Альфредо Конде - Грифон
Остаток времени он посвящает беседам с Деканом или визитам к своему другу врачу, который, непонятно почему, стал вдруг с ним неприветливым и замкнутым, а по вечерам он ходит на дружеские собрания, чтобы все видели, какой он общительный и работящий человек. Ему удается стать единственным представителем Инквизиции, которого приняли клир и светское общество Компостелы, к нему относятся с почтением и симпатией, а ему это так нужно. Когда с ним заговаривают о Симоне, он отвечает, будто не придавая никакого значения вопросу, не проявляя к ней никакого интереса и расположения, что уже давно ничего о ней не знает, но думает, что ребенок уже родился или вот-вот родится. Что-то переворачивается у него в груди, когда он говорит об этом.
Однако его поведение приносит ему не только друзей, но и врагов. Не зная их в лицо, он постоянно чувствует их у себя за спиной и еще раз убеждается в том, что лучше бы ему оставаться незаметным; но в некоторых случаях это совершенно невозможно. И в этом владелец Сальседо тоже убежден. Как убежден он и в том, что благоразумие требует покинуть Компостелу как можно раньше: он стал слишком заметным.
Наконец долгожданное известие приносит ему облегчение: Симона родила мальчика. Вскоре Посланец идет прогуляться по Компостеле, останавливаясь то тут то там, чтобы поговорить со знакомыми, сообщить им добрую весть и сказать, что «если будет возможность, сегодня или завтра…», «да, я поеду в Сальседо…», «где она живет у моих племянниц…», «хочу взглянуть на сына Лоуренсо, которого я буду считать своим племянником». И когда он понимает, что его исчезновение не будет воспринято ни как неожиданное, ни как излишне поспешное — «ведь она должна была родить уже несколько дней, может быть, даже неделю или две назад», — он возвращается домой и снаряжает кобылу, привыкшую к дорогам; потом он распоряжается, чтобы через некоторое время в Понтеведру выехали альгвасил и секретарь, которые должны сопровождать его в инспекционной поездке, и сообщает, что будет ждать их, вернее, сообщения об их прибытии в своем доме на площади Феррериа. И галопом пускается в путь в Сальседо.
Через две недели Посланец получает записку — ему сообщают, что альгвасила мучают кашель и ревматизм и что ввиду сильных дождей они хотели бы, если Его Преподобие разрешит, отложить отъезд до тех пор, пока не установится погода. В своем ответе он проявляет недовольство отсрочкой и просит не слишком задерживаться, но тем не менее позволяет своим помощникам остаться пока в Компостеле. Посланец счастлив и исполнен благодарности, но прекрасно отдает себе отчет в том, какие выводы могли бы быть сделаны, прояви он чрезмерную радость или хотя бы малейший намек на радость. Ребенок полностью завладел его мыслями — мыслями старика. Он наблюдает за ним с высоты своего роста, пока тот спит в колыбели, и помогает баюкать его, когда он плачет. Он даст ему имя Мартин, Мартин Абало де Сальседо, владетельный сеньор Сальседо.
* * *В Понтеведре он наносит визит Шуршо Биканьо, которого, как ему известно теперь, после изысканий, проделанных в архиве, на самом деле зовут Хорхе Промонторьо; купец, итальянец по происхождению, для купца он «слишком большой грамотей» и слишком уж увлекается книгами, без всякого страха читая даже латинских классиков, что более чем странно для человека его звания; этот Шуршо Биканьо весьма приближен ко дворам Англии и Франции, а Галисия, как известно, является страной, соседней с Францией, а по морю граничит с Англией, и потому у ее причалов всегда полно британских судов, и оживленная торговля связывает ее с Ла-Рошелью. Шуршо Биканьо бежал из Ла-Коруньи, ибо там, на южных лиманах, торговля книгами идет особенно бойко, и Инквизиция чуть было не схватила его, он спасся только благодаря своему внушительному состоянию да хорошему к нему отношению местных жителей.
Посланец уничтожил его бумаги в Компостеле, но Биканьо никогда не узнает об этом; тем более ценным было признание, сделанное купцом однажды вечером, когда на землю уже спустились сумерки и они совершали прогулку от церкви Святой Марии к церкви Святого Франциска, спускаясь по извилистой улице Скорби, а затем по соседней улице к Хлебной площади, проходя еще пятью улицами до Печной площади, через Птичью площадь, минуя Королевскую улицу, оставляя позади корзинщиков с Зеленной площади и жестянщиков с Дровяной, а затем поднимаясь по склону вверх по Торговой улице, возвращаясь туда, откуда начали прогулку. Признание было вызвано дружеским расположением и восхищением, с которым относился к купцу Посланец Инквизиции, однако он не стал ему ничего рассказывать ни о своем участии в провозе книг, ни о Королевском Воинском Ордене, к которому принадлежал — свидетельством чему была белая рукоять его шпаги, светившаяся в темноте, — ни о многих других вещах, связывавших и объединявших их. Но Посланец узнал в тот вечер, что Шуршо исповедует лютеранскую веру, и стал относиться к нему с еще большим уважением и восхищением, чем раньше.
