Олег Северюхин - Досталась нам эпоха перемен. Записки офицера пограничных войск о жизни и службе на рубеже веков
Уверившись, что его все называют «батей», начальник пограничного отряда на одном из совещаний сказал, что его за глаза называют «батей» (смех в зале) и он действительно, как отец родной, печется о заботах своих подчиненных. На это ему был задан вопрос о том, когда офицеры смогут посещать зону отдыха и баню на острове. Вот ведь люди. Все было так хорошо. Но тут пришел поручик Ржевский и все опошлил.
Женщины начальника отряда не особенно жаловали, а вот жену его и дочку жалели. У жены по их местным правилам к корню фамилии добавлялось «чене», то есть жена, а дочери «чуте», то есть дочь. Для цивилизованности нашему лейтенанту Иванову к фамилии его дочери «Иванова» нужно добавить слово «дочь», как будто никто не видит, что это девочка и что фамилия у нее Иванова по отцу.
— Бедняги, — говорили наши женщины, — у нас в деревнях тоже раньше так было. У Петруши, например, жену все называли Петрушиха, а детей всех петрушатами. Тут и фамилий никаких не надо. Фамилии все от имен и произошли. А у них в этом деле пока недоразвитость есть.
Дача и баня не долго использовались первыми лицами пограничного отряда. На нее вскоре наложили лапу первые лица в пограничном округе, благо этот комплекс находился практически на окраине окружного города и соответствовал уровню приема первых лиц в государстве. Рядом граница, пограничная полоса, охрана пограничников, изумительная рыбалка и красивейшая природа. Если бы на дачке была заведена книга почетных гостей, то куда там музеям с мировыми именами и с их книгами почетных гостей. В кетовую путину туда такие люди приезжали, о которых только шепотом можно было говорить, в пустой комнате, под одеялом и в одиночку.
Сейчас я практически не осведомлен об обстановке в этих местах. Почти двадцать лет прошло. Но я сомневаюсь, чтобы в этом вопросе произошли какие-то изменения. Уверен, что этот комплекс уже кто-то приватизировал.
На Дальний Восток я попал в тот период, когда советско-китайские отношения, мягко сказать, желали быть лучшими. Во времена «культурной революции» была начисто забыта песня «Русский и китаец — братья навек». В 1969 году произошли события на острове Даманский, которые унесли немало жизней китайских и русских парней. Пресса двух стран подогревала антирусские и антикитайские настроения. Граница ощетинилась укрепленными районами. Были расконсервированы оборонительные сооружения, строившиеся еще генералом Д.М.Карбышевым. Начавшаяся погранпредставительская работа изобиловала взаимными протестами и обвинениям в «агрессии».
Запомнился первый выход на встречу на китайскую территорию. Появление советских офицеров в Китае всегда воспринималось с огромным любопытством. Вполне возможно, что часть людей приходила «по приглашению» властей для воспитания чувства ненависти к противнику номер один. После отмены воинских званий в Китае на нас смотрели как на белогвардейцев.
Честно признаюсь, что я не помню ни одного лица из китайцев, встречавших нас на берегу. Потом пришло чувство привычки к ненависти, не подкрепленной ничем. Своим поведением мы старались показать, что мы не враги, а обыкновенные нормальные люди. Видели нормальное выражение людей, улыбки.
Особенно удивляло китайцев то, что советские офицеры знают китайский язык. При обращении к китайцам все бормотали: «Бу тун» (не понимаю).
Кстати, на географических картах этих районов есть много наименований типа Большая или Малая Бутунда. Когда русские картографы в давние времена спрашивали китайцев, как называется то или иное место, те отвечали: «Бу тунда» (не понимаю).
На первой же встрече с китайцами я довольно сносно перевел заявление советской стороны, но не понял ни одного слова, сказанного китайцами в ответ. Язык выучить это полдела, нужно преодолеть языковый барьер. Преодолевал его я месяца два. Потом было значительно легче общаться, когда выучишь специфические слова, относящиеся к погранпредставительской работе и лексику по речной и морской тематике.
Мой приезд в отряд, находившийся на слиянии рек Амур и Уссури, совпал со временем первого прохода китайских судов мимо г. Хабаровска.
Надо отметить, что реки Амур и Уссури сливаются возле села Казакевичево в 40 км от Хабаровска и соединяются между собой протокой Казакевичева. Это очень хорошо видно с вертолета. Амурская вода несколько мутновата, а Уссурийская — более прозрачная. Место слияния было подтверждено и лабораторным путем. И в свое время, до 1917 года, на китайской территории в месте слияния двух рек стоял единственный пограничный столб с литером «Е» на речном участке границы.
