Эдуард Тополь - Настоящая любовь или Жизнь как роман
Я испугалась, ведь Коста мог подумать, что я лгунья, наврала ему, будто я учительница. И хотя я не знала, где и когда он назначил мне встречу, я решила завтра же ехать в Одессу и как-то искать Косту в порту.
И тут произошел второй невероятный случай.
Поздно вечером получаю телеграмму с текстом: «Вызываетесь на переговоры с Одессой в 14.00». Подписи нет. А у меня в Одессе нет никаких знакомых, и я решаю, что это Коста меня вызывает, что у него что-то случилось. И я не еду в Одессу, а иду на почту, жду там звонка. И слышу в трубке голос незнакомого мужчины, который говорит, что влюблен в меня и просто хочет услышать мой голос… Я в ужасе слушаю это дикое признание в любви и думаю, что там, в Одессе, меня ждет Коста, но я к нему уже не успеваю, вечером его судно уходит в Югославию.
Слава Богу, Коста еще до этого дал мне адрес своей мамы, и я пишу ему письмо, в котором рассказываю о происшедшем. Пишу, что очень люблю, что готова за ним куда угодно, что жизни не представляю без него. И даже записала на пластинку свое звуковое письмо, а после всех своих слов спела ему песню Радмилы Караклаич «Падает снег», я эту песню очень люблю. И послала по почте. Ответа не было… Послала еще письмо. Ответа нет… Я поняла, что мой любимый мне не поверил.
Два года я не появлялась в клубе. Потом все-таки зашла и познакомилась с одной молодой женщиной, которая недавно приехала в Херсон. Мы подружились, и однажды она мне говорит: «А я о тебе знала еще до нашей встречи». И рассказывает: «Я как-то разговаривала с Сашей-гэбэшником, он был сильно пьян и откровенничал, рассказывал твою историю с югославом и хвастал, что они на почте изъяли твое письмо, подделали твой почерк и написали ему вроде того: «Коста, я тебя не люблю, я вышла замуж, и не пиши мне больше…»
Это был удар! Я в клубе никогда никому не говорила о своих отношениях с Костой, а о письмах моих вообще не знала ни одна душа. И какой же я была наивной дурой, отправив по почте письмо в Югославию!
После этого я заболела, и в течение трех лет каждое мое утро начиналось с рыданий. Рана, любовь и тоска остались навсегда и предопределили мою судьбу. Я пыталась встречаться с другими мужчинами, бывало, и увлекалась, и они мною увлекались, поскольку я была красивой и не была обделена мужским вниманием, но все быстро проходило, потому что всегда он, Коста, был рядом, и я поняла, что этот мираж — мой удел. И я осталась одинокой, принять в сердце другого я уже не смогла…
Прошли долгие годы. Рана моя немного зарубцевалась. И только глаза наполнялись слезами, когда слышала о Югославии, Черногории. Тревога за Косту и его семью охватывала меня в связи с трагическими событиями, которые там происходили. Хотела бы я увидеть его сейчас? Сердцем — да, а разумом — нет. Жизненная дорога пройдена, и с нее не свернуть назад. А он… Скорее всего он постарался забыть «вероломную обманщицу»… Надеюсь, что у него счастливо сложилась жизнь, много детей и внуков, о которых мы мечтали и которых он хотел иметь со мной…
Да, мне было бы страшно встретиться с ним. Но я больше всего хочу — и это было бы наградой за пережитое, — чтобы Коста узнал правду о том, что произошло 31 год назад, узнал, что его всю жизнь любила женщина на далекой Украине…
Часто я слушаю Радмилу Караклаич, ее песню «Падает снег»:
Ты не придешь сегодня вечером,Мы не увидимся, я знаю…
Дорогой Эдуард! Помогите, чтобы Коста меня услышал. Попытайтесь поместить мое письмо в югославской и черногорской газетах. И пусть там будут такие слова: «Дорогой мой Коста! Услышь меня!»
28 августа 2000 года. Украина, Херсон, Аза Сергеевна М-ко».
Постскриптум 2001 года: Дорогая Аза! Из-за нынешней натянутости американо-югославских и русско-украинских отношений я не смог достучаться с вашим письмом в югославские и русские газеты. Но может быть, теперь, когда оно опубликовано в книге, правду узнает не только Коста, и это залечит вашу рану.
Залечит и поможет вам открыться навстречу другой жизни, новой.
Вечер — это еще не ночь, дорогая.
Я уверен, что и Коста больше всего желает вам того же…
Амурская «лав стори»
Из книги «Новая Россия в постели»
Это письмо, как дорогая картина, требует отдельной стены и особой рамы. Оно напомнило мне рождественские истории О. Генри, сказки братьев Гримм и американские фильмы пятидесятых годов.
Прочтите его обязательно.
