Пабло Туссет - Лучшее, что может случиться с круассаном

Нико словно испарился.

Возвращаясь к Бестии, я налетел на ангела-хранителя, которого запомнил еще по бензоколонке. Увидев, что я исчез в саду, он вышел из «опеля» и двинулся вслед за мной.

– Извини, что заставил тебя пробежаться, я остановился всего на минутку, чтобы повидаться с приятелем, – сказал я ему.

– Ладно, не извиняйся. Издержки ремесла.

– Который час?

– Два.

Самое подходящее время, чтобы подумать о хлебе насущном.

– Слушай, пошли пообедаем.

– Пф-ф-ф… надо сначала спросить у Лопеса.

Лопес оказался вторым ангелом-хранителем, который остался в машине. Я подошел. Это был мужчина лет за пятьдесят, с брюшком, в вышедшем из моды пиджаке. Нагнувшись к окошку, я повторил свое приглашение.

– Спасибо, но зто невозможно.

– Да брось ты, приятель. Мне страшно хочется есть, и я намерен задержаться в ресторане надолго. Что вы будете все это время делать – припаркуетесь у дверей и закажете пиццу?

– Нас не должны видеть вместе.

– Ладно, можно договориться встретиться в каком-нибудь месте подальше отсюда и покатить туда по отдельности. Сомневаюсь, что кто-нибудь за нами увяжется.

Лопес никак не мог решиться.

– Послушайте, у меня сегодня плохой день, – не отставал я. – Моего брата похитили, на отца наехала машина, а детектива, которого я нанял для расследования, убили. Поэтому мне хочется, чтобы вы составили мне компанию.

Он смягчился. Спросил, нравится ли мне паэлья. Я сказал, что нравится.

– Ты знаешь закусочную в Лас-Планас, напротив станции? Поезжай туда по шоссе Вальвидрера. За тобой будет следовать мотоциклист. А мы немного подотстанем.

Он взял радиопередатчик, при помощи которого связывался с центральным пультом, и запросил поддержки у кого-то, кто слушал его там. Сообразительный тип этот пузан: постоянно петляющее шоссе Вальвидрера давало мотоциклисту преимущество перед любым автомобилем. Итак, мы отведали паэльи, ребрышек барашка, обильно запивая все это дешевым вином, довольно холодным, хотя и красным, а с минералкой еще вкуснее. Аперитив, дешевые сигары и настоящий мужской разговор, состоявший из сплошных баек: непристойные истории рассказывал Лопес, бывший полицейский, а плутовские похождения в предместьях описывал Антонио, бывший люмпен-угонщик. Мотоциклист и я в основном выступали в роли слушателей. Славные ребята. В Барселону мы возвращались не спеша, слегка под кайфом: охранники только и мечтали о том, как бы припарковаться перед моим подъездом и вздремнуть в машине.

Я тоже собирался поспать, как только вернусь, но прежде – хочешь не хочешь – пришлось на минутку залезть в Интернет.

Прямехонько направившись на сайт worm.com, я ввел пароль «molucas_worm» и оказался на странице с вопросами, касающимися «Цитадели». Что держал в руке Генри, когда познакомился с королевой? Red kerchief.[40] Чем занимался король во дворе замка? Training.[41] Таким образом я ответил на двадцать вопросов, не всегда таких тривиальных, которые вынуждали меня дважды или трижды заглядывать в печатный текст, прежде чем внести обдуманный вариант в список ответов. Нажав на клавишу, я скрестил пальцы.

Бинго. Теперь под заголовком «Welcome to the Worm Gate»[42] появились три фразы на современном английском. Привожу перевод:

ДОРОГА ДЛИННА И ТРУДНА. ОДНОЙ ЖИЗНИ ЧАСТО БЫВАЕТ МАЛО.

СПРОСИ У СВОЕЙ СОВЕСТИ. ГОРЕ ТОМУ, КТО ПРИБЛИЗИТСЯ С НЕЧИСТЫМИ НАМЕРЕНИЯМИ. ХОТЯ ОН НИКОГДА НЕ ПРОНИКНЕТ В СЕРДЦЕ ВОРМ, ЕМУ НЕ УЙТИ ОТ РАСПЛАТЫ.

СПРОСИ У СВОЕЙ СОВЕСТИ. ДА БЛАГОСЛОВЕН ТОТ, КТО ПРИБЛИЗИТСЯ С ЧИСТОЙ ДУШОЙ. ДАЖЕ ЕСЛИ ОН НЕ ПРОНИКНЕТ В СЕРДЦЕ ВОРМ, МЫ ВОЗЛЮБИМ ЕГО.

Иными словами: понятно, что ничего не понятно. Только одно это – связь с адресом [email protected] и кнопка First Contact.[43] Согласен, все это выглядело несколько по-детски, но внушало какие-то смутные предчувствия, и теперь у меня были причины считать, что угрозы не пустые. А, ладно – и я решительно нажал кнопку. К счастью, почтовый адрес, который я написал накануне – заполняя первый формуляр, чтобы добыть код доступа, – был хоть и фальшивым, но близким к действительному, потому что название и номер телефона, появившиеся, когда я закончил загрузку, отличались географической близостью к моим координатам.

