Андрей Рубанов - Жизнь удалась
Надюха критически склонила набок голову.
– Четыре ночи не спать – так у тебя, мать, крыша совсем поедет. Какие угодно рожи померещатся.
– Он такой вежливый был, – Марина смотрела в пустоту. – Голос тихий. А зависть прямо из-под него течет. Самые завистливые – они же знают про себя, что они такие. И маскируются под нормальных. Вида не подают. Вот этот лысый как раз такой и был…
– Случайный человек тебе на глаза попался, а теперь ты себя накрутила, бог знает чего напридумывала…
– Это был день дефолта! – яростно, но вполголоса произнесла Марина. – Весь город с ума сошел! Все резко друг другу задолжали! В такие дни случайные люди не приходят. А приходят самые важные люди. Я тогда специально в офис к Матвееву поехала. Поддержать и успокоить. Редко ездила, очень. А тут поехала. Он тогда только-только свой магазин открыл…
– Помню, – сказала Надя. – «Вина и коньяки». На Кутузовском. Я была на презентации. Он его потом продал, да?
– Продал. Не смог раскрутить.
– Слушай, подружка. Успокойся. Я сейчас убегу, мне сегодня в ночь работать, а ты ляг и поспи. Десять лет прошло, с тех пор как ты маленького лысого урода видела, – где он теперь? Зачем он? Возле твоего Матвеева таких небось сто человек крутилось и крутится…
– Это один из них, – прошептала Марина.
– Из них?
– Из тех, кто вокруг нас кругами ходит…
– У меня мексидол с собой есть. Три таблетки сразу выпей – и спать…
– …и зубами щелкают! От зависти. Слюну пускают. Ты, Надюха, небогатая, тебе не понять… И Матвеев не понимал. Несмотря на всю его осторожность. Понимал, но не до конца. Он думал, что за железными дверями ему безопасно будет. Закрыл замок – и нормально. А тех, кто на него глаз положил и момента ждет, чтоб прыгнуть и сожрать, – таких он не видел и не чувствовал… А я – чувствовала! Тот лысый как раз такой. Людоед. Годами будет выжидать момента. Из пыльного угла наблюдать. А потом – прыгнет и сожрет. Ты говоришь – я перенервничала, всякая дрянь в голову лезет… Нет, Надюха. Матвеев принадлежит мне. С руками и ногами. И с деньгами тоже. Он мой. Что мое – то мое. А тот лысый вел себя так, словно Матвеев принадлежит не мне, а ему! И меня это задело. Мне чужого не надо, ты же знаешь, но своего я из рук не выпущу… Если кто-то хочет забрать у меня мое – я кожей чувствую…
Подруга тяжело вздохнула.
– Я хоть и небогатая, – она едко ухмыльнулась, – но не дура тоже. Опыт есть. Все завидущие люди – обычно трусливые. Завидовать – одно. А прыгнуть и сожрать – совсем другое. На богатого человека просто так не прыгнешь. Богатый будет защищаться.
– Матвеев так же думал. Мои деньги – вот моя защита… Не знаю, Надюха. Пусть этот лысый ни при чем. Почему я о нем весь день думаю? Сердце не обманешь.
– Это не сердце. Это нервы. Измучила себя – вот и лезет в голову всякий бред. Все образуется. Найдется твой Матвеев.
– Знаю.
– Вот и успокойся.
– Пытаюсь.
– А чего морщишься?
– Живот болит. Праздников жду. Женских. Регулярных.
Надя улыбнулась.
– Тем более! У меня перед месячными вообще голова кругом идет! В маршрутке нахамят – я убить готова. Мужики все гады, а бабы – сучки. Перетерпи. Если в такой момент ты еще о месячных вспоминаешь – значит, ты крепкая баба. Все выдержишь.
– Дай бог.
– А что твой сыщик? Звонил?
– С утра к Знаеву поехал. К банкиру.
– Ну, этот ему ничего не скажет.
Марина удивилась.
– Ты знакома со Знаевым?
– Нет, – сказала Надя. – Но мне барабанщик рассказывал. Они же вместе играли. Знаев был страшный фанатик рок-н-ролла. Гитарист. Ничем, кроме музыки, не интересовался. Репетировал по десять часов в день. И остальных заставлял. Он у них в ансамбле был лидер. Говорил, что они будут самыми крутыми рокерами. Суперзвездами. Всех за пояс заткнут. А потом пришел однажды и сказал – ребята, ерунда это все, я ухожу. Деньги буду делать. Бизнес и все такое. Те ему – а как же мы? А он – как хотите… С тех пор, говорят, гитару ни разу в руки не взял. Понимаешь, что это значит?
– Понимаю. Этот Знаев – очень жестокий человек.
– Вот именно. Он ничего никому не скажет.
– Господи, – вздохнула Марина. – Да кто ж не жестокий? Посмотри на мою квартиру. Потолки оранжевые, двери железные, стекла в окнах тройные… Разве не видно, что здесь живут очень жестокие люди? Посмотри на мой лоб. Видишь – шрам? Разве это не доказательство моей жестокости? Надюха, мы все такие. Жестокость – это нормально. У жестоких больше шансов выжить…
Подруга пожала плечами.