Проходит несколько месяцев, и зима заканчивается. Ушли в прошлое долгие дождливые дни с короткими солнечными часами, с деревьями, гнущимися на ветру, который вновь играет теперь в их кронах, слегка опушенных зеленоватой, почти что белой листвой. Душа Посланца полна тревоги: у него слишком уж много счастья; ребенок растет, к Симоне вернулась ее былая красота, так прельстившая его в свое время, так хорошо соответствующая тому, что он ожидал найти в ее душе. Симона становится прежней, она не распускает себя, не полнеет, она такая, какой была всегда и какой она навеки останется в памяти Посланца. Племянницы чувствуют, что с появившимся на свет отпрыском их связывает единая кровь, и принимают как родных и его, и его мать, к которой они относятся с уважением. Но Инквизитор неспокоен; он письмом сообщает своим помощникам, чтобы они как можно скорее прибыли в Понтеведру, иначе он сам отправится за ними в Компостелу; однако в глубине души он желал бы, чтобы они не приехали никогда.
* * *Через десять дней он получает известие, что секретарь очень болен, и сообщает с тем же посыльным, что более ждать он не имеет права и посему пускается в путь, дабы совершить все необходимые инспекционные поездки. Его будут сопровождать местный комиссар Инквизиции, нотариус, чиновник Инквизиции и двое полицейских Трибунала, так что он будет не один. При инспекции судов первым должен подняться на борт комиссар, сопровождающий теперь Посланца, он обязан сделать это немедленно по прибытии корабля в порт, прежде чем тот окончательно пришвартуется, а полицейские в это время будут следить за тем, чтобы никто не взошел на корабль и никто с него не сошел; первым делом комиссару необходимо выяснить у капитана, какого он вероисповедания. И только после этого они продолжат инспекцию.
Первая инспекционная проверка проводится в порту Камбадос. Посланец отправляется в путь сразу же, получив известие о болезни своего помощника, в то же самое время узнав, что в порт зашел корабль, из-за шторма сбившийся с курса и прибитый ветром к берегу возле города, славного своими замками и добрым вином, которое стали делать здесь благодаря монахам-цистерианцам. Судно английское, и Посланец догадывается, что отклонение от курса было отнюдь не случайным: фок-мачта оснащена парусами и нет следов соли, всегда остающихся после того, как палубу заливает водой. Да, конечно, была непогода и в последние дни море разбушевалось, но не настолько, чтобы корабль мог сбиться с курса. Итак, корабль не сбился с курса, а сознательно выбрал другой курс.
Посланцу предоставляется уникальная возможность. О его подвиге, несомненно, пойдет слух: Камбадос недалеко от Компостелы, а также от Понтеведры, и туда легко дойдут известия о его деяниях: изъято пятьсот книг. Обыск, досмотр произведены самым тщательным образом: все тюки, один за другим, осмотрены на борту, затем сняты с корабля, на пирсе осмотрены еще раз и добросовестно сверены с таможенной декларацией. Никто из купцов не выразил протест, все желающие присутствовали при проверке и могли ознакомиться с исчерпывающим описанием всех пятисот книг: произведения Лютера и Кальвина, Каноническое право в трех томах, несколько экземпляров Декретов Тридентского собора, толкование псалмов, роман Роберто Беллармино [130], три тома Грасиано [131]… «Suaviter in modo, fortiter in re» [132], скажут о Посланце в Компостеле, как уже не раз говорили и в Мадриде, и при дворе, в Эскориале.
А вот чего никто не скажет, так это что со время всех последующих инспекций он больше всего будет стараться не разлить ни одного бурдюка с вином…
— Благословен Господь, одаряющий нас этим вином, рожденным в виноградниках и политым людским потом, — будет говорить он, всякий раз произнося слова благословения, когда кто-нибудь скажет ему, что надо проверить мехи с вином. И все подумают, что это происходит от благоговения, основанного на почти что суеверном преклонении перед тем, при помощи чего совершается таинство евхаристии, — ведь Посланец всегда наклонится, поднимет и поцелует даже самую маленькую корочку хлеба, — но сам-то он прекрасно знает, что внутри больших мехов с вином спрятаны другие, поменьше, в которых под прикрытием вина, иногда даже церковного, провозятся книги в монастыри и имения местной знати.