Конечно, я тут же подпрыгнул на стуле и ринулся на поиски бумажонки, на которой записал номера из памяти мобильника The First. Так: «Вильяс, 93 430 13 21».

Я вернулся к компьютеру. На экране, под этим номером, значилось: «Call this number amp; tell the Worm you are Molucas_worm».[44]

Слишком быстро. Слиш-ком быс-тро. Спокойствие и еще раз спокойствие. Сперва надо подумать. Я уже звонил по этому номеру: звонил, мне отвечали и тут же вешали трубку, я очень хорошо помню, я звонил два или три раза. Может быть, это потому, что я не назвал никакого пароля? Теперь он у меня есть. Но подойдет ли он?

Наконец я решил, что стоит подождать первого мнения о подлинности «Цитадели». Это заставило меня призадуматься над тем, что меньше чем через час мне придется быть готовым к общению с другим трио, весьма отличным от моих ангелов-хранителей: с мучимым похмельем ирландским метафизиком, немецким специалистом по взламываю компьютеров и китайским филологом, знатоком в области средневековой английской литературы.

Да, чтобы жить спокойно, надо сначала хорошенько покувыркаться.

Оберон в роще

Уснуть я так и не смог. В голове постоянно крутились разные мысли.

Когда я решил встать, оставалось еще порядочно времени до встречи в чате, а поскольку ожидание всегда было для меня невыносимо, я решил ускорить ход событий и позвонить Джону. Джон был мрачнее тучи. Примерный перевод:

– Можно узнать, что там у тебя, черт побери, происходит? Я говорил с Понтером минут пять назад. Он говорит, что ничего не может сделать из дома. Его наказали.

– Что-что?

– Наказали. Его отец запретил ему целую неделю забираться в Интернет. А что такого? Вас в Испании разве не наказывают, когда вы плохо себя ведете? То-то вы все считаете себя взрослыми.

– Сколько лет Понтеру?

– Гюнтеру? Тринадцать, дело в том, что…

Этого еще не хватало. В этом мире найдется, должно быть, тысяч сто совершеннолетних хакеров, а я, как назло, связался с каким-то подростком, да еще наказанным и без модема. К счастью, Джон считал, что еще не все потеряно: парнишка мог пойти в помещение, где репетируют «Stinkend Soft», чтобы подключиться к чату, и тогда он посмотрит, что тут можно сделать. Вполне вероятно, что к концу вечера он сообщит нам что-нибудь новенькое.

– Ты начал читать «Цитадель»?

– Брось занудствовать. Да, я ее сегодня все утро читал.

– Ладно. Слушай, тебе не трудно подключиться и перейти в чат? Иначе звонок в Дублин влетит мне в копеечку.

Скрепя сердце, он все же согласился. Я дал ему пять минут, чтобы подключиться, и сам тоже пошел к компьютеру. На нашей страничке Metaclub.net появились кое-какие дизайнерские изменения, которые мне хотелось бы просмотреть в спокойной обстановке, но я прямиком отправился в секцию чатов и залез в общий рум. В боксе уже значилось интернетовское прозвище Джона (Джн).

Примерный перевод нашей беседы:

Джон › Доволен? Целый день меня сношал. Надеюсь, объяснишь, что за заморочки?

Пабло › Так говоришь, что прочел «Цитадель»?

Джон › Ну, и в чем дело?

Пабло › Не заметил ничего странного?

Джон › А что я должен был заметить странного?

Пабло › Черт тебя возьми, Джон. Как по-твоему, сколько лет этому тексту?

Джон › Средневековый английский. Ну, скажем, век четырнадцатый. Может, раньше. Вуонг все скажет точно.

Пабло › Не прикидывайся, это невозможно.

Джон › Почему?

Пабло › Ты прочел всю поэму от начала до конца?

Джон › ДА-А-А-А-А-А-А!

Пабло › И тебя не удивило, что в тексте четырнадцатого века появляются фрейдистские ссылки?

Джон › Не наседай на меня, Пабло. Почему обязательно Фрейд? Почему этого не может просто быть в оригинале? Таких подробностей полным-полно в литературе всех времен и народов.

Пабло › А как насчет Рассела? В тексте полностью содержится теория лингво-портрета, а это чистой воды двадцатый век.

Джон › В тот день, когда я не смогу вспомнить, в каком веке писал Рассел, я подам в отставку.

Пабло › Я говорю серьезно: там излагается вся теория, почти слово в слово, в дюжине стихов ближе к концу.

Джон › Если мне не изменяет память, теория лингво-портрета предполагает буквальный изоморфизм между языком и реальностью. Есть ли в поэме хоть один стих, в котором бы об этом говорилось буквально так?

Пабло › Ты прекрасно знаешь, что это можно выразить и другими словами… Помнишь то место, когда Генри пытается нарисовать схему цитадели? Есть пара строф, где он выдвигает те же предположения, что и Рассел: изучать язык, чтобы понять структуру реальности, та же смесь озарения и слепоты. И Витгенштейн говорит в своем «Трактате», что язык можно воспринимать как «картину реальности»: в точности то же самое выражение употребляется в поэме. Ссылка совершенно недвусмысленная, надо только внимательно прочитать.