Вильям Козлов - Жало Скорпиона
Между тем Деда Мороза подвели к сосне, парень в дубленке привязал его к корявому стволу. Только сейчас — как раз луна вышла из-за темного облака — Артур разглядел белый кляп во рту у парня. Уж на что много повидал на своем веку Князев, но и у него пробежали мурашки под курткой: он уже сообразил, что сейчас должно произойти. Пошевелился в своем сугробе и полковник Селезнев. Глянув на своего помощника, развел руками, мол, что-то надо делать... Тщательно продуманная операция по захвату бандитской верхушки трещала по всем швам, было ясно, что действовать придется здесь, а не в помещении. Тем временем парню в дубленке — очевидно, главному тут — поднесли полиэтиленовую канистру. Среди присутствующих началось какое-то движение.
К главарю подошел плотный, среднего роста человек в темной куртке и пушистой зимней шапке.
— Мы так не договаривались, шеф, — сказал он. — Свои дела могли бы делать и без меня.
Артур понял, что это и есть майор из управления. Среди этой разношерстной толпы была одна женщина. Той, что выскакивала в платье, не было видно. Женщина стояла рядом с мужчиной в длинном пальто и замшевой шапке с опущенными клапанами. Когда начались приготовления у сосны, они отодвинулись от других, как бы не желая иметь никакого отношения к происходящему, но, в отличие от майора в гражданском, не рискнули вслух высказать свое мнение на этот счет. Женщина была невысокого роста, в длинной дубленке, отороченной мехом, и сапогах на высоком каблуке. На голове — круглая меховая шапка. Как потом выяснилось, это была судья.
Потом она утверждала, что ее обманом заманил в эту компанию адвокат. Она приподнялась на каблуках и что-то тихо сказала мужчине в замшевой шапке — это и был адвокат, с которым ее связывали не только служебные отношения, — тот кивнул и обратился к главарю:
— Михаил Осипович, ну зачем омрачать такой большой праздник этим... как я понимаю, аутодафе?
— Чего-чего? — удивился рослый мужчина в дубленке. Он явно был под хмельком. — А-а, понял! В древности колдунов и ведьм сжигали на кострах... А эта сука, — кивнул он на привязанного Деда Мороза, — более легкой смерти и недостоин — он заложил нас мусорам! Это из-за него я почти год просидел в изоляторе, пока ты, Лева, меня не вызволил оттуда. Мои ребята не пришили его раньше, чтобы меня в этот Новый год потешить. Час назад его скрутили на кухне, пока вы коньячок пили... — Он повернулся к своим сообщникам, сгрудившимся отдельной кучкой, и картинно поклонился в пояс, уронив в снег шапку. — Спасибо вам, други мои! Суке — сучья смерть!
Один из бандитов проворно схватил шапку и, отряхнув, любовно водрузил на голову главаря.
А тот отвинтил пробку канистры и размашисто стал выплескивать бензин на красное одеяние Деда Мороза. Тот не дергался, смотрел прямо в лицо бандиту. Сказать он ничего не мог из-за кляпа во рту, но, судя по всему, мужества этому человеку было не занимать. Очевидно, он уже натерпелся от бандитов — заплывшие синяками глаза превратились в щелки, окровавленный нос распух, — но стоял на ногах он твердо.
Сидящие в засаде не имели возможности переговариваться — слишком близко все это происходило от них, — но в таких случаях все решал знак полковника, а Владимир Иванович, лежа за елкой в сугробе, пока не подавал никакого сигнала. Взгляд его был устремлен на группу, топтавшуюся на снегу у сосны. О чем думал в эти страшные мгновения полковник Селезнев, никто не знал. Как никто и не знал, кого бандиты обрядили в этот шутовской наряд... Намечено было всю эту теплую компашку захватить в помещении, во время передачи майору и судье взятки, но события стремительно разворачивались во дворе, кто-то в доме раздвинул шторы, и теперь яркий электрический свет заливал искрящийся снег, сосну, приговоренного к страшной смерти Деда Мороза и столпившихся перед ним людей. Команду стрелять полковник отдаст после того, как предложит бандитам поднять руки вверх или лечь лицом вниз, на снег. Но сделают ли они это?
Главарь явно под мухой. И не пустят ли по его команде сразу в ход оружие? А оно у них, без всякого сомнения, имеется. В задачу группы входило взять с поличным гостей, а бандитам вряд ли что-либо грозило, раз по «закону» они были выпущены из тюрьмы. По крайней мере, главарь об этом громко заявил. Но то, что сейчас должно было случиться на глазах спецназовцев, — это уже заранее обдуманное жестокое преступление, которое повяжет бандитов и гостей единой веревочкой. Сжечь живого человека... Телевидение и печать поднимут шум на всю Россию...
