Елена Филон - Только слушай
– Он сказал, если смогу зацепить его лицо, то позволит мне пойти на кастинг, – безразлично продолжал Шейн. – Лицо я ему зацепил, но и он успел сломать мне пару рёбер.
– А родители? – тихо возмущалась я. – Как они это допустили?
– Родители? – горько усмехнулся Шейн. – После того как брат решил стать хирургом, а у меня с детства в руках была гитара, понимание того, что ни один из сыновей не станет продолжать семейный бизнес, слишком сильно сказалось на их любви к нам. Брат старше меня на десять лет. В Сеуле я жил вместе с ним, там он и открыл свою клинику… Понятное дело, не без помощи родителей, но они только это и могут – снабжать нас деньгами и посылать дорогие подарки. Какой в них, к чёрту, смысл…
Так вот почему вещи не имеют для него значения? Вот почему вещи… всего лишь вещи? Неодушевлённые предметы. Ничего не стоящие.
«Спокойно, Тейт. Шейн может уничтожать своё имущество, но разбивать твоего Гибсона – не имел никакого права! Это ведь не его вещь!»
Шейн продолжал исследовать моё тело на наличие переломов:
– Миллер, я боюсь, что если надавлю ещё сильнее, то сам тебе ребро сломаю. Ты что, вообще ничего не чувствуешь?
«Пожар, Шейн. Я чувствую пожар».
Ну здорово. Докатилась…
Откашлялась, рывком отпустила майку и села.
– Судя по всему, переломов нет, – не отдаляясь, заключил Шейн.
– Судя по всему, – ответила неловко. – Странно, они так долго это делали… Думала почки точно отобьют. Может, и отбили?..
Шейн мягко улыбнулся. Как улыбнулся? Мягко?!
Я об этом только что подумала?.. О, Боже… это ведь Шейн! Какая ещё мягкость?!
– Это продолжалось всего несколько секунд, Тейт.
– А такое ощущение, что целую вечность, – поморщилась я.
– Но рентген всё равно надо сделать.
– Как-нибудь…
Шейн усмехнулся:
– Что ещё ты могла ответить…
И застыл. Возле меня. Прямо передо мной. Смотрит в глаза так пристально и внимательно, что так и хочется влепить парочку пощёчин за все издевательства. Вот только… рука почему-то не поднимается.
Почему его губы так близко?
И почему я вообще думаю о его губах?
Напряжённый взгляд, неотрывный. И лицо так близко от моего, всего сантиметрах в двадцати. И почему Шейн не отдаляется? А я почему не делаю этого? Осмотр вроде окончен.
Его взгляд упал на мои губы, и я не смогла не сдержаться, чтобы не ответить тем же.
Шейн вдруг дёрнулся вперёд. Я – назад. И снова замерли. Даже не помню, когда моя ладонь успела оказаться на его груди в стиле: «только посмей и послушаем звон твоих колокольчиков».
Уголок его губ приподнялся в улыбке, голова слегка склонилась набок, но Шейн и не думал отдаляться.
Мои глаза вопросительно сузились:
– И что это ты сейчас делаешь?
– А ты? – уголок губ приподнялся ещё выше; чёрные глаза блестели и больше не казались такими острыми, как всегда.
– Я – ничего.
– Ну и я ничего, – Шейн растянул губы в широкой улыбке.
Ладонь, что находилась на его груди, стало конкретно припекать и я поспешила её убрать подальше, пока кожа не воспламенилась. Спрятала под плед и натянула его до самого носа.
Шейн усмехнулся, наблюдая за мной.
– Ты кто вообще? – подала я приглушённый голос.
Шейн весело приподнял брови и ненавязчиво взлохматил свои пепельные волосы, видимо, даже не думая отстраняться от меня на безопасное расстояние. Безопасное во всех смыслах.
Я натянула плед ещё выше, как вдруг Шейн резко рванул его на себя и в одно мгновение его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего. Ладони вновь оказались у него на груди, но руки Шейна тут же обхватили мои запястья и развели их в стороны.
– Ты что творишь? – жалкий… жалкий стон.
«Просто позорище, Тейт! А где хук справа? Ну или удар в пах?!»
Да и что я вообще творю? Разве мне не Калеб нравится? Безусловно, Калеб мне нравится! Но что делать с этим нереальным внеземным притяжением?.. Как бороться? Как сопротивляться этому огню?
Губы Шейна оказались ещё ближе. Его грудная клетка высоко вздымалась, наполняя пространство глубокими вздохами. Искры метались между нашими телами, я чувствовала это их невыносимое покалывание по всей коже, начиная от кончиков пальцев и до самой макушки, где волосы вставали дыбом в предвкушении…
– Что ты делаешь? – прошептала я ещё тише, глядя на Шейна огромными глазами перепуганной до смерти лани и ощущая себя абсолютно безоружной в его руках.
– Проверяю, – шёпотом ответил Шейн и облизал свои губы.
