Виктор Зорза - Путь к смерти. Жить до конца
— Угощение, конечно, будет вегетарианским?
Однако другие приглашенные не получили бы от такой пищи никакого удовольствия. А если это испортит им весь праздник? И сумеет ли Розмари приготовить вегетарианские блюда, которые так мастерски готовила Джейн?
Но все трудности отпали, когда несколько друзей Джейн заявили, что приедут в субботу и приготовят угощение, уберут дом и сад, сварят пунш.
Так вот и получилось, что вечер этот начался задолго до назначенного времени, как бывает со всеми лучшими вечерами. На кухне толпились повара. В холле одни готовили пунш (без рецепта, но с изобилием компонентов и с большим энтузиазмом), другие расставляли в саду столы, стулья и скамейки.
Когда работа кипела вовсю, появился сосед с розами из собственного сада. Он был едва виден из-за огромного букета, помещенного в ведро. Цветы были на длинных стеблях, красивые и сильные, со множеством бутонов.
— Принести еще? — спросил он, и скоро весь дом и сад расцвели яркими красками и благоухали ароматом. Розы лежали на столах, на стульях, на полу. Все знали историю о последней розе, что покоилась в волосах Джейн. Сестры хосписа рассказывали о той Джейн, которую они знали в конце жизни, а друзья — о молодой, прежней Джейн, которую знали они. Виктор произнес короткую речь: он подчеркнул, что Джейн ничем особенно не отличалась и только хоспис сделал для нее возможной такую мирную смерть. Всего лишь восемь дней пробыла она там, но это были дни, полные огромного смысла.
Вечер удался. Никто не рыдал, гости разбились на небольшие группки и говорили не только о Джейн, но и о смерти, о том, как облегчить ее, говорили о своих страхах и надеждах. Друзья Джейн гордились ею. Не было на этом вечере натянутой официальности. Никто не произносил слов соболезнования. Это не были похороны или поминки.
Это был вечер благодарения — Джейн хотела этого, и сама предложила его провести.
Вернувшись в конце лета в Вашингтон, мы обнаружили перемену в нас самих. Мы гораздо больше, чем раньше, думали о том, что важнее всего в этой жизни, о своих чувствах, о непреходящих ценностях и о людях — о каждом как о личности. В последние дни своей жизни Джейн говорила обо всем этом. Это стало для нас истинными ценностями. Она получала удовольствие от того, что дарила вещи, которыми дорожила, своим друзьям. Она продумывала, что кому подарить, и с удовольствием это делала.
— Мне не нужен подарок, чтобы помнить Джейн, — сказала одна из ее подруг. — Она научила меня печь хлеб. Каждый раз, выпекая его, я думаю о ней.
Перед смертью дочери мы думали о людях, продолжающих жить в своих поступках. В памяти тех, кого чему-то научили. Джейн тоже надеялась остаться в наших сердцах. И осталась.
Послесловие
Книга Виктора и Розмари Зорза вводит нас в круг вопросов, которые в нашей стране еще не разрабатывались. Очевидные вещи порой приходится больше всего доказывать. Казалось бы, так ясно — с момента прихода в мир человеческая жизнь защищается и поддерживается медициной. Но сколько бы она ни продолжалась, неизбежен конец. Естественно, что общество, несущее на себе заботу о каждом своем члене, должно обеспечить отсутствие боли, страданий уходящему человеку. Во всяком случае, должна существовать служба помощи умирающим, которая могла бы разрешать самые необходимые проблемы как медицинского, так психологического и социального характера.
Трудный, болезненный вопрос о смерти должен все-таки получить разрешение еще до того, как неумолимое время рано или поздно приведет нас к нему. Пусть каждый задаст себе вопрос, как бы он хотел умереть, будь в его руках возможность выбора. Не надо быть психологом, чтобы предвидеть ответ — легко, безболезненно, быстро. Иные добавят к этому эстетический момент красоты или героики обстоятельств. Но никто наверняка не пожелает себе мучений. Тем не менее многолетний опыт медицинской работы показывает жестокую реальность. Отсутствие организации помощи умирающим приводит к тому, что многие больные, особенно онкологические, испытывают мучительные страдания независимо от того, находятся ли они дома или в стационаре. Проблемы ухода, обслуживания, добывания обезболивающих средств, помноженные на отсутствие или лимиты многих препаратов, дефицит среднего и младшего персонала, нехватку транспорта, осуществляющего вызовы на дом, — все это обостряет проблему. И здесь, наряду со страданиями самого больного мы сталкиваемся со страданиями родственников, с переживаниями медиков, которые порой не знают, что и как говорить безнадежному больному. Ложь во спасение нередко становится глупой, нелепой и неуместной. Мы играем «роль» для больного, лжем ему, а он, прекрасно видя это, тоже вынужден «играть», тоже лгать, только уже нам.
