Дарья Асламова - Записки сумасшедшей журналистки
"Ну что, пора пыхнуть. Как ты относишься к травке?" – "Отлично, хорошо, замечательно!" Что я могла еще ответить? Марихуана здесь – символ хорошего знакомства, а, видит Бог, я нуждалась в хороших знакомствах. С "травкой" дело обстоит просто, ее покупают у таксистов, которые рискуют за это тремя годами тюрьмы Потом нанимается такси, и курильщики катаются вдоль берега Красного моря, "давя косяк" и медленно приходя в приятное расположение духа. "Теперь контрольная сигарета", – поучал меня мой новый знакомый-легионер. "Что это значит?" – "Если после обычной сигареты тебя
"вставит", значит, "трава" была качественной". "Вставило" так, что до гостиницы меня тащили почти волоком.
Через день русские легионеры вынесли мне вотум недоверия. Версий моего появления в Джибути было три, одна другой хлеще. Люди осторожные предположили, что я действую по заданию ФСБ – под видом журналистки собираю информацию о французской армии и русских наемниках. Бывшие "братки" решили, что я агент русской мафии – ищу людей, задолжавших "братве" огромные деньги, или киллеров, которые прячутся в легионе. Но самой популярной оказалась версия, что я – проститутка, исследующая новый район для русских путан. Приятно, черт побери, быть шпионкой, проституткой и мафиози в одном лице! Если бы в казармах ретивые поклонники "СПИД-ИНФО" случайно не нашли бы зачитанную до дыр (в буквальном смысле!) старую газету с моей статьей и фотографией, плохи были бы мои дела. И все равно, нежное, как шепот, недоверие сопровождало меня до конца поездки.
Как попадают в легион
*
Во Франции существует 18 призывных пунктов, куда могут сдаться молодые мужчины в возрасте от 18 до 35 лет, иногда, в виде исключения, до 40 лет. И битые волки, и совсем юные волчата. Как только человек переступает порог призывного пункта, у него первым делом отбирают паспорт и гражданскую одежду, потом его кормят и одевают в форму. Если он болен венерическими заболеваниями, его вылечат. С этого момента ему начинает капать пусть небольшое, но жалованье. Если у человека нет никаких документов, его фотографируют, берут отпечатки его пальцев и делают запрос в Интерпол. Главное, чтобы будущий легионер не засветился в Интерполе, от остальных мелочей легион отмажет.
Далее к работе приступает местное "гестапо", – вполне доброжелательные, спокойные люди ведут многодневные допросы через переводчика (большинство наемников не говорит по-французски). Эта система психологических опросов ставит целью выявить наиболее слабые места в "легенде" наемников и их способность лгать. Никто не питает иллюзий насчет того, что будущие легионеры – мальчики из церковного хора. У каждого за спиной прошлое, иногда такое, что земля горит под ногами. Человек спасается бегством и приходит в иностранный легион, выкладывая первую попавшуюся историю, часто такую же далекую от реальности, как солнце от земли. Ему верят или делают вид, что верят, но каждый день задают одни и те же вопросы. Человек расслабляется и рано или поздно, если он лжет, он допустит ошибку.
Бывают идиоты, патологические лжецы или люди, настолько запуганные прошлым, что на элементарный вопрос: "Болел ли у вас когда-нибудь живот?" – категорически отвечают "нет". Это задача военных психологов решать, что кроется за попыткой солгать и какие пробелы есть в официальной истории наемника. Чем руководствуются кадровики при отборе легионеров, не знает никто, но конкурс составляет приблизительно четыре человека на место. Те, кто не прошел, получают небольшую зарплату за истекшее время, которой обычно хватает на обратный билет домой.
После медицинского осмотра, проверки умственных способностей и трех-четырех месяцев испытательного срока новичка могут зачислить в легион. С этого момента ему прощаются все его прежние грехи. Человек попросту исчезает, становится анонимом. В компьютер вводят его новое имя ("погоняло" – на языке русских легионеров), новую дату рождения, иногда изменяют национальность. Например, французы не имеют права вступить в иностранный легион, им, как правило, пишут другую национальность – канадец, бельгиец или швейцарец. Французские бомжи ("клошары") иногда приходят в легион перезимовать, подкормиться, потом они успешно дезертируют. Люди, которым нечего скрывать, те, кого привел в легион природный авантюризм или нищета, обычно сохраняют свое прежнее имя из какого-то странного суеверия.
