Олег Сенцов - Купите книгу — она смешная
Мой же довольно короткий и несуразный романчик, предвыборный романчик с Елен закончился ничем. Как вернулся Джим, она сказала, что я был ошибкой и надо остаться друзьями. То, что я был ошибкой, тетушка Джинджер твердила мне с самого детства и я уже мало-помалу к этому привык, ну а чтобы остаться друзьями, то для этого надо было для начала ими быть. Но друзьями с Елен мы никогда не были. Взаимная ненависть не всегда заставляет вспыхнуть любовные чувства, даже когда бросает непримиримых врагов в общую постель. Минус на минус дает плюс только в математике, но в жизни это правило срабатывает не всегда, и у нас с Елен был как раз тот случай, когда не сработало. Я несколько раз видел, как она безрезультатно скреблась в комнату Джима поздно вечером, видимо, по безотлагательному делу национальной безопасности, когда я, выйдя из общей уборной в конце коридора, шоркал в старых тапочках и трениках к себе в комнату. Елен, видя меня, тут же куталась в свой легкий халатик, под которым угадывался еще более легкий пеньюар, и отпархивала от двери Джима как бабочка, севшая не на тот цветок. Джим занял по отношению к Елен платоническую позицию, ее это обескураживало и ставило в непонятное положение, но она все равно вела с ним себя раскованно и приветливо, как раньше со мною, оставаясь такой же шипастой и шипястой.
Мы втроем стали представлять собой образчик идеальной семьи, такое себе идеалистическое трио. У меня даже родилась теория о том, что конкретно этот мир создан для матриархата. Сейчас я вам ее расскажу. Ну, может, не так, прям, чтобы совсем — прекратите в меня кидать сухарики и чипсы, пейте свое пиво и смотрите футбол! Свора заек и котиков, которых по телефону между собой женщины почему-то зовут козлами и кобелями… Хорошо, хорошо, отпусти руку, больно! Не для матриархата, не для матриархата — для премьер-лиги! Довольны? Мужланы! Пойдемте, девочки, на кухню, ставьте чайник, доставайте конфеты, и я вам расскажу, почему, по моему мнению, Джим с Елен, несмотря на всю святость первого и сучность второй, жили, как дельфины с лебедями. Да потому что у них был я! Да, я! Который брал на себя весь удар, весь тот негатив, который просто необходимо на физиологическом уровне выбрасывать ежедневно каждой женщине на голову кого угодно, главное, чтобы сделать побольнее. И вот этим не-важно-которому-побольнее как раз и был я. Елен интуитивно разделила свои эмоции — положительные Джиму, какушки мне. С ним она ворковала голубкой, со мной бранилась окошком справочной. Джим и Елен были счастливы, а я вынужден был каждый вечер брать сеансы психотерапии у известного во всем мире мистера Джеймсона, ну или рыдать на шерстяных плечах своих медвежат. Ну а чаще и то и другое. И вот сейчас мне кажется, что имей возможность завести себе такого вот второго, отрицательного мужа — темную половину, на которую можно сбрасывать весь негатив, и даже не надо с ним спать: «Эта сволочь меня не достойна», а просто для сброса отходов работы женской психики, то многие, очень многие семьи были бы, наконец, счастливы.
Тем временем приходили новости из-за рубежа. Наша старая, но по-прежнему любимая, как бабушка, живущая далеко в деревне, родина давала периодически о себе знать. На этот раз она опять проиграла очередную быструю и победоносную войну, естественно, сделав вид и протрубив на весь мир через телевизор, что она свои задачи в этом регионе выполнила и теперь: «наши ребята могут спокойно вернуться домой к Рождеству».
— Просто патронов на всех вас, сволочей, жалко! — я прямо отсюда вижу, как Дядя, подпрыгивая на своем диване, комментирует это геополитическое сообщение.
