть небо и пушистые белые облака.
Она мечтала выпрыгнуть из машины и вдохнуть свежий воздух. Но она не могла этого сделать, во всяком случае, пока. Вместо этого Майада выпрямилась и, с интересом оглядываясь по сторонам, стала изучать витрины магазинов и прохожих. Багдад казался ей незнакомым, как будто она никогда не видела его раньше. У супермаркета люди нетерпеливо толкали тележки к входной двери. Майада заметила пожилую женщину с седыми волосами. Она со счастливым видом шла вперед и держала за крошечную ручку внука, который семенил рядом, радуясь окружающему миру. Несколько подростков разглядывали витрину магазина, в которой было выставлено спортивное снаряжение. Рядом с ними проходили двое мужчин: они смеялись, бурно жестикулировали и о чем-то болтали.
Между Баладият и Багдадом Аль-Джадида машина остановилась у четырех светофоров. На главной улице располагалось множество магазинов и супермаркетов, а отходящие от нее улочки вели к спокойным пригородным домам. До Багдада Аль-Джадида оставалось еще десять-пятнадцать минут езды.
Майада заметила на улице несколько женщин — наверное, родственниц. У нее кольнуло в сердце. Счастливые люди — гуляют, разговаривают, живут полной жизнью — и даже не подозревают о том, что в нескольких милях отсюда жестоко пытают прекрасную шиитку по имени Самара.
Майада тихо сидела и вспоминала телефонные номера и пароли, которые сообщили ей женщины-тени.
Вскоре они с Мамуном прибыли в район Багдад Аль-Джадида, и она сразу заметила Салама. Он, развалившись, сидел в старом «олдсмобиле» рядом с цветочным магазином под названием «Аль-Хадрае», что значит «зеленый». На нем были надеты темные очки. Майада истерично рассмеялась. Он был похож на полицейского «под прикрытием».
Она выпрыгнула из машины, и Салам вышел ей навстречу.
— Как дети? — воскликнула она.
Не ответив на вопрос, Салам заорал на нее: он был в ярости, что ее арестовали.
— Дура! Как ты попала в тюрьму? Полезай на заднее сиденье! — приказал он.
Махнув Саламу рукой, Мамун поспешил обратно.
Майада была так счастлива, что оказалась на свободе, что даже Салам не испортил ей настроения. Она на один шаг приблизилась к детям.
Салам завел мотор и заявил ей:
— Мы должны вновь пожениться. И как можно скорее.
Майада удивленно раскрыла глаза.
— О чем ты говоришь, Салам?
— Тебя отпустили на время. А потом снова арестуют. Я должен вывезти тебя, Фей и Али в Иорданию. Ты не можешь поехать одна.
Майада поняла, что он прав. У нее не было махрама, чтобы сопровождать ее на пути из Багдада. Если она хочет уехать из Ирака — а она этого хотела, — ей понадобится свидетельство о браке. И она быстро сдалась.
— Ну, разве что для того, чтобы увезти детей. Мы разведемся, как только я окажусь в Аммане.
Салам ничего не ответил.
— Салам! Мы сделаем это только в том случае, если ты согласен развестись, когда мы прибудем в Амман. В противном случае я найду другого мужчину, который женится на мне, хотя бы для того, чтобы сбежать из Ирака.
— Хорошо. Я согласен, — уступил Салам. — Но нужно торопиться. Ты сделала глупость, тебя арестовали, и тайная полиция не спускает с нас глаз.
Майада сидела и смотрела ему в затылок. Она радовалась, что больше не является его женой. И она будет ею не дольше, чем нужно для того, чтобы вывезти детей из Ирака в безопасную страну.
— Салам, ты не ответил на мой вопрос. Как Фей и Али?
— С ними все хорошо, — раздраженно ответил он.
Когда они подъехали к дому на площади Вазирия, Майада выпрямилась на заднем сиденье и стала смотреть через лобовое стекло. Она не видела своих детей, ожидающих ее возвращения, хотя рядом с гаражом ее бывшего свекра стоял в одиночестве щупленький печальный мальчик. Видимо, один из друзей Али, предположила она.
Как только машина остановилась, Майада, не попрощавшись с Саламом, выскочила из нее и побежала по тротуару. Отъезжая, Салам выкрикнул в окно:
— Мы поженимся завтра!
Худой мальчик посмотрел на нее и ринулся к ней. Неужели этот ребенок — ее Али?
— Мама! Мама!
— Али! — У Майады дрожали губы.
Али бросился в ее объятия, плача и восклицая:
— Мама! Мама! Ты дома!
Майаду душили слезы.
— Али! Дай мне взглянуть на тебя! Дай мне взглянуть на тебя!
Ее пухлый мальчик с детским личиком куда-то исчез. Вместо него появился серьезный молодой мужчина с темными кругами вокруг синих глаз.
— Мама, я думал, мы никогда больше не увидимся!