Но кем бы ни был в прошлой жизни иностранный наемник – бомжем, убийцей, насильником или мошенником, легион никогда его не выдаст. Никто не может вычислить бывшего преступника. Его прежняя родина, делая запрос во Францию, скорей всего получит благопристойный ответ, что такой человек на французской территории не числится.
Свой первый контракт легионер заключает сроком на пять лет, дальше по желанию. Во Франции денег платят немного – не больше тысячи долларов в месяц, поэтому все рвутся в далекие края, где стоит французская армия и где зарплата гораздо выше, – на Корсику (там еще шатается тень Наполеона), на Таити, в Гвиану. Самая высокая оплата в Джибути – около 4000 долларов в месяц. Жилье и питание практически бесплатно. На каждого солдата заводится счет в банке. Три года легионер не имеет ни имени, ни паспорта, ни гражданства. Позже он может подать на так называемую "ратификацию" и получить обратно свой старый паспорт и вид на жительство во Франции. После пяти лет службы ему "светит" французский паспорт (в лучшем случае!). Собственно, ради нового гражданства в легион и ринулось множество русских. Кстати, при его получении можно поменять три буквы в своей фамилии, или если фамилия значимая (типа Петухов, Зайцев, Баранов), просто перевести ее на французский.
В течение пяти лет легионер не имеет права жениться и владеть собственной машиной. После пяти лет различные послабления. Если солдат решает вернуться к мирной жизни, легион оплачивает ему год учебы по выбранной специальности. После восьми лет службы особо отличившимся легионерам полагается премия в размере 24 месячных окладов. Это нечто вроде большого спасибо. На пенсию легионер может выйти после 15 лет службы. В какой бы стране мира он ни находился, ему будет "капать" на специальный счет ежемесячно тысяча долларов.
Идеологи иностранного легиона выдвинули лозунг: "Легион – это большая семья", который должен исцеляющим бальзамом лечь на опаленную душу солдата. И подарки на рождество, и совместные праздники, и бесплатные дома отдыха для солдат на берегу Средиземного моря, – все это должно создавать иллюзию защищенности от остального мира. Есть даже дом для престарелых легионеров и инвалидов. Те, кто не хочет провести остаток своих дней, шатаясь из кабака в кабак, отправляются туда, на юг Франции, в одно из винограднейших мест на земле. Там, в тишине, бывшие товарищи по оружию рассказывают друг другу были и небылицы из легионерской жизни, давят виноград и делают знаменитое легкое легионерское вино.
Кто они?
Стричь всех солдат под одну гребенку по меньшей мере глупо. В выплавку легионерской расы брошены как попало самые разнообразные элементы хорошего и плохого качества. Общество весьма пестрое – есть закоренелые убийцы с идеалами свиней, людоедов и беглых каторжников, есть чистенькие университетские мальчики, из чьих голов еще не выветрилась книжная пыль, есть подлинные авантюристы, которым в обычной жизни нечем дышать, и незаурядные мошенники, временно сменившие слишком яркую окраску на защитный легионерский цвет, есть просто молодые мужчины, все в синяках от ударов судьбы, предпочитающие молчание и действие словам. У многих наемников за спиной жизнь, разгромленная тысячью случайностей, поэтому между собой солдаты говорят только о настоящем. Николай Н., харьковский хлопец, с тоской вспоминает о своей веселой жизни типичного "братка из бригады". Коля был первым парнем на деревне – рэкетиром, выбивающим деньги из незадачливых коммерсантов, должников братвы. Все было его – золотые цепи, рестораны, девки. Однажды, "вышибая" деньги из очередной жертвы при помощи утюга, он переусердствовал, а жертва возьми да и подай на него в суд за нанесение тяжких телесных повреждений. Коле пришлось в спешном порядке покинуть родину, поскольку на него завели уголовное дело. "Да не жег я его сильно, – оправдывается он. – Так, припугнул немножко утюгом. Ну, голову, правда, мы ему разбили и руку, кажется, сломали. Но я же был только исполнителем, мое дело сторона, "бригада" приказ дала – надо исполнять".
– А ты что, ловишь кайф, когда мучаешь кого-нибудь?
– Если честно, ловлю. Все мы садисты в душе. Вот ты, например, любишь давить тараканов?
– А то как же! Они мне жить мешают.
– Ни хрена они тебе не мешают. Просто тебе нравится их по стенке тапочкой размазывать чем таракан виноват? Тоже жить хочет. Просто у тебя размаху не хватает людей давить.
– А у тебя хватает?
– Помучить всегда приятно, даже когда любишь. Вот у меня кошка жила, я ее так любил, что схвачу бывало и начну душить, а потом всю заласкиваю.