«О-ох»…
Сглотнула. Надо экстренно брать себя в руки!
– Что проверяешь? – «Позорище, Тейт! Просто позорище!»
Шейн застыл глядя мне в глаза. Коротко усмехнулся. Ещё раз посмотрел на мои губы и как-то уж очень легко ответил:
– Уже ничего.
– Что значит ничего?
– А ты всегда такая зануда, Миллер?
– А ты всегда хочешь поцеловать тех, кого ненавидишь?
Брови Шейна весело приподнялись, а пространство между нашими лицами так и оставалось мизерно жалким.
– Поцеловать? – усмехнулся он.
– Видишь, ты только что подтвердил, что меня ненавидишь, – ответила я с ухмылкой.
– Я никогда и не скрывал этого, – шире улыбнулся Шейн. Огоньки в глазах заплясали ярче.
«Ну и? Когда наступит тот момент, когда моё жалкое подобие тела соизволит дать ему коленом под дых? Мозг-то уже давно готов!»
– Тогда чем ты сейчас занимаешься? – прошипела гадко.
– Я же сказал: проверяю.
– Ладно. Проверил? Можешь уже отвалить?
– Ещё чуть-чуть, – Шейн избавился от пустого пространства между нами и слегка коснулся губами моих губ. Я вздрогнула, но ничего не предприняла в ответ, сидела как парализованная. Нет, правда, как парализованная!
Шейн с неким облегчением, что ли, вздохнул и прошептал мне в губы:
– Всё так же…
– Что… так же?..
И вдруг он отстранился, не продолжив начатое, и с такой нежностью посмотрел мне в глаза, что я не побоюсь вновь повторить это слово – «нежность». Правда… это была она.
– Так же весело, Миллер, – немного печально улыбнулся и вновь посмотрел на мои губы. – С тобой всё так же весело.
А потом этот очаровательный миг невозможного притяжения резко улетучился, одновременно с громким недовольным звуком моего желудка, в который за сегодняшний день, кроме двух порций кофе, ничего не попало.
И стало дико неловко.
Опустила глаза, прижав ладони к животу.
А Шейн улыбался! Так искренне и так широко, как ребёнок, впервые услыхавший звуки фейерверка.
Только фейерверк был в моём животе.
– Я закажу еду, – Шейн поднялся на ноги и прошёл на кухню.
Когда это его настроение успело так повыситься? И с чего это вдруг?
«Надо было дать ему в пах».
– Холодильник пуст, – отчитался Шейн, – так что… что ты будешь?
А я просто зависла, не в состоянии поверить в это его внезапное преображение. Я ж вроде ничего ему даже не сказала. Не прощала за выходки, и поцеловаться мы так и не смогли.
«Да и не должны были!!!»
Тогда что вдруг случилось? Что за прозрение на него снизошло?
– Эм… может, тебе прилечь? – осторожно предложила я, глядя на его сногсшибательную улыбку.
Шейн, копаясь в телефонном справочнике, бросил на меня короткий взгляд из-под бровей:
– С чего бы это?
– Ну… эм…. – притянула к себе плед и вновь натянула до самого подбородка, с опаской поглядывая на этого странного-странного парня. – Мне кажется, тебе нехорошо.
– Мне отлично, – Шейн больше не улыбался, но выглядел уж очень бодренько. – Не будь занудой, Миллер. Я выбираю нам еду. Так что просто помолчи пару минут.
Помолчала. Но так и не поняла, что происходит.
– И ты больше не хочешь меня убить? – произнесла через какое-то время.
Шейн посмотрел на меня озадаченным взглядом:
– Я никогда не хотел тебя убивать.
– Хотел.
– Нет. – И снова эта странная ленивая улыбка, как будто он кот, а я только что ему шейку почесала.
Мои брови вновь полезли на лоб. Тихонько откашлялась, всё ещё не сводя глаз с этого неизвестного мне человека.
– Боюсь спросить… – начала я, – а где, собственно, Шейн?
Шейн резко вскинул на меня глаза. Затем с опаской покосился на аптечку:
– Может в больничку, Миллер?
– Только если вместе!
Шейн захлопнул справочник и упёр ладони в столешницу, отчего его плечи раздулись, как парусник на ветру, и тут же приковали к себе взгляд.
– Да что не так? – сузил глаза.
– Это я у тебя хотела спросить.
– У меня всё отлично, – пожал плечами Шейн.
– И тебя совсем не смущает моё присутствие?
Шейн отвёл задумчивый взгляд в сторону, а затем снова посмотрел на меня и вновь пожал плечами:
– Нет.
Я нахмурилась:
– Странно. И почему?
И опять этот проклятый уголок его проклятых губ приподнялся в этой проклятой сексуальной улыбочке:
– Просто теперь мне нравится, как ты на меня смотришь, Миллер, – тихо произнёс Шейн, при этом выглядел, словно заблудившийся мальчик, только что нашедший дорогу к дому.