Кстати, это самое отменное для рыбалки место. А в районе с. Нижне-Спасское ловятся осетры в человеческий рост и больше. Отдельные экземпляры мы обкладывали брусковым льдом, свежесрезанной осокой, заворачивали в несколько слоев плотной бумаги, обвязывали шпагатом и передавали на катер. Через сорок минут катер был у набережной города Хабаровска. За тридцать минут на автомашине его довозили до аэропорта. Еще через семь часов он был уже в Москве. Еще через два часа был то в Берлине, то в Праге, то в Варшаве, то в Будапеште в качестве презента для командующего погранвойсками той или иной страны Варшавского договора. Приятно сделать хороший экзотический тридцатикилограммовый подарок с черной икрой коллегам, если за это не надо ни одного рубля вынимать из собственного кармана.
Сколько утекало в Москву красной рыбы и красной икры, белой рыбы и черной икры. На период кетовой путины в наш пограничный отряд назначались инспекторские и другие проверки. Сколько выдающихся лиц из руководства партии, государства и Вооруженных Сил побывало на рыбацких станах, смотрело на процесс ловли неводом кеты и угощалось уловом. Сколько красной рыбы утекало в Москву в качестве подарков.
Недавно в журнале «Российская Федерация» видел фотографию Председателя Совета Федерации на рыбалке, вроде бы со спиннингом, но в камуфлированной одежде, с беретом десантника и в руках держит кету нерестового цвета.
Рыба на участке нашего отряда была самая сортовая — кета-серебрянка, а икра созревшая, не мягкая как в районе города Комсомольска-на-Амуре и не твердая, как в районе нереста.
Рыба являлась определяющим элементом в карьерном росте руководящего состава и многих офицеров, особенно учившихся заочно. Есть хвосты (рыба) — нет хвостов (задолженностей по учебе). Нет хвостов — есть хвосты. Тавтология, но подмечено очень верно.
В свое время погранвойска входили в систему Комитета государственной безопасности и наших офицеров за успехи в службе по охране государственной границы награждали знаком «Почетный сотрудник госбезопасности». Этим знаком в КГБ награждают за особо выдающиеся чекистские мероприятия. У нас по должности и еще кое за что. Офицеры шутили, что для нашего погранотряда надо выдавать знаки с рыбиной вместо карающего меча революции.
Сказать, что все изменилось в России после перестройки и демократизации, значит попросту соврать. Уверен, что не изменилось ничего. Есть хвосты — нет хвостов. Нет хвостов — есть хвосты. Как было, так и осталось: подношения в разном виде существовали и существуют до сих пор. Ну, кто же посчитает за взятку скромный туесок свежей брусники, банку черной или красной икры, кетовый балычок со слезинкой, сушеные и соленые грибы, кто чем богат. Или борзые щенки.
Продолжая осетровую тему, нужно сказать, что в реке Амур водится и другая осетровая рыба — калуга. Худо, когда в сеть или в самолов попадает огромная калуга. Монстр килограммов в пятьсот или в шестьсот. Сеть можно выбрасывать. А самоловы вытягивают из воды трактором, вручную невозможно.
Самолов — это простая донная удочка. Только вместо лески в ней используются тросы. Трос привязывается обычно к трактору, стоящему на берегу. К тросу привязываются поводки из менее толстых тросов (тросиков). К поводкам прикрепляются кованые крючья. На каждый крюк надевается кусок пенопласта. Основной трос с большим грузом вывозится на глубокое место и бросается в воду с огромнейшими предосторожностями, чтобы крюки кого-нибудь не утащили на дно. На дне пенопласт держит крючья в вертикальном положении и играет по течению. Калуга подходит и своим любопытным носом проверяет, что это такое. В это время один из крюков впивается в нее. Дернувшись, она нанизывается на другой. Вырывающаяся из плена калуга заставляет плясать трактор на берегу. Трактор заводят и вытаскивают калугу. Все, как на обычной рыбалке, только размеры снастей и улова несколько побольше.
После ста килограмм веса количество икры в калуге определяется ведрами. Триста килограмм калуга — три ведра отборной черной икры. Пятьсот килограмм — пять ведер. В это трудно поверить, пока не увидишь своими глазами пойманную рыбину. В ее пасть спокойно пролазит взрослый человек.
Только свежую икру есть нельзя. Ее нужно солить, как красную, так и черную. Сначала икру освобождают из мешочков, в которых она вызревает в чреве рыбы, а потом ее бросают в тузлук — солевой раствор такой концентрации, чтобы всплывала очищенная картофелина — для засолки. Для потребления сразу — пятиминутка, пять минут содержания в тузлуке и на сито для стекания раствора. Икра получается нежная. Для хранения просаливают десять минут. Затем икру закрывают в банки.
