Кадзуо Исигуро - КОГДА МЫ БЫЛИ СИРОТАМИ
— Акира! — сказал я, приблизив к нему лицо. — Это я, Кристофер!
Тут мне пришло в голову, что, освещенный сзади, я представляюсь ему лишь неким устрашающим силуэтом, поэтому снова позвал его по имени и посветил фонариком себе в лицо. Вероятно, я показался Акиру чудовищным призраком, ибо на его лице появилась гримаса отвращения и он с презрением плюнул в меня. Но сил у него почти не осталось, и слюна повисла на его же шоке.
— Акира! Это я! Как хорошо, что я нашел тебя именно сейчас! Я смогу тебе помочь.
Взглянув на меня, он прошептал:
— Дай мне умереть.
— Ты не умрешь, старик. Ты потерял немного крови, и тебе пришлось нелегко, но мы доставим тебя туда, где тебе окажут помощь, и ты поправишься, вот увидишь.
— Свинья. Свинья.
— Свинья?
— Ты. Свинья. — Он снова плюнул в меня, и снова слюна бессильно повисла у него на подбородке.
— Акира, ты просто все еще не понял, кто я.
— Дай мне умереть. Умереть как солдат.
— Акира, это я, Кристофер.
— Не знать. Ты свинья.
— Слушай, дай я сниму с тебя веревки. Тебе сразу станет легче, и ты придешь в себя.
Я оглянулся, собираясь попросить что-нибудь, чтобы разрезать веревки, но увидел, что теперь все — многие с острыми предметами в руках — сгрудились у меня за спиной, словно на какой-то зловещей групповой фотографии. Я отпрянул — ведь на какое-то время я почти забыл об их присутствии — и нащупал пистолет. Именно в этот момент Акира с неожиданной четкостью произнес:
— Если ты разрезать шпагат, я убить тебя. Я предупредил. Понял, англичанин?
— Что ты несешь? Слушай, ты просто не в себе, это же я, твой друг. Я хочу тебе помочь.
— Ты свинья. Разрезать шпагат — я убить тебя.
— Слушай, прежде эти люди убьют тебя. Во всяком случае, твои раны скоро загноятся. У тебя нет выхода — придется принять мою помощь.
Две китаянки вдруг начали кричать. Одна, как можно было понять, обращалась ко мне, другая — к толпе. Несколько секунд царила полная неразбериха, затем вперед выдвинулся мальчик лет десяти с серпом в руке. Когда он оказался в полосе света, я заметил нечто мохнатое — возможно, трупик грызуна, — свисавшее с лезвия. Я подумал, мальчик так осторожно держит серп, чтобы не дать упасть тому, что на нем висело, но женщина, кричавшая на меня, выхватила у него серп, и это что-то шмякнулось на землю.
— А теперь слушайте меня! — крикнул я, вставая. — Вы совершаете ошибку. Это хороший человек. Мой друг. Друг.
Женщина закричала снова, судя по всему, требуя, чтобы я отошел в сторону.
— Но он вам не враг, — продолжал увещевать я. — Он друг. Он собирается мне помочь. Помочь закончить расследование.
Я вскинул пистолет — женщина попятилась. Между тем все остальные говорили одновременно, заплакал ребенок.
Потом вперед вытолкнули старика, его поддерживала под руку девочка.
— Я говорить по-английски, — заявил старик.
— Слава Богу! — воскликнул я. — Прошу вас, скажите им, что этот человек — мой друг. Он будет мне помогать.
— Она. Японская солдат. Она убить тетя Юнь.
— Уверен, что он ее не убивал. Не он лично.
— Она убивать и красть.
— Только не он. Это же Акира! Кто-нибудь видел, как именно этот человек убивал или грабил? Ну давайте же, спросите их.
Весьма неохотно старик повернулся и что-то пробормотал. Снова завязался спор, из рук в руки стали передавать заостренную лопату, пока она не оказалась в руках у женщины, стоявшей в первом ряду.
— Ну? — спросил я у старика. — Разве я не прав? Никто ведь не видел, чтобы Акира сам сделал что-то плохое.
Старик покачал головой, вероятно, не соглашаясь со мной, а может, он просто не понял вопроса. Услышан, что Акира зашевелился у меня за спиной, я оглянулся.
— Видишь, что происходит? Хорошо, что я оказался рядом. Они перепутали тебя с кем-то другим и хотят убить. Ради Бога, ты все еще не понял, кто я? Акира! Это я, Кристофер!
Повернувшись спиной к толпе, я снова посветил фонариком себе в лицо, а когда выключил его, впервые заметил проблеск узнавания в глазах Акиры.
— Кристофер, — повторил он, словно пробуя слово на вкус. — Кристофер.
— Да, это я. Без дураков. Долго же ты соображал. Но сообразил, похоже, как раз вовремя!
— Кристофер. Друг.