«…То, что жизнь не сахар и бороться за нее нужно всеми способами, я поняла с первых дней учебы в школе. Поскольку к пяти годам я отлично читала, писала и считала, я упросила маму отдать меня в школу. Директор школы сама проверила мои знания, поохала удивленно и взяла меня в первый класс. Правда, пришлось мне пойти в школу со второй четверти, и это составило для меня первую проблему: ученики уже более-менее привыкли друг к другу, а тут новенькая, да еще такая маленькая. Насмешки посыпались со всех сторон, к концу первого дня я готова была рыдать, но тут один мальчик вполне серьезно срезал моих обидчиков, сказал: «Если еще кто-нибудь тронет эту малышку, будет иметь дело со мной». А он был и отличник, и хулиган, все боялись его. Но прозвище «малышка» прилипло ко мне на всю школьную жизнь. В лице защитившего меня мальчика я нашла надежного друга. Андрей всегда был рядом, и мне было уже не так страшно в школе. К выпускному балу он был единственным, кто мог быть моим кавалером. Все видели в нас счастливую пару с прекрасным будущим: он увлекался компьютерами, а его отец имел хорошие связи; я — умница, обаятельная, способная к языкам, свободно владеющая английским, французским, а бабушка научила меня своему родному итальянскому. Но случилось то, что рано или поздно должно было произойти, — в выпускном классе мы после Нового года поругались с Андреем в первый раз за время дружбы. Из-за пустяка обиделись друг на друга и не желали мириться. А в последней учебной четверти, в апреле, пришла в параллельный класс новенькая. Слава о ней пришла раньше, чем мы ее увидели; точнее, говорили о ее отце, его фирме и о том, что он компаньон отца Андрея. Совместно они создавали сеть промышленных предприятий и ряд магазинов с их продукцией. Этот ореол окружал Ирину с момента ее появления в школе. И тут я увидела, что Андрей знаком с ней по-домашнему и в отместку мне проводит с ней все свое время. Это было обидно, но я наивно полагала, что уж на выпускном балу мы помиримся с ним и вновь будем вместе. Но надежда не оправдалась, Андрей пригласил Ирину, хотя я и видела, что он тоскливо смотрит в мою сторону. Но оскорбленное самолюбие не дало мне сделать первый шаг. Я поступила в университет и месяц провела на даче за городом. А в августе погибли в автокатастрофе мои родители. На похороны приехал мой брат Алеша, он старше меня на девять лет и работает на Севере геологом. Мы с ним решили продать дачу, машину, мне он оставил квартиру в городе, все деньги и акции отца и мамы. Фирму отца передали его помощнику. А мне пришлось забрать документы из университета, хотя брат и пытался меня отговорить. Но я поняла, что с такой дикой инфляцией, как сейчас, я на родительские деньги долго не протяну, нужно что-то делать самой. Брат уехал на Север, я продала квартиру родителей, себе купила поменьше, двухкомнатную и в другом районе города и пошла на курсы секретарей-машинисток. А в душе было пусто и одиноко. Через полгода я стала самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, а еще через полгода поступила в училище обучаться профессии модельера-художника. Через год с двумя сокурсницами мы открыли небольшую мастерскую — благо, связи отца помогли, его друзья охотно ссудили мне первоначальный капитал. А в документах я прибавила себе год, мне ведь было всего семнадцать.
Первые три месяца мы выполняли заказы весьма незначительные, постоянной клиентуры еще не было, а вот к Новому году уже смогли рассчитаться с долгами и получить первую прибыль. Дальше было легче. Мы купили хорошее оборудование, а поскольку мы шили отличную продукцию и в короткие сроки, установился — несмотря на жуткую конкуренцию — прочный круг наших клиенток. Через год открыли магазин готового платья, перебрались в более просторное помещение и приняли на работу еще трех девушек-швей. Я стала вести все бумажные дела, поэтому шила только особо сложные модели и одежду для своих самых первых клиенток. Так что дела шли отлично.
С прежними друзьями я потеряла связи сразу после окончания школы, а Андрея все эти годы не встречала, не звонила ему, старалась забыть. При случайных встречах с одноклассницами слышала, что он, поступив в институт, уезжал в Италию, а вернувшись к сентябрю и узнав о гибели моих родителей, пытался найти меня, но к тому времени я уже переехала на новую квартиру, и его попытки ни к чему не привели. А затем отец Ирины устроил ему годичную стажировку в США — родители Андрея и Ирины были не прочь соединить своих чад, Андрей с его будущим образованием был прекрасной кандидатурой для их бизнеса. Все это я узнавала от своих бывших школьных подруг, причем каждая из них открыто говорила мне, что я Андрею больше подхожу, чем Ирина, но мне неприятно было это слушать, и я всякий раз обрывала такой разговор, понимая, что рана на сердце будет кровоточить еще долгое время.
