Виктория Хислоп - Восход
Кое-что из увиденного его не удивило. Зато другое просто ошеломило.
На столе перед Маркосом лежала куча оружия. Это и ожидал увидеть Хусейн: он уже догадался, что молодой Георгиу торгует именно им. Сейчас и греки, и турки-киприоты были готовы отдать все, чтобы получить то, чем они смогут защитить семью. Каким бы образом оружие ни попало в руки Маркоса, теперь оно ценилось на вес золота. Георгиу взял один револьвер и бережно провел пальцами по барабану. Потом завернул каждый ствол в тряпку и убрал в сейф. Хусейн успел рассмотреть пачки коричневых конвертов, которые, видимо, содержали плату за предыдущие сделки.
Маркос вернулся к своему занятию. Хусейну было хорошо видно его лицо, освещенное снизу дрожащим светом небольшой керосиновой лампы: оно было преисполнено дьявольской жадности. Ошибиться было невозможно – в приглушенном свете Хусейн это видел как нельзя лучше.
Всю поверхность стола занимали аккуратные стопки маленьких коробочек и гора бархатных мешочков. Маркос доставал драгоценности и выкладывал их на стол. Сосредоточенно что-то подсчитывал и делал пометки в блокноте.
Хусейн видел горы блестящего золота и сверкающих драгоценных камней. Немыслимые сокровища.
Маркос взял три или четыре украшения и небрежно сунул их в карман. Остальное аккуратно упаковал и убрал обратно в сейф.
Хусейн попятился и вскарабкался по лестнице. Он понял, зачем Маркос регулярно покидал город. Деньги, оружие и золото. Теперь все стало ясно.
Запирая сейфы, Георгиу настороженно поднял голову – ему послышался какой-то шум. Нет, никого. Он собрал свои бумаги и с удовлетворением взглянул на столбцы цифр.
В июле Маркос понял: то, что он хранил в сейфе для брата, стало предметом вожделения многих. После вторжения не только оружие, но и золото выросло в цене. Кроме драгоценностей Афродити, стоимостью не менее нескольких сотен тысяч фунтов, он хранил ожерелья, браслеты и кольца хозяев нескольких ювелирных магазинов. Маркос заверил их, что бронированные двери и коды сейфов хранилища в «Восходе» делали его самым безопасным местом на всем Кипре. Люди с готовностью доверили ему свои ценности. Некоторые вручили Маркосу на хранение свои самые лучшие изделия еще 20 июля, когда первый турецкий десант высадился на севере.
С тех пор недвижимость, земля и акции – все резко обесценилось, и Маркос стал одним из немногих на острове людей, обладавших реальным богатством. Была лишь одна загвоздка: ему катастрофически не хватало места для хранения такого огромного количества наличных денег и драгоценностей, оказавшихся у него в руках.
На протяжении следующих нескольких недель Хусейн следил за Маркосом всякий раз, когда появлялась возможность. Он выяснил, что тот почти с математической точностью рассчитал, где расположены войска и в какое время происходит смена караула. Судя по извилистому маршруту, каким Маркос добирался до колючей проволоки, и по тому, каким спокойным казался по временам, он знал, где расквартированы солдаты, откуда они вели наблюдение и в какое время лучше всего покидать «Восход». Маркос даже учитывал фазы луны: до и после полнолуния он был предельно осторожен.
С поистине кошачьей ловкостью Георгиу избегал столкновения с турецкими солдатами. И тем не менее Хусейн понимал: Маркос подвергает риску всех обитателей «Восхода».
Он не знал, как в руки Георгиу попало оружие, но его мутило от мысли, что тот торговал драгоценностями, которые ему явно не принадлежали.
Однажды ночью, когда Маркос отправился на другую сторону ограждения, Хусейн решился следовать за ним. Вокруг было достаточно зданий и деревьев, за которыми мог укрыться худощавый человек. Хусейн ничем не рисковал, если Маркос не станет оборачиваться.
Он следовал за Георгиу три или четыре мили до перекрестка дорог, где стояли брошенные автомобили. Хусейн догадался, что они остались здесь со времени массового исхода из города. Потом раздался сухой, скрипучий шум старого двигателя, и одна из машин тронулась с места. Маркос смог отыскать автомобиль в рабочем состоянии на этом кладбище заржавевших развалюх.
Он скрылся из виду, а Хусейн стал гадать, как будет выкручиваться этот человек-змея, если наткнется на турецкий патруль. Что-то подсказывало ему, что Маркос выкрутится, ведь он свободно говорил по-турецки и всегда охотно демонстрировал это Ёзканам, а потому языковых затруднений у него не возникнет. Кроме того, у него полно денег и золота, чтобы откупиться.