А без войны, как известно, люди тоскуют и начинают со скуки занижать рейтинг действующего президента в надежде на нового, которому уже точно удастся их развеселить. Затем голова в волшебном ящике возвестила, что на грядущих выборах, в которых по состоянию здоровья нынешний президент не сможет принять участия — хотя мне кажется, что с таким рейтингом, как у него, президенты вообще не живут, — кроме двух красавцев скакунов из старых и элитных конюшен на старт выйдет темная лошадка для всех завсегдатаев политического ипподрома. Конечно же этим конем оказался не кто иной, как наш непотопляемый Джеббс, и когда его впервые вывели чуть ли не под уздцы и он начал так резво бить копытом еще на первых интервью, я понял, что он украл у меня вторую мою идею — посадить Джима в кресло американского президента, и это второй подлейший случай воровства Джеббса, после того чудного, немного выгоревшего на солнце брезента. Выходит, это не мы, а он тренировался тут на школьном стадиончике, на котором мы, еле-еле его заплюхав, до сих пор радостно хлопаем в ладоши и бегаем к мамочкам за конфетами и поцелуями. А дядька Джеббс, особо не расстроившись, двинул прямиком в высшую лигу, даже не просушив кроссовки! Моя рука инстинктивно потянулась к телефону, чтобы сказать кое-кому в трубочку тихим вкрадчивым голосом: «Довожу до вашего сведения, что независимый кандидат г-н Джеббс, имеет двойное гражданство. В подтверждение моих слов…». Но я отдернул свою руку, а скабрезная мысль шмыгнула в грязную коробку с одноименным названием. «Надо играть честно», — сказал однажды Джим, и я, как и тогда, так и сейчас, послушался его. Да Джим и сам, собственно, как оказалось, вовсе не рвется в президенты, а жизнь у нас тут вроде бы как налаживается, поэтому я отдернул и вторую руку, которая уже успела начать набирать номер. Я превратился в болельщика этого чемпионата. Встретив как-то в коридоре вернувшегося после очередного трипа Джима, я бросил ему походя:
— Слышал, наш Джеббс баллотируется в Президенты Соединенных Штатов?
— Он скоро к нам вернется, — немного подумав, ответил Джим, будто бы заглянув Нострадамусу за плечо в его мутную кружку.
— Ага! На одномиллионной купюре… — и мы разошлись дальше, каждый по своим делам.
А тем временем лидирующие североамериканские партии упражнялись в выборе наиболее политкорректного и максимально широкоэлекторатного персонажа, которого будут двигать вперед. Мне это напомнило выбор, кто какой фигуркой будет играть в «Монополию»… «Чур, я машинкой, тогда я паровозиком!» Партия «А» выставила на лайнап парня с латиноамериканским папой, прекрасными карими глазами и такой же улыбкой. Он рассказывал, как в детстве батрачил на ферме и демонстрировал в прямом эфире мозоли, которые с той поры до сих пор не сошли. Голоса всех посудомойщиков, таким образом, были подобраны практически с пола. Партия «Б» выставила на беговую дорожку впервые в истории заездов женщину, одним махом получив сразу пятьдесят процентов голосов всех избирателей, это при том, что она еще не начала готовить свое фирменное печенье во время теледебатов, и какой бы она ни оказалась хозяйкой, голос одного мужика они как-то да надеялись заработать. Такие вкратце были ставки обеих лидирующих группировок, но тут в игру вмешался Джеббс. Против них он выставил свое дворянское происхождение, папу полярника и шпионское прошлое. Благородную родословную показывали только один раз мельком и то в его руках, но зато много о ней говорили. Чуть позже возник и папа, в меховом капюшоне и с заиндевевшим лицом, он стоял среди дюжины таких же снеговичков. Папу показывали чаще, но иногда Джеббс промазывал на пару человек вправо или влево. Также много обсуждалось его участие в секретных операциях во Вьетнаме, но в каких именно, раскрывать не позволялось, потому что: «…пока еще живы те, кто хотел бы, чтобы я замолчал об этом навсегда…» произносил он перед следовавшей затем глубокомысленной и в то же время опасной паузой, во время которой многие начинали оглядываться. Наиболее трезвые критичные умы прикидывали, что, судя по возрасту Джеббса, в то время он мог лишь сдавать мочу для уринотерапии раненых, и то ее пришлось бы выкручивать из его пеленок. На что Джеббс спокойно отвечал, что ему было сделано несколько операций по изменению внешности, потому что: «пока еще живы те, кто…», в ходе которых он согласился на экспериментальный курс омоложения, который и дал соответствующий результат. В какой именно клинике это происходило, он скажет в следующий раз, и как мне показалось, даже подмигнул своим будущим рекламодателям. На кокетливый вопрос, не изменял ли он при этом пол, Джеббс не менее кокетливо улыбнулся и промолчал. И вот эта загадочная улыбка приплюсовала ему одним махом несколько миллионов транссексуалов и трансвеститов, а еще с десяток миллионов геев и лесбиянок замерли в недолгом раздумье. Что-то явно зашаталось в избирательной и политической системе Америки и обе до этого противоборствующие партии решили объединиться до второго тура в стремлении уничтожить нового общего врага, ну а потом как обычно — орел или решка, ну или как на детском утреннике, когда двое бегают вокруг стула и кто быстрей сядет, когда закончится музыка. Для начала прилежно сравнили рассказы Джеббса о своих приключениях в Африке с рассказами Хемингуэя, получилась масса совпадений, правда, у последнего получилась как всегда немного блекленько. На провокационный вопрос продавшегося по сходной, как для выборов, цене ведущего о том, на какие средства ведется избирательная кампания, Джеббс так привычно для меня вскинул глаза вверх, что я вжался в кресло, сидя от него даже на другом краю Земли.