Поднявшись, я окинул взглядом толпу и сделал знак подойти мальчику с кухонным ножом. Когда я взял у него нож, женщина с серпом угрожающе двинулась на меня, но я вскинул револьвер и крикнул, чтобы она держалась подальше.
Потом опустился на колени рядом с Акирой и стал разрезать веревки. Когда Акира сказал «шпагат», я подумал, что он просто ошибся, поскольку плохо говорил по-английски, но теперь увидел, что он и впрямь был связан старым шпагатом, который мгновенно лопнул под ножом.
— Скажите им, — обратился я к старику, когда руки Акиры оказались развязаны, — скажите им, что это мой друг. И что мы вместе собираемся закончить одно дело. Скажите им, что они совершили большую ошибку. Ну же, давайте скажите им!
Принявшись разнизывать Акире ноги, я услышал, как старик что-то говорит своим соплеменникам. В толпе снова заспорили. Акира медленно сел и посмотрел на меня.
— Мой друг Кристофер, — сказал он. — Да, мы друзья. Спиной я ощутил, что толпа снова надвигается, вскочил и, вероятно, из страха за друга закричал излишне резко:
— Ни шагу больше! Буду стрелять, я не шучу! — Потом, обратившись к старику, добавил: — Скажите, чтобы они отошли! Пусть отойдут, если им дорога жизнь!
Не знаю, что перевел им старик, но толпа, воинственность которой, как теперь понимаю, я явно переоценил, — пришла в замешательство. Половина людей решили, что я велел им отойти к левой стене, другая — что я приказал сесть на землю. Но все они были чрезвычайно напуганы моим властным тоном и, спеша выполнить мои распоряжения, в панике натыкались друг на друга и громко кричали.
Акира, понимая, что нужно пользоваться моментом, попытался встать. Я поддержал его, и в течение нескольких секунд мы стояли, неуверенно раскачиваясь. Мне пришлось заткнуть пистолет за пояс, чтобы освободить руку, и мы попытались сделать несколько шагов вместе. Гнилостный запах шел из его раны, но, стараясь не думать об этом, я крикнул, обернувшись, не заботясь больше о том, сколько человек меня поймет:
— Скоро вы увидите! Вы скоро увидите, какую совершили ошибку!
— Кристофер, — бормотал мне в ухо Акира. — Мой друг. Кристофер.
— Слушай, — тихо сказал я ему, — нам нужно поскорее убраться отсюда. Видишь тот дверной проем в углу? Сможешь в него пройти?
Акира, тяжело налегая на мое плечо, посмотрел туда, куда я показывал.
— Хорошо. Мы пройти.
Ноги, судя но всему, у него не были ранены, он ступал довольно уверенно, насколько это было возможно в его состоянии, но шагов через шесть-семь они стали заплетаться. Мы изо всех сил старались не упасть, и, глядя на нас, видимо, можно было подумать, будто мы в шутку боремся. Однако мне удалось найти способ надежнее обхватить его, и мы снова двинулись к цели. Какой-то мальчишка выбежал вперед, чтобы швырнуть в нас ком грязи, но на него тут же зашикали. Мы с Акирой приблизились наконец к дверному проему — двери не было — и проковыляли через него в следующий дом.
Глава 20
Когда мы прошли через две следующие стены и поняли, что никто за нами не гонится, я впервые дал волю радостному возбуждению от воссоединения со старым другом. Несколько раз, пока мы ковыляли в обнимку, я даже засмеялся, потом засмеялся и Акира — казалось, разделявшие нас годы отступили.
— Сколько же мы не виделись, Акира? Как давно это было!
Он шел, морщась от боли, но нашел в себе силы ответить:
— Давно, да.
— Знаешь, а я ведь вернулся в старый дом. Полагаю, твой тоже все еще находится рядом?
— Да. Рядом.
— Значит, и ты вернулся? Впрочем, что это я, ты же никуда не уезжал. Так что тебе это и необычным не кажется.
— Да, — с заметным трудом подтвердил он. — Давно. Рядом.
Я остановился и усадил Акиру на остов разрушенной стены. Потом осторожно стянул с него изодранный китель и снова осмотрел раны, включив фонарик. Мне по-прежнему не было ясно, насколько они серьезны. Я опасался, что рана под мышкой начала гноиться, но потом мне пришло в голову другое: гнилостный запах мог идти от чего-то, прилипшего к одежде Акиры, пока он лежал на земле. С другой стороны, я с тревогой отметил, что мой друг был очень горячим и насквозь пропотел.
Сняв пиджак, я оторвал от подкладки несколько длинных лоскутов, чтобы использовать их как бинт, потом, очистил рану с помощью носового платка. Хоть я и старался протирать ее со всей осторожностью, по тому, как судорожно Акира глотал воздух, можно было догадаться, что ему очень больно.
— Прости, Акира. Я постараюсь поаккуратнее.
— Поаккуратнее, — повторил он, словно вспоминая это слово. Потом вдруг рассмеялся и добавил: — Ты помогать мне. Спасибо.