А главарь уже доставал из кармана зажигалку. Свет из окна освещал рослую фигуру главаря в распахнутой дубленке и чудом державшейся на затылке пыжиковой шапке. Лицо у него — будто вырубленное из желтого дерева: провалы крепких щек, крупный нос с резкими углублениями у крыльев, горящие злобой сузившиеся глаза. На вид ему лет тридцать. Зловещая тишина повисла в лесу. Не слышно скрипа обуви на снегу. Женщина вцепилась рукой в бок мужчины в длинном пальто и замшевой шапочке, которого главарь назвал Левой. Майор стоял отдельно от них и хмурился, но глаза его тоже не отрывались от бандита с вытащенной блестящей зажигалкой в руке.
И тут наступившую зловещую тишину прорезал, как гром среди ясного — точнее, звездного — неба, басовито рокочущий голос полковника Селезнева, щелкнувшего затвором автомата:
— Миша, если ты сейчас чиркнешь зажигалкой, я напополам перережу тебя автоматной очередью! Так что лучше брось ее на снег и подними обе руки. Всем остальным тоже советую это сделать: вы окружены людьми из спецподразделения полковника Селезнева. Я все сказал.
У Артура мелькнула мысль, что эту последнюю фразу он где-то слышал: то ли так заканчивали свои речи восточные повелители, то ли библейские персонажи... Мысль промелькнула и исчезла. Руки его сжимали автомат, глаза были прикованы к главарю, а тот, медленно повернувшись, пристально смотрел в их сторону и, надо полагать, ничего не видел, кроме искрящихся под снова вынырнувшей из дымчатого облака луной синеватых сугробов. Широкое лицо издали кажется невозмутимым. Все остальные стояли как истуканы, лишь негромко вскрикнула женщина.
Ни главарь, ни остальные — никто рук не поднял. Золотистая зажигалка, казалось, сама по себе ящеркой скользнула из пальцев главаря и неслышно упала в снег. По тому, как никто из бандитов и попытки не сделал выхватить из кармана оружие, ясно стало, что они не собираются сопротивляться: не дураки, понимают, что сейчас все преимущества на стороне тех, кто в засаде. Каждый из них — и не без оснований — чувствовал, что находится, как говорится, на мушке.
— Раз вы в такую даль в Новый год приехали сюда, — медленно ронял тяжелые, как камни, слова главарь, — то чего же прятаться в снегу? Заходите в дом, вместе отметим Новый год, чем богаты, тем рады.
— Сидеть с вами за одним столом нам не с руки, — ответил Владимир Иванович. — Но в дом мы, Михаил Осипович, зайдем, это уж точно.
По его знаку спецназовцы, держа автоматы наизготовку, будто призраки выросли из-за присыпанных снегом молодых елок.
— Не делайте резких движений, — командовал полковник, — не суйте руки в карманы. Стрелять будем без предупреждения.
Адвокат и судья, все еще держась друг за друга, растерянно смотрели на приближающихся бойцов, — как называл своих людей Селезнев. Сам полковник в куртке, шапке-ушанке, с автоматом новейшей конструкции, прижатым к груди, шел впереди своих. И снег визжал под его серыми валенками. Когда бойцы уложили бандитов вместе с главарем лицом вниз на притоптанный снег, защелкнули наручники и стали сноровисто обыскивать, Владимир Иванович, отодвинув автомат на ремне за спину, как это делают охотники, бросился к сосне с привязанным к ней Дедом Морозом. Десантным ножом перерезал белые веревки, вытащил кляп и принял в свои объятия почти упавшего на него замерзшего в маскарадном полушубке на вате человека. И в тот же момент прозвучал одинокий выстрел и короткая автоматная очередь. С ближайшей ели посыпался снег. С полковника Селезнева слетела серая зимняя, с кокардой шапка, а майор в куртке и пушистой черной шапке ничком рухнул на снег и заскреб руками и ногами. Продолжалось это недолго, а снег возле его груди густо окрасился в красный цвет. Артур подскочил к полковнику, поднял шапку.
— Не зацепил? — спросил он.
— Видно, стар становлюсь,— вздохнул Владимир Иванович, когда они втроем отошли немного в сторону. — Мог бы и догадаться, что этому предателю нечего терять, — он взглянул на труп майора. — Который раз, Скорпион, ты спасаешь мне жизнь?
— Не считал, — улыбнулся Артур. — Думаю, на этот раз тебя сам Господь Бог спас! — и протянул задетую пулей шапку.
— Скорпион? — едва ворочая языком, хрипло проговорил Дед Мороз. — Я столько о вас слышал, а вот увидел в первый раз.
— Познакомьтесь, — проводив взглядом под конвоем поднимающихся на крыльцо задержанных, тихо сказал полковник. — Подполковник Артур Константинович Князев, а это... старший лейтенант разведки Владимир Владимирович Селезнев.
