Эрика Косачевская - Ночь Патриарха
На следующий день Фаина умерла.
Таким образом, ситуация сложилась так, что мы трое были прописаны в квартире покойной Фаины, а двое детей-сирот остались прописанными в моей квартире. И тогда проще всего было бы признать обмен несостоявшимся, и все действия начинать сначала. Но вся беда в том, что пьяница-отец не удосужился до сих пор прописаться, а на мою комнату не была ордера на вселение, поскольку она была выделена мне решением райисполкома для улучшений жилищных условий и менять её я не могла. Таким образом, в комнате до сих пор никто не был прописан, и её поэтому в любой момент могли отобрать.
Я встретилась с мужем Фаины, оказалось, его звали Леонидом, и пыталась объяснить ситуацию, но он тупо стоял на том, что прописываться не будет, а хочет въехать обратно в свою квартиру.
— Эта квартира уже не ваша, а моя, — пыталась я убедить его. — И вы не можете в ней прописаться. Я согласна на новый обмен, но для этого вы должны, как можно скорее прописаться в выделенной мне для обмена комнате. Если я по вашей вине потеряю эту комнату, то ни какой суд, защищающий права детей, не заставит меня отказаться от квартиры.
Но убедить в чём-либо этого, пропившего последний разум, тупого человека было трудно — он во всём видел злой умысел.
К решению вопроса привлекли брата Фаины, очень интеллигентного на вид подполковника. Я даже удивилась, что у Фаины, ткачихи с «Трёхгорки», такой брат. Они вместе с Леонидом пришли ко мне домой, и я подробно осветила ситуацию. Подполковник после некоторых сомнений согласился со мной, что, пока ни отобрали комнату, нужно, как можно скорее, прописываться Леониду, и только после этого начинать новый, так называемый «двойной» обмен.
Прощаясь, подполковник всё-таки не удержался и сказал мне:
— Я надеюсь, вы не обидите сирот…
Из боязни пустить дело на самотёк буквально на следующий день утром мы вместе с Леонидом пошли его прописывать. Но ордер на вселение, оказалось, был уже просрочен!
Мы тотчас поехали в Райисполком, отстояли там огромную очередь и только к концу дня попали на приём к инспектору. Леонид показал свидетельство, что у него умерла жена, это сочли уважительной причиной и, о чудо, ему тут же ещё на месяц продлили ордер.
Домоуправление уже закрылось, и мы договорились с Леонидом, что он завтра прямо с утра сдаст документы без меня.
Должна отметить, что все мои «квартирные» похождения занимали уйму служебного времени, и мне приходилось как-то выкручиваться, а у нас в отделе вёлся, так называемый, «Журнал отсутствия». Поэтому я записывалась то якобы в библиотеку, то в какой-либо проектный институт, то на приём к врачу. Хорошо, что наш заведующий отделом сам не очень любил сидеть на месте, и ему все мои отсутствия были, как говорят, «до лампочки». Лишь бы выполнялся план, а в этом аспекте у него ко мне претензий не было.
На следующий день ближе к вечеру я позвонила Леониду домой — у него оказалось всё в порядке — документы приняли и через два дня велели придти, чтобы забрать паспорт с уже проставленным штампом прописки.
Теперь нужно было искать новые варианты обмена. Я опять дала объявление в газету, но оно должно было быть напечатано только через три недели. Это предоставило мне какую-то передышку, поскольку нервы мои были истрёпаны до предела. А тут как раз подошел срок туристической поездки от Союза архитекторов на десять дней в Индию и Шри-Ланка. Документы на эту поездку я подала полгода назад ещё до начала процедуры обмена, и всё это время шло её оформление. Мы поговорили с папой и решили, что от такой удачи отказываться не следует. Моя приходящая домработница уверила, что мне не нужно волноваться, всё будет в порядке. И я улетела на Цейлон в столицу государства Шри-Ланка город Коломбо.
Я попала в такую экзотическую обстановку, что впечатления от пребывания в этих двух странах заставили забыть все мои неприятности. Окружающая нас действительность казалась сказочно нереальной. Уже по дороге из аэропорта мы видели много зелёных плантаций, издали похожих на наши капустные поля. Но оказалось, что это были плантации ананасов. И росли они, как наша капуста, — на коротком черенке прямо на земле. А я то думала, что ананасы, как бананы и кокосы, растут на деревьях. Стоили ананасы настолько дёшево, что на деньги, заплаченные за маленькую чашечку кофе, можно было купить три-четыре больших спелых плода.