– Квартира как квартира. Хорошая. Просторная. Я бы от такой не отказалась. Только тут прибраться надо, Марина. Хочешь – давай вместе приберемся, а? Простая физическая работа успокаивает. Давай порядок наведем! Порядок в доме – порядок в голове…
Марина небрежно отмахнулась.
– Возьми телефон, набери семь цифр – придет женщина. Уроженка Молдавии. Средняя зарплата на ее родине – пятьдесят российских рублей в месяц. За двести рублей в день она тебе такой порядок наведет – ахнешь.
– Да. А потом сережки пропадут.
– Не пропадут, – отрезала Марина. – Это у лохов пропадают. У дур всяких, кто деньгам счета не знает. А у тех, кто жесток, ничего не пропадает. Они свое добро берегут и надежно прячут. Что мое – то мое, Надюха. Не буду я убираться. Напьюсь и спать лягу… В такую жуткую погоду из постели вообще вылезать нельзя…
6. Самый нормальный
– Да, я нормальный, – сказал Матвей, ощутил сухость в горле и прокашлялся, почти так же, как это делают живые. – Самый нормальный. Обыкновенный. Обычный. У меня нет талантов. Даже способностей к чему-нибудь. Есть только имя. Тройное. Я Матвеев Матвей Матвеевич, и все. Я не интеллектуал. Не красавец. Не гений секса. Не монстр бизнеса. Я не самый ловкий, не самый быстрый, не самый дальновидный. Я всегда оценивал себя очень трезво. Я не хотел богатства. Я не хотел приключений или каких-то особенных страстей. Я искал спокойной жизни. Как у всех. Чтоб маленький бизнес. Чтоб дом. Чтоб в доме – достаток. Чтоб жить, как большинство…
– Думаешь, что обычные – в большинстве?
– Я не могу думать, – грустно констатировал Матвей. – Я умер, зачем мне думать? Это не мысли. Это было в душе… Понимаешь?
– Понимаю.
– Скажи, кто ты.
– Тот, кто тебя понимает. Ты был уверен, что обычных много, – это ошибка. Серьезная. В твоем случае – роковая. Смертельная. Посмотрим, кто окружал тебя при жизни. Это кто?
Матвей увидел лицо.
– Разблюев, – печально сказал он. – Мой заместитель.
– Он обычный? Нормальный?
– Нет, конечно. Он музыкант. Больше того, он рок-музыкант. Барабанщик. Наполовину безумное существо. Не от мира сего. Разве нормален человек, в голове которого все время играет музыка? Там такое намешано… Нереализованные амбиции… Две жены, от обеих дети… Сорокалетний мальчик – вот кто такой Разблюев.
– Зачем же ты держал его возле себя?
– Его прибило ко мне само собой. Искал человека на нужную должность – и нашел. То, что он ненормальный, мне не мешало. Он справлялся. А главное – он не сволочь, Разблюев…
– Но ненормальный.
– А это кто?
– Сережа Знаев. Банкир. Мой компаньон. Бывший.
– Нормальный?
– Самый ненормальный! Такого ненормального еще поискать. Конченый трудоголик. Эксплуататор. Ростовщик. Вдобавок – абсолютно бессердечный малый. Когда я попал в неприятную ситуацию со своим магазином, я просил у него денег. Очень просил. Считай – умолял. Чтоб с кредиторами расплатиться. А он – не дал. Три года вместе… Начинали с нуля… Но миллионер Сережа Знаев не дал мне денег! Хотя мог. Имел возможность. Разве нормальный человек так поступит? Кстати, он непьющий. Это ненормально. Вот кто в ад попадет, так это он…
Матвею неожиданно захотелось пошутить (ведь мертвые способны шутить, и еще как), и он попросил:
– Когда он помрет, Знаев, вы его, если можно, определите ко мне поближе… В соседний котел…
– Не смешно. Продолжим. Этот – нормальный?
– Ха! Это Иван Никитин, мелкий политикан. Виртуальный народный избранник. На деле – прохиндей. Махинатор. Пробы негде ставить. Марионетка, делающая то, что велят его хозяева. А из-под хозяев – сам шустрит, как умеет. Посредник на крупных сделках. Какой же он нормальный? Он плохой человек. Кстати, именно ему я задолжал…
– Зачем же ты брал деньги в долг у плохого человека?
– А затем, что хорошие люди мне в долг не давали. Пришлось у плохих брать. У хороших людей трудно взять в долг. У хороших людей, как правило, денег вообще нет…
– Этот?
– Кирилл Кораблик. По прозвищу Кактус. Подручный Никитина. Делает грязную работу. Торговал наркотиками. Никогда не был нормальным. Садист. Думаю, даже маньяк.
– Понятно. Кстати, по нему видно… А с ним-то что у тебя было общего?
