Иосиф Гольман - Счастье бывает разным
— Думаешь, поможет? — помолчав, тихо спросила Катя.
— Думаю, нет, — так же тихо ответил Владимир.
Больше на эту тему не говорили.
Катя отвернулась к иллюминатору, делая вид, что снова засыпает: Джет Кэт с детства старалась не показывать другим своих слез. Чистов жалел плачущую жену, одновременно боясь до нее ласково дотронуться, и потихоньку думал о том, как странно устроена жизнь.
Меньше года назад этот большой и сильный человек ворвался в его спокойный, обустроенный мир и взорвал его. Теперь этот человек умирает.
А у Чистова появился другой мир. Неспокойный и нестабильный. Но очень, очень притягивающий. В котором единственно чего не хватает — так это Кати.
А чего не хвататает Кате?
И знает ли ответ на этот вопрос она сама?
Потом как-то незаметно заснул, а проснулся уже над Нью-Йорком: до встречи с Майкой и еще ни разу не виденным, но уже таким любимым внуком оставалось не более десяти минут.
26
На выходе в зал прилета их уже ждали.
Майка за синей лентой барьера аж подпрыгивала от нетерпения и изо всех сил махала руками.
Чистов мгновенно ответил — мамуля от открытых жестов любви уклонилась, — а сам подумал, что вот жалость, дочка не взяла с собой ребенка, отодвинув долгожданную встречу с новым родным человеком еще на пару часов.
Оказалось — взяла.
Рядом стоял худой рыжеватый парнишка, явно младше ее, а на шее его висела кенгурушка для переноски малышей. А в ней угнездился самый младший Chistoff — надпись на кенгурушке была крупной и читалась издалека.
Теплая волна захлестнула чистовскую душу. Тыльной стороной ладони он вытер ставшие влажными глаза и еще раз подумал — как бы продолжая старый разговор-спор с женой, — что ради вот таких встреч и имеет смысл седеть и лысеть. А если Катька этого не понимает — она столько теряет, что словами не передать…
Вторым толчком в сознании был вопрос: что это за парень рядом с Майкой и почему маленький чистовский внук — на его худой шее?
— Это — Петя, — после первых поцелуев и объятий перешла к представлению Майка. — Он — комифранцуз.
— Это многое объясняет, — согласился Владимир.
Комифранцуз Петя в ответ галантно раскланялся.
— Это мой папа, — продолжила церемонию дочка. — Самый лучший папа в мире.
— Наслышан, — качнул головой Петя и машинально поправил кепульку на головке спящего ребенка.
«Да у него — опыт», — по этому движению — точнее, по его автоматизму — вдруг понял Чистов-старший. Степень его доверия к щуплому коми-французу сразу повысилась.
— А это — моя мама, — завершила представление Майка. — Она, между прочим, член правительства.
На лице Пети отразилось недоумение и одновременно — священный трепет.
— Можно, я буду звать вас просто по имени-отчеству? — с выражением абсолютной покорности попросил он.
— Петька, гад, что ж ты делаешь? — разозлилась Майка. — Все должны балдеть от твоего юмора? Поссоришься с мамой — легкой жизни не будет.
— Легкой жизни по-любому не будет, — спокойно отреагировала Екатерина Степановна. — А член правительства у меня и самой вызывает странное чувство. И смешно, и нелогично.
Странно, но Чистову показалось, что Кате парень понравился. Хотя, по идее, она не должна была бы одобрить чужое своеволие.
«А может, это только меня касается? — вдруг пробилась свежая мысль. — И ей нравится, когда перечат? Может, она только слабых давит? Ох, Катька, как же с тобой непросто. — Через мгновение он закончил сюжет: — А без тебя — еще хуже».
— Можно я хоть внука поцелую? — спросил он у Майки.
— Да целуй сколько хочешь. Он же твой внук, — ответила та.
Зато комифранцуз Петя отодвинул кенгурушку с мальцом от потянувшегося было счастливого деда и спокойно сказал:
— Проснется — целуйте, сколько хотите. А спящего можно напугать.
Вот же гаденыш пацан! Счастье снова несколько отодвинулось. Хотя, с другой стороны, уважение к субтильному дружку дочки только выросло: нельзя — значит, иди лесом. Хоть дед, хоть член правительства. Молодец, ничего не скажешь.
— Слушай, Маюшка, как ты его назвала-то? — спросил Чистов. — А то молчишь, как партизан.
— Как партизанка, — поправила его Майка, она и президента США поправила бы, ошибись он в дефинициях. — Папик, ты читать умеешь? — Ее палец был направлен прямо на грудку ребеночка.