Майада подняла его. Он был таким маленьким и хрупким! Она рыдала, понимая, как сильно дети страдали без нее.
Али крепко обнял ее, затем прижался к ее лицу.
— Мама, я взял твою ночную сорочку и спрятал под подушкой. Каждую ночь я просил Бога: верни мне маму, верни мне маму! Это все, чего я хочу, я до конца жизни больше ни о чем не попрошу. Только верни мне маму.
— Мама вернулась, Али. И я никогда тебя не оставлю.
Майада посмотрела через его плечо.
— А где же Фей? Где твоя сестра?
— Отец отвез ее к дяде Мохаммеду.
— Почему? — Майада рассердилась. Фей должна жить с дедушкой, рядом с собственным домом.
Она прижала Али к себе.
— Пойдем к дедушке Мохи. — Она имела в виду бывшего свекра Мохи Аль-Хаимоус. — Он съездит за Фей.
Майада и Али вошли в дом Мохи без стука. Дедушка, одетый в белую диш-даша, уже поджидал их. Когда он увидел Майаду, его лицо расплылось в улыбке. — Хелла, хелла, хелла! [Добро пожаловать!] — радостно воскликнул он. Мохи подошел к Майаде и расцеловал ее в обе щеки. Бывшая свекровь Майады, Джамила, услышала шум и вышла из кухни.
— Наверное, я вижу сон! Неужели Майада и правда к нам вернулась? — Она смотрела на нее и весело улыбалась.
— Позвони Мохаммеду и скажи, чтобы он привез Фей, — попросил Мохи Джамилу. — Ее мать вернулась! А пока мы ждем, Майада, сядь и расскажи нам обо всем, что с тобой приключилось.
Али продолжал сжимать ее руку, и потому Майада поведала пожилой паре о Баладият совсем немного, опустив страшные подробности, чтобы не испугать сына.
— И ты хочешь остаться в Ираке? — спросил Мохи, когда Майада умолкла.
— Нет. Здесь всем нам грозит опасность. — Майада помолчала. — Дядя Мохи, я и мои дети больше не можем жить в стране, где полно пыточных.
Мохи кивнул в знак согласия. Как-то его схватили из-за фальшивого обвинения, и он год просидел под домашним арестом. Он ненавидел Саддама Хусейна и всех, кто работал на правительство.
— Я тебе помогу, — пообещал он.
Майада полюбила мудрого свекра сразу, как только познакомилась с ним. Мохи был благородным человеком.
Вдруг она услышала рев мотора и подбежала к двери. Она увидела Фей, которая нетерпеливо выпрыгнула из притормаживающей машины. За рулем сидел Мохаммед, брат Салама.
— Фей! — крикнула Майада, бросаясь ей навстречу.
— Мама! Мама! — кричала Фей.
— Фей!
Когда девочка подбежала к матери, она так громко взвизгнула, что соседи высыпали на улицу, чтобы узнать, из-за чего так шумят.
— Я забираю детей домой. Скоро увидимся! — крикнула Майада бывшим свекру и свекрови.
Обняв дочь одной рукой, а сына — другой, Майада быстро пошла к дому.
— Потом, потом, — предупредила она их, — не будем устраивать сцен на людях.
Когда они вошли в дверь, рыдающая Фей предложила:
— Мама, мы должны помолиться и поблагодарить Бога за то, что ты снова с нами.
Майада положила сумку, они умылись, вымыли руки, а затем встали лицом к Мекке. Они опустились на колени и коснулись лбом пола, вознося хвалу Богу за то, что он вернул Майаду из Баладият.
В ее мире все было прекрасно.
Глава десятая. Дорогая Самара
ДЕНЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ ИРАКА: Майада аль-Аскари 9 АПРЕЛЯ, 2003 Амман, Иордания
Дорогая Самара!
Настал великий день.
Вчера моя двадцатиоднолетняя дочь Фей всю ночь смотрела телевизор, ожидая известия о том, что Ирак освободили. Сегодня утром она разбудила меня без четверти шесть и прошептала:
— Мама, вставай! По-моему, все кончено.
Я сразу поняла, о чем она говорит. После тридцати пяти лет жестокостей и тирании — начиная с 17 июля 1968 года и до сегодняшнего дня — стальная хватка, в которой Саддам Хусейн держал мой любимый Ирак, наконец-то ослабла.
Я спрыгнула с кровати и побежала в гостиную, чтобы собственными ушами услышать чудесные новости. Когда ведущий сказал, что многие высокопоставленные члены партии «Баас» сбежали и как будто растворились в воздухе, я так весело смеялась, как не делала уже долгие годы. От радости Фей запрокинула голову и запела Халхулу, праздничную песнь. Я тут же к ней присоединилась. Мы так шумели, что Али вылез из с кровати, чтобы выяснить, в чем дело. Когда он услышал, что Ирак освободили, то стянул футболку и стал размахивать ею над головой, торжествуя победу.