Пожалуй, весь основной смысл поставленной в книге супругов Зорза проблемы заключается в очень простой истине — человек в момент ухода должен быть избавлен от страданий.
Если попытаться реализовать эту идею в наших условиях, то мы непременно должны выйти на те пути, которые прошли наши коллеги в зарубежных странах.
Разрешение медицинского аспекта проблемы должно вылиться в создание в нашей стране хосписов, ориентированных на оказание помощи безнадежным больным, и их задача в первую очередь будет заключаться в снятии боли. Только после этого возможно решение других проблем, ибо боль подавляет личность человека, ставит его в зависимость от любых случайностей, может, наконец, провоцировать самоубийство. Конечно же, мы не должны ограничивать понятие боли чисто физиологическим аспектом, требующим помощи анастезиолога. Психологический аспект, заключающийся в тревоге, страхе, депрессии, потребует участия и психотерапевта и порой священнослужителя. Причем осуществление этой помощи не должно ограничиваться стационаром. Выездная служба позволила бы решить и вопрос свободного режима в хосписе, куда можно приходить на время установления дозировки лекарств, а затем возвращаться домой. Эта же служба могла бы обучать родственников первой медицинской помощи, инъекциям и т.д. Возможно в дальнейшем создание службы сиделок. Мы с коллегой были на обучении в Англии, в том же хосписе, который был описан в книге супругов Зорза, и убеждены, что подобную службу заботы о больных возможно осуществить и у нас, хотя и со своими особенностями.
Из наших намерений не следует представлять создание некоего объемного учреждения, готового обслуживать весь город. Зарубежный опыт показывает, что хосписы должны быть рассчитаны на 20—30 коек с минимумом персонала, хотя последний должен обладать максимумом специальных знаний. В Англии, например, такой хоспис может обеспечить потребность 400 000 населения. Таким образом, видно, что создание службы хосписов не требует гигантских усилий и затрат. Наше начинание в Ленинграде (первый хоспис должен открыться уже в сентябре нынешнего года) при успехе может явиться образцом для создания других хосписов, а также для разработки научно-практической помощи безнадежным больным.
Вторая сторона проблемы умирающих может быть условно выделена как психологическая. Время религиозной модели жизни в значительной мере ушло из нашего сознания, как бы мы это ни объясняли. Но та забота об умирающих, которая лежала на плечах церкви, повисла в воздухе, и наша медицина не вправе уклониться, оставив человека наедине со своими страхами, сомнениями, переживаниями. Используя опыт наших зарубежных коллег, опираясь на гуманистическую философию, оставленную нам Л.Н. Толстым, Ф.М. Достоевским и другими, мы, вероятно, смогли бы помочь больному перестроить его систему ценностей, увидеть позитивные моменты жизни даже в таких тяжелых обстоятельствах. Наконец, возможно создать с помощью родственников ту эстетику, красоту, которая могла бы в какой-то мере оправдать приход смерти. Вспомним фразу Достоевского: «Красота спасет мир». Как ни парадоксально, порой эта идея реально «работает» и спасает рушащийся мир умирающего человека. Насколько же нравственнее смерть, которая не унижает личность и позволяет передать близким созданный ею мир, с его любовью и ценностями. Мне представляется отошедшей от христианских, нравственных традиций наша практика «отвлечения» больного от мыслей о смерти во что бы то ни стало… Но мы должны служить людям, а не навязывать им своих рецептов, решений — принцип индивидуального подхода к каждому больному ни в коей мере не может нарушаться. Здесь не может быть дилетантского подхода, необходим профессионализм врача-специалиста.
Итак, необходимо создание службы помощи неизлечимым больным. И мыслится она не как очередное административное здание с железобетонными конструкциями. Каждому из нас предстоит пройти через «врата смерти», пусть же каждый вложит в них хоть каплю своего творчества, каплю своего участия в этом деле. Не может быть корысти в великий момент смерти. Здесь итог всей жизни, средоточие надежд свершившихся и неосуществленных, поверка тех истин, которым служил. Для этого момента нельзя обществу скупиться и считать выгоды или расходы. Нужно создать те условия, при которых не было бы места унижению личности ни болью, ни бедностью, ни убогостью. Трагизм ухода можно трансформировать заботой и вниманием всего общества, чтобы в самом деле «конец венчал дело», венчал саму жизнь.