Нас предупредили, чтобы мы не увлекались ананасами, поскольку они могут вызвать тяжёлую аллергию.
Когда нам хотелось пить, мы покупали кокосовый орех, продавец прямо при нас просверливал дырочку и выдавал пакетик с пластиковой трубочкой. Кокосовое молоко было довольно безвкусным и напоминало несладкий чай с молоком. Но жажду удовлетворяло великолепно и было, по словам знающих людей, очень полезным.
Прекрасные песчаные пляжи на берегу океана тянули к себе, но волны всегда были довольно высокими. В этом было какое-то величие, а если представить себе, что перед тобой Индийский океан и до самой Африки на много тысяч километров нет никакой земли, то от этого просто захватывало дух.
Однажды, когда мы прибыли на оборудованную для автотранспорта стоянку недалеко от океана, наши туристы, изморенные влажной жарой, тут же полезли купаться. Наш гид, увидев это, пришёл в ужас. Он крикнул шофёру автобуса, и они вдвоём стали выгонять нас из воды. Оказалось, начинался отлив, и если бы мы замешкались, нас могло бы вообще унести в океан. И действительно, когда мы стали двигаться к берегу, отлив сбивал нас с ног, пытаясь утащить обратно.
А когда мы жили в Канди — университетском городе, втором по величине в Шри-Ланка — ночью ко многим из нас в комнаты через открытые окна залезли дикие обезьяны и порядком похозяйничали в наших вещах. Тропическая экзотика всё время была ярким сопровождением нашего путешествия — очень смешным и трогательным был «цирк слонов», когда все они становились по росту и по команде дрессировщика выполняли различные трюки. При этом каждое последующее животное держало хоботом хвост предыдущего. Самыми умилительными были маленькие слонята, которые, также послушно держась за хвостики более старших животных, замыкали шествие.
Нас поражала ужасная нищета, в которой жило население, но гид нам сказал, что это ещё не настоящая нищета — вот, когда мы прибудем в Индию, то там мы увидим действительно настоящую нищету.
Наш гид оказался прав. Когда мы ночью въезжали в Бомбей, то увидели на набережной, бесконечный ряд накрытых каким-то серым рубищем, спящих людей, которые довольно плотно лежали головой к парапету. Эти ряды тянулись на много километров. Прямо здесь на набережной люди жили, спали, совокуплялись, рожали и растили детей. В таких условиях проживает уже много поколений индусов, и другой жизни эти люди никогда не знали — это был устойчивый, сформировавшийся за долгое время социальный класс населения.
Всё это сочеталось с великолепными, поражающими своей роскошью, дворцами. Гид нам рассказал, что именно в Индии проживают самые богатые в мире раджи, достояние которых состоит ни в каких-то мифических ценных бумагах или денежных знаках, а в сундуках, набитых золотом и драгоценными камнями.
Поразительный город Джайпур с великолепными кружевными дворцами, выполненными из розового камня, старинная обсерватория, возраст которой насчитывает несколько десятка веков, пленительный Тадж-Махал, колдовское обаяние которого не могут передать никакие фотографии или рисунки, видятся мне до сих пор17.
И вся эта старина контрастирует с постройками в стиле позднего классицизма, возведёнными англичанами после захвата ими Индии в середине 19 века. Особенно сильно европеизация Индии ощущается в столице государства — Дели.
Время английской колонизации вообще оставило огромный отпечаток на общем укладе жизни страны. Так, все гостиницы, в которых нам пришлось останавливаться, ничем не отличаясь от европейских, имели типичную для Старого света кухню. Завтрак обычно был лёгким — кофе или чай с горячими булочками, с джемом и сыром. По желанию подавалась овсяная каша. Но зато обед обычно был организован, как «шведский стол». В Индии я впервые попробовала французский луковый суп и жаренных лягушачьих окорочков, которые, на мой взгляд, и по виду, и по вкусу ничем не отличались от цыплячьих. И во всех, без исключения, гостиницах по чисто английской традиции в 5 часов подавался чёрный чай с молоком.
При всём этом, во всех городах, в том числе и в европеизированном Дели, люди спали на улицах, по которым днём ходили переполненные трамваи и автобусы, бегали многочисленные велорикши и бродили, оставляя кучки навоза, священные коровы.
Читатель поймёт, как мне было трудно после всей этой, переполнявшей меня, экзотики по возвращении в Москву перестраиваться на решение моих многочисленных проблем. Но за время поездки я расслабилась морально, и это помогло мне с новыми силами взяться за решение «квартирного вопроса».