Со всей осторожностью Хусейн отправился к ограждению. Его любопытство было удовлетворено. Он стал вспоминать события последних месяцев и догадался, что Маркос использовал Ёзканов в качестве прикрытия, чтобы защитить собственную семью. Хусейн не мог и шага ступить без его ведома. Как же ловко он всех их использовал!
Однако Хусейн отлично понимал, что нельзя никому ничего рассказывать. Даже если Маркос использовал их всех для собственной выгоды, доказать это будет непросто.
На следующий день с моря пришел густой туман. Погода испортилась, а вместе с ней и настроение обитателей «Восхода».
Когда наутро Хусейн увидел Маркоса, улыбающегося и обаятельного как всегда, он не мог не улыбнуться ему в ответ, несмотря на мрачный вид всех остальных.
Прошло семь месяцев с того времени, как Георгиу и Ёзканы остались в городе одни, и полгода после переселения в «Восход». Они по-прежнему наслаждались блюдами, приготовленными из нескончаемых запасов в кладовой, роскошными спальнями с тонким постельным бельем и современным оборудованием ванных комнат.
Постепенно старшие мужчины сдружились. Они вместе курили, иногда выпивали и даже обсуждали политику, перебирая свои четки почти в унисон.
Паникос занимался бытовыми вопросами, Мария помогала с готовкой, но бульшую часть времени проводила с малышкой, которая росла не по дням, а по часам.
Мальчики стали неразлучными друзьями – целыми днями носились по лестницам, играли в мяч в коридорах и строили шалаши из подушек и стульев. Они знали, что нужно вести себя тихо, громко не кричать и не визжать, но успели к этому привыкнуть. В «Восходе» у Мехмета и Василакиса было больше свободы, чем за его стенами.
Пришла весна. Зарядили дожди. Недоступный в любом случае пляж выглядел малопривлекательно.
Глава 29
Афродити не вставала с постели несколько недель. Кирия Лоизу исполняла роль медсестры, и Саввас был ей очень благодарен. Он был рад, что соседка навещает его жену. Сам он перебрался в отдельную комнату.
Кирия Лоизу буквально не отходила от постели Афродити – перевязывала раны, меняла простыни и держала ее за руку. Было ясно, что та не хочет говорить о происшедшем, и пожилая женщина догадалась, что Афродити еще и скрывает что-то от мужа.
Саввас поверил в то, что жена поскользнулась и упала с лестницы. Это объясняло сломанные пальцы и синяки на лице. Он задавал вопросы, но не настаивал на ответах. По мере того как жизнь налаживалась, его природный оптимизм набирал силу, и сейчас Савваса больше интересовали коммерческие возможности, которые появлялись на новом Кипре.
В результате поездки в Лимасол Папакоста завел кое-какие деловые связи и уже вел переговоры о покупке нового отеля.
– Понимаю, должно пройти время, – разглагольствовал он, – но мы должны думать о будущем. Возможно, нам не удастся вернуть «Восход» так скоро, как хотелось бы. – Он сидел на стуле в изножье кровати и трещал без умолку, не обращая внимания на молчание Афродити. – Ума не приложу, что стряслось с Маркосом Георгиу? – делился Саввас своим недовольством с женой. – Он так и не привез ключи.
Афродити отвернулась, чтобы муж не видел ее лица.
– Синяки проходят, – весело заметил он. – Думаю, надо обновить покрытие на лестнице. Положим что-нибудь, что не скользит. Сейчас полно новых материалов, во всех отелях их используют. Поинтересуюсь ценами.
В тот день кирия Лоизу впервые застала Афродити в слезах. Имя Маркоса Георгиу вызвало в ее памяти тот смутный образ, что привиделся ей в ту страшную ночь в Фамагусте. Внезапно Афродити с ужасом поняла: то была не галлюцинация!
Пожилая женщина взяла ее за руку. Заглянув Афродити в глаза, она увидела в них такое же отчаяние и горе, как в то утро, когда та, избитая, появилась на пороге дома.
До сих пор Афродити молчала, хоть кирия Лоизу о многом догадывалась сама. Но сейчас она была готова поделиться.
– Вам приходилось совершать страшные ошибки… Непоправимые? – прошептала она сквозь слезы.
Кирия Лоизу сжала ее руку.
– Все время от времени совершают ошибки, – мягко сказала она.
– Но не такие, – ответила Афродити. В голосе ее звучала горечь, слезы лились из глаз. Казалось, она разговаривает сама с собой. – Он был там. Все видел. Он все видел!
– Что бы с вами ни приключилось, – успокаивала ее пожилая женщина, – вы в этом не виноваты.