Петя еще чуть отодвинул край кенгурушки, и Чистов действительно смог прочитать. Эта надпись на крохотной футболочке была по-русски и совсем коротенькая: ВОВЧИК.
— Владимир Владимирович, — сказал Петя. — Очень конгруэнтно для современной России.
— А ты хоть знаешь, что такое «конгруэнтно»? — спросил отошедший от еще одного счастливого потрясения новоиспеченный дедушка.
— Не-а, — беззаботно сознался тот. — Но как звучит!
— Постой, — вдруг сообразил Чистов. — Его отца ведь Александром зовут.
— Здесь свободная страна, — недобро улыбнулась Майка. — Как родители хотят, так и называют.
— А второй родитель не возражает? — не поверил ошарашенный дед.
— Не-а, — беспечно ответила Майка.
Они двинулись в сторону автостоянки, на ходу продолжая разговор.
— А можно поинтересоваться, — вежливо спросила Екатерина Степановна у Пети, — ты Майе кем приходишься?
— Я ж предупреждала, — это уже Майка — Пете. — Моя мамуля быстро наведет порядок.
— Нормально, — отмахнулся пацан. — Я на вашей дочери, Екатерина Степановна, собираюсь в самом скором времени жениться.
— А тебе восемнадцать есть? — деликатно поинтересовалась Воскобойникова.
— Мне двадцать лет, четыре месяца и одиннадцать дней, мэм, — покорно склонив голову и щелкнув отсутствующими каблуками, ответил жених.
«Так ее, парень!» — мысленно одобрил Чистов. С замминистра Воскобойниковой выбранная им тактика была единственно верной.
Впрочем, Владимир уже видел, что никакая это не тактика: просто мальчишка не хочет — да и не может, наверное, — притворяться.
Ну и слава богу. Умение оставаться собой — очень даже нужное в семейной, да и в любой другой жизни. Особенно когда ведешь диалог с членом правительства.
— А чем кормить мою дочь и внука найдется? — продолжила допрос с пристрастием новоиспеченная бабушка.
— С голоду не помрем, — уже серьезно ответил тот. — Мы с Майкой работаем. А через пару лет я буду прилично зарабатывать.
— По какой же специальности?
— Психологом. Буду помогать людям с проблемами. Уже помогаю.
— В Америке это может принести деньги, — согласилась Воскобойникова. Удивительно, но ее явно не напрягала откровенная фронда паренька. Более того, они, похоже, нашли общий язык.
— Я запланировал еще один диплом, — посвятил потенциальную тещу в свои планы Петя. — Медицинский. Буду и психолог, и психиатр. Очень часто проблемы лежат на стыке. А стык малоисследован, как ни странно. Как будто больные — отдельно, здоровые — отдельно.
— А на самом деле — все больные? — предположила Екатерина Степановна.
— И здоровые одновременно, — согласился юный психолог. — Дело-то не в этом.
— А в чем? — Она действительно хотела разобраться.
— Разная методология. Разные подходы. Разные возможности в разных случаях. А пациент один. Я просто хочу ему помогать максимально качественно.
— Разумно, — согласилась Воскобойникова. И вернулась к его матримониальным планам: — А чужой ребенок в приданом тебя не смущает?
— А что, в нем что-то не так? — испугался Петя и начал разглядывать спящего Вовчика. — Три ноги, шесть рук? Чужие в городе?
— Не дури, — остановила его Катя. — Я имею в виду, что сделал его не ты.
— Сделала его Майка, — упрямо мотнул головой комифранцуз Петя. — А вырастим вместе. И еще много кого сделаем.
— Слушайте, — не выдержала Майка. — Ничего, что я против? Я вовсе не собираюсь замуж. Уже была, хватит.
Воскобойникова вопросительно посмотрела на Петю: мол, а как с этим будем справляться?
— Не берите в голову, Екатерина Степановна, — успокоил ее психолог-психиатр. И, преданно глядя в глаза будущей теще, пояснил: — Сами понимаете, волос длинен, ум короток.
Воскобойникова замерла с открытым ртом, Чистов мысленно аплодировал, а Майка откровенно хохотала. Через секунду смеялись все вместе.
— Я ее укрощу, — подвел итог Петя. — И она будет счастлива.
— Пошли уже, укротитель, — заторопила его и родителей Майка. — У нас ресторан заказан. Здесь опаздывать не принято.
На Петином «фордике» компания добралась до облюбованного Майкой на все случаи жизни ресторана.
Сегодня отдыхать у воды было самое то. Денек хоть и завершался, но солнце еще светило, а к очарованию вкусной еды добавлялось не менее приятное очарование раскрашенной разноцветными катерами и судами акватории